Дмитрий Петров - Нелюдь

— Может быть, ты все-таки развяжешь меня на минуту? — сказала женщина, чуть усмехнувшись. — Ты ведь не хочешь, чтобы я описалась прямо так, сидя на стуле?

Перед Скелетом сидела красивая женщина. Что ни говори, а внешность у нее дай Бог… Он подумал об этом и отогнал от себя эту мысль.

— Или ты проведешь меня в туалет связанной и сам мне поможешь? — почти издевательски спросила Хельга.

Будь пленник мужчиной, Скелет именно так бы и поступил. Наплевать, что неприятно, ему приходилось уже так делать не раз, и он относился к этому всегда спокойно — это была часть работы. Но тут…

Сыщик продолжал молчать.

— Ну? — поторопила его женщина.

В глазах ее была усмешка и презрение к нему.

— Ты так боишься меня, что готов унизить дополнительно? — сказала она. — Ты хочешь сам усадить меня и снять с меня трусы? А может быть, ты просто хочешь посмотреть, как я писаю? Да? Признайся, ты ведь хочешь посмотреть?

От этих слов пленницы Скелета передернуло. Она думает, что он извращенец и хочет воспользоваться своим положением, чтобы подглядывать за ней… Какая гадость. У него и в мыслях такого не было.

А еще она уверена, что он боится ее, и готова унизить таким образом. Отвратительно.

Эх, если бы она не была такой красивой…

— Ладно, — сказал Скелет. — Я развяжу тебя на минутку. Только туда и обратно. И ты не будешь закрывать дверь.

Он произнес это с отвращением к себе. Это было совершенно непрофессионально, но он ничего не мог с собой поделать. Отвести ее в туалет за руку и помогать ей там — это было бы слишком не по-мужски… Что она подумает о нем?

И что он подумает о себе сам? Мужчины, настоящие мужчины так не поступают. Мама в детстве всегда говорила ему, что настоящий мужчина всегда благороден и никогда не унижает женщину. Он сильный и смелый. Он ведет себя достойно и ничего не боится. Вот что такое настоящий мужчина!

Он подошел к стулу и отвязал женщину.

«Она всего лишь женщина, — думал он при этом. — Даже развязанная, она все равно ничего не может мне сделать. Я — сильный и я вооружен. Со мной здоровенные мужики не могут справиться, а куда уж ей… Потом я ее опять свяжу».

— Спасибо, — сказала Хельга, растирая затекшие руки, освобожденные от веревки. — Это очень любезно с твоей стороны.

Она посмотрела на Скелета с благодарностью. Или ему так показалось… Во всяком случае, он хотел прочесть благодарность в глазах этой красивой женщины и прочел…

— Поспеши, — отрезал он, гордый собой. — Иди в туалет, а потом я свяжу тебя вновь. И ты еще расскажешь мне, где хранятся твои деньги.

Хельга медленно встала и сделала несколько неуверенных шагов по направлению к коридору. Она пошатнулась и схватилась за спинку стула.

— Голова кружится, — пояснила она, обернувшись к Скелету.

— Иди медленно, а я — следом за тобой. Дверь не закрывай. И знай — если что, я могу с тобой справиться.

— О, я знаю, — ответила Хельга и двинулась к туалету.

Скелет шел за ней и наблюдал за ее неуверенными движениями.

В туалете, включив свет, Хельга обернулась:

— Ты ведь не будешь подсматривать? — сказала она, и Скелету почудилась робость и просительная интонация в ее голосе. А это ведь именно то, что должно смягчать сердце настоящего мужчины…

Кроме того, Скелет боялся, что Хельга вновь заподозрит его в постыдном желании подглядывать за ней. А такое подозрение унижало его самого, и он не мог допустить этого.

— Я встану вот тут, — сказал он, отворачиваясь и загораживая спиной выход из туалета. — Когда ты будешь готова, скажешь.

С чувством осознания собственного благородства и чести, Скелет застыл в проеме двери.

Теперь Хельга достигла всего, чего хотела. Больше ей ничего было не нужно. Еще в детстве у нее была привычка заниматься маникюром, сидя в туалете. Чтобы зря время не пропадало.

В нише за туалетным бачком она всегда держала маленькие маникюрные ножницы…

Скелет услышал шорох спускаемой одежды, потом журчание. Он стоял неподвижно. Его смущала та роль, которую он выполнял. Утешало только то, что у него нет другого выхода. И все же он гордился тем, что повел себя достойно. Мама была бы довольна…

— Мне плохо, я не могу встать, — послышался позади слабый голос женщины.

Скелет резко обернулся. Что это еще за фокусы?

Хельга сидела на унитазе, откинувшись к бачку и привалившись к нему спиной. Глаза ее были полузакрыты, все тело выглядело расслабленным.

— Помоги мне встать, — сказала она тихо. — У меня кружится голова.

Женщине плохо. Ей нужна помощь. Пусть она преступница, но ведь мужчина должен вести себя благородно в любой ситуации…

Скелет шагнул к Хельге и, протянув вперед руки, подхватил ее подмышками, чтобы поднять. В этот момент женщина резко выбросила вперед правую руку и вонзила маникюрные ножницы в сонную артерию сыщика… Удар был точный и грамотный — недаром у Хельги всегда бывала пятерка по анатомии…

Освободившись от разом обмякшего тела, Хельга выбралась из тесного туалета. Она поправила юбку, отряхнулась. Скелет лежал без движения, лицом на туалетном бачке.

— Несчастный дурак, — пробормотала она презрительно.

Теперь нужно было действовать быстро. Ведь Хельга не знала, когда могут вернуться Феликс и Геннадий. А все гениальное удается только раз…

Было ясно, что «бизнес» погорел. С Питером все кончено. Ничего спасти было невозможно, да Хельга и не собиралась ничего и никого спасать. Она просто забрала из тайника под полом накопленные доллары, потом сложила в сумочку ценные вещи, а в карман плаща засунула синий эстонский паспорт. Русский она зашвырнула подальше — на шкаф. Больше она не русская гражданка.

Да и не нужна ей больше эта страна — все, что было можно, Хельга здесь уже получила. Теперь тут опасно оставаться. До эстонской границы тут три часа, это если на автобусе или на поезде с Варшавского вокзала. А если взять машину, то и вовсе — два часа по ровному шоссе…

— У нас нет времени, — сказал Геннадий. — Дело в том, что я узнал — самолет прилетает из Рима в одиннадцать утра. Этот Лева начнет звонить сразу из аэропорта домой к Хельге. А там в лучшем случае никто не ответит, как сейчас. А в худшем…

— Что — в худшем? — спросил я. — Как вы вообще думаете, что там случилось? Ведь Скелет должен подходить к телефону.

— Да, мы с ним договорились, что я могу позвонить. Он знает, что я сделаю три гудка и повешу трубку. А потом сделаю еще три, и тогда он ответит. Мы с ним так условились, — ответил Геннадий.

— Вы все так и сделали? — спросил я на всякий случай.

— Я сделал так несколько раз, — раздраженно бросил он.

— Может быть, телефон отключили? — сказал я.

Геннадий усмехнулся невесело.

— Нет, таких совпадений не бывает, — ответил он. — Вернее, я не верю в такие совпадения. Там что-то произошло.