Дмитрий Петров - Нелюдь

Для меня тут не было роли, я находился рядом просто в качестве статиста. Чем я мог помочь Геннадию? Передо мной разворачивалась схватка, жестокая и коварная. Один очень плохой человек «ломал» другого, еще более плохого человека…

Это продолжалось долго. Лева все-таки оказался умным человеком и не довел дело до физической расправы. Он мялся, трясся, а потом сказал, что готов выкупить свою жизнь за пятьсот тысяч долларов.

— Это все, что у меня есть, — сказал он жалобно. — Я собирал, копил эти деньги очень долго.

Геннадий оскалился в ответ:

— Не пытайся нас разжалобить, — сказал он. — Такого подонка не может быть жалко… Подумаешь, что это последние деньги. Сколько людей распотрошили за них! Ты еще смеешь что-то говорить о том, что ты их копил…

Лева по-настоящему боялся за свою жизнь, он осознал, что ему грозит. Так что с этого момента «сотрудничество» с ним пошло быстрее. Деньги свои он хранил в банке.

Геннадий вышел на пять минут и вскоре вернулся вместе с Савелием Кузьмичем и еще одним человеком — молодым парнем в строгом костюме и модном галстуке в полоску.

— Вот, — сказал Савелий Кузьмич молодому человеку. — Этот господин желает перевести свои сбережения из своего банка в наш и сразу же обналичить их. Займитесь этим, помогите господину.

— Обналичить сразу не удастся, — возразил юркий юноша. — Это займет день-другой.

— Хорошо, — кивнул Савелий Кузьмич. — Сейчас поработайте с господином. Подготовьте необходимые факсы, запишите у него все данные его банка и так далее. Впрочем, вы сами все знаете.

Молодой банковский служащий прекрасно понимал все, что происходило, но не показывал виду. Может быть, такое бывало в этой комнате уже не раз?

В кресле сидел плачущий Лева с отчаянными глазами и внезапно осунувшимся лицом. Он облизывал пересохшие губы, но больше не решался просить воды. Молодой человек с блокнотом подсел к нему и принялся записывать данные.

— Если понадобится нотариус, — сказал Савелий Кузьмич своему сотруднику, — то позвоните Марье Петровне. Вы знаете, она все сделает конфиденциально.

Потом он взял под руку Геннадия Андреевича и предложил:

— Пойдемте ко мне пока что. Коньячку выпьем по случаю дождливой погоды, — он обернулся в мою сторону и искоса взглянул на меня. — Это ваш друг? — спросил он у Геннадия.

Ох уж эта привычка смольнинских работников говорить о людях в третьем лице… Они знают, что делают — это наилучший способ унизить человека в неявной форме. Дать ему понять, что он шавка…

— Это мой родственник, — коротко ответил Геннадий.

Тогда Савелий тронул и меня за рукав и сказал:

— Пойдемте. Это долгое дело, оно займет не час и не два. Нужно посылать факсы, потом запросят подтверждение… Сумма ведь очень большая, ни один банк просто так не выпустит из своих рук.

Мы оставили Леву с молодым человеком и вышли из кабинета. У двери в коридоре по-прежнему стоял охранник Коля со зверским лицом. На тот случай, если Лева вдруг сделает глупость и заартачится…

В роскошном кабинете Савелия Кузьмича мы сели в кресла, и хозяин достал бутылку дорогого коньяка.

— Пожалуй, я не буду, — сказал я. — Мне еще надо поездить по городу, и я хочу быть за рулем.

— Я тоже не хочу, — отказался Геннадий. — Спасибо, Савелий Кузьмич… Пока дело не сделано, я пить не буду. Вот придут деньги и я их получу, тогда и выпьем.

— Ну, это не скоро будет, — усмехнулся Савелий. — День-два потребуется. Дело нескорое, сумма уж очень велика.

Он налил себе стопку и опрокинул ее, отчего его лицо стало еще более красным.

— Так это он? — спросил он, кивая в сторону кабинета, где мы оставили Леву. — Это он с твоей дочкой такое сделал?

— Он, — подтвердил Геннадий, и пояснил: — Он — главный у них.

— Только вот что, — нахмурился Савелий. — Ты помнишь наш уговор? Он не должен отсюда выйти, ты сам понимаешь. Если я взялся за дело и прокручу его деньги через себя, он никогда и никому не должен об этом рассказать. Мне не нужны разговоры на стороне о том, что творится у меня в банке.

Он строго посмотрел на Геннадия, но тот не отвел взгляд.

— Естественно, — сказал Геннадий. — Уговор дороже денег.

— Ты же понимаешь, Геннадий Андреевич, — как бы извиняясь добавил Савелий. — Если этот тип отсюда выйдет и начнет рассказывать о том, что он был тут, что из него тут «вытряхивали» деньги… Что это будет за репутация у банка? Нет, мы же солидная положительная фирма. У нас таких непорядков не бывает.

— Хорошо, — сказал Геннадий. — Как дело сделаем, деньги получим, так сразу же и кончим.

Я понял, о чем они говорят. Лева не должен был выйти живым отсюда. Банк заботился о своей репутации и добром имени…

— Но ведь вы сами обещали только что ему, что отпустите его, если он отдаст деньги, — посмел я вмешаться в разговор двух строгих людей.

— Я обещал? — переспросил Геннадий.

Потом подумал секунду и согласился:

— Да, помнится, было дело… Обещал, вроде. Да чего же только не скажешь ради собственной дочери? Мало ли что я обещал… Надо же как-то деньги получить от этого мерзавца.

— С такими любые средства хороши, — присовокупил в поддержку Савелий Кузьмич, наливая себе вторую стопку коньяка.

— Что же вы, — он строго посмотрел на меня немигающим обкомовским взглядом. — Они будут людей резать, а мы с ними — миндальничать? Собаке — собачья смерть.

— Но вы же обещали, — напомнил я тихо Геннадию.

Мне казалось, что если уж он обещал…

— Ничего я ему не обещал, — отрезал Геннадий, которому надоело со мной пререкаться. — Ты что, жалеешь его?

Разговор на этом закончился. Я понял, что все уже решено и подписано. А у меня нет права даже задавать вопросы. В конце концов, Геннадий был тут главным, в этом деле…

Через некоторое время Савелий вышел из кабинета и пошел проведать своего служащего, оставшегося с Левой. Он вернулся через несколько минут и сказал:

— Все идет по плану. Уже послан первый факс в тот банк, где лежат деньги. Теперь будем ждать ответа.

Мне не хотелось сидеть в этом банке и ждать у моря погоды. Поэтому я предложил Геннадию съездить и посмотреть, что же произошло в квартире у Хельги. Где Скелет, где Хельга? Вообще хоть что-то понять…

— Поезжайте один, — сказал Геннадий. — Я останусь тут и буду отслеживать процесс. Это — самое главное сейчас. А вы, конечно, поезжайте. Только возвращайтесь скорее, вдруг потребуется ваша помощь.

Я вышел из банка, только на этот раз через парадный вход. Меня проводил охранник прямо от кабинета Савелия Кузьмича.

Я вышел на улицу, обернулся, окинул взглядом нарядный фасад солидного банка, осмотрел огромную доску с названием и подумал, что судя по виду, этот банк знаменит благотворительностью и поддержкой культуры… Или они помогают Детскому фонду… Очень уважаемое заведение, одним словом.