Кристиан Мёрк - Дорогой Джим

Фиона обложилась своими книжками и удобно свернулась калачиком на диване.

Я привезла свой приемник.

В одну особенно чудесную ночь, когда высыпавшие на небо звезды висели над вершинами холмов, напоминая сверкающие в луче света стеклянные шарики, я вдруг ни с того ни с сего завелась с пол-оборота. Фиона уже спала на диване, прижав к груди очередную дурацкую книжонку про Аменхотепа, а звуки, доносившиеся из комнаты старушки Ифе, подсказали мне, что она смотрит какое-то дурацкое шоу — одно из тех, что ставят целью выяснить, кто в этой стране танцует хуже всех.

Взявшись за рукоятку настройки, я принялась рыскать по эфиру в поисках какого-нибудь нового голоса. Эвви отправилась погостить к родителям в Россию, пообещала, что вернется через месяц. Я ненавидела одно это название — Сочи — город, из которого она когда-то отправила мне первую эсэмэску, — ненавидела, поскольку не могла поехать туда за ней. Я чувствовала себя одинокой, брошенной, а потому была зла, как черт. Мне хотелось поговорить еще с кем-то, не только с родственниками — так, просто разнообразия ради. И вот как раз в эту самую ночь мое желание исполнилось. Голоса выплывали ко мне, поднимались из глубины эфира — а я, как рыбак, забросив сеть, вылавливала их один за другим.

Мне встречались рыбаки, промышлявшие в Ирландском море и сейчас как раз возвращавшиеся домой с полным грузом лосося, и легкомысленные женщины, которым нечем было заняться. Поприветствовав их, я принималась снова крутить ручку настройки, оставив их тоскливо махать вслед невидимому кораблю, на котором я бороздила эфир. Потом из пустоты возник еще один голос — очень старой, давно растерявшей все иллюзии женщины. Назвавшись Общественным Сознанием, она стала с пеной у рта требовать, чтобы мы ради блага своей страны отказались от любой общественной собственности, какая только есть. Потом она растаяла вдали точно так же, как рыбаки с траулера. Из наушников понесся треск и шорох помех. И как раз когда я уже решила было выключить приемник — так меня достали сопливые парнишки, пристававшие с вопросами, во что я одета, — после того, как я, в сотый раз отстучав ключом свои позывные, в сотый уже раз нарвалась на какого-то идиота, которому постеснялась бы даже кивнуть на улице, я вдруг услышала его.

— Говорит Ночная Ведьма. Кружу над крышами ваших домов, над деревьями и над вашими головами, — раз за разом повторяла я, пока окончательно не впала в уныние. — Кто-нибудь меня слышит?

Раздался оглушительный треск, словно кто-то вдалеке слишком энергично включил приемник. А потом я вновь услышала знакомый завораживающий голос.

— Я так рад, что снова слышу тебя, — ответил мужчина. Это прозвучало так мягко, словно он поглаживал радиоволны. — Я скучал по тебе. И по твоей подруге тоже. Как у вас дела?

Сердце, подпрыгнув, застряло у меня в горле. Лицо горело огнем… Я знала, кому принадлежит этот голос. И все же должна была спросить… на всякий случай.

— Прежде чем мы продолжим, назови себя.

Я уставилась на отсвечивающую зеленым шкалу настройки… на стрелку, замершую возле 3101.3 МГц, — и дождалась. Голос сказал мне то, что я и без того уже знала. Потому что и сумасшедшие, и прорицатели проникают в человеческое сердце через одну и ту же дверь, верно? А потом, ухватив за хвост надежду, которую ты лелеешь в душе, принимаются вертеть ручку настройки, пока она не поддается — хочешь ты этого или нет.

— Я — Страж Ворот… так, кажется, в прошлый раз окрестила меня твоя подруга, — проговорил он. Потом я услышала мягкий смешок — так когда-то посмеивался мой отец. — Мы, кажется, говорили о любителях рассказывать разные истории. Насколько я помню, вы тогда мне не поверили. — Он шумно выдохнул — словно набрал в грудь слишком много воздуха. Мне показалось, он расстроен. — Расскажи мне что-нибудь, дорогая. Вспомни все, что произошло в Западном Корке за последние несколько месяцев. А потом ответь мне, чему ты теперь склонна верить.

Я не сразу ответила — повернула голову в сторону гостиной, откуда доносилось мирное посапывание Фионы, и какое-то время прислушивалась. Оно да еще дурацкие вальсы, пробивавшиеся из спальни Ифе, убедили меня, что будет лучше, если я не стану звать сестер, а проделаю все это одна.

— Откуда ты так хорошо его знаешь? Я имею в виду — нашего сказочника? — шепотом спросила я.

Послышался слабый треск горящей бумаги — судя по всему, Страж Ворот прикуривал сигарету. Потом он шумно затянулся.

— Потому что… видишь ли, он шлет мне кое-что. Годами это делает.

— Что он шлет? О чем ты говоришь? — спросила я, стараясь, чтобы голос мой звучал по возможности равнодушно, и чувствуя, как ледяной ужас, волной прокатившийся по всему телу, сковал меня до самых кончиков пальцев.

— Сувениры, — ответил Страж Ворот, с удовольствием покатав на языке это слово, как будто оно показалось ему слишком мягким по сравнению с тем, что он собирался сказать. — Сувениры из своих странствий. Они прибывают — в коробках и в конвертах, в зависимости от того, что, как он считает, мне пригодится больше. — Страж Ворот выпустил дым в микрофон и со вздохом добавил: — Только на этой неделе почтальон приносил их дважды.

Какое-то время я молча таращилась в окно, за которым стояла ночь.

— И что было внутри? — сделав над собой усилие, пробормотала я.

— Подарок. Подарок, который ты вряд ли захочешь увидеть, — с подчеркнутой грустью в голосе проговорил Страж Ворот. Прежний отеческий тон, так раздражавший меня, исчез, теперь в его голосе слышалось только сожаление. — Или даже представить себе.

— Не знаю… А ты уверен, что мы говорим об одном и том же человеке? — севшим голосом спросила я. Теплый бриз с залива стал вдруг казаться ледяным и промозглым. — Тот, о котором думаю я, просто насильник и убийца — и к гадалке не ходи.

— Разъезжает повсюду на том же красном «винсент-комет» — это он? — настаивал Страж Ворот.

Могла ли я забыть об этой детали? Джим даже договорился, что трое мальчишек из местной школы будут по очереди приглядывать за его драгоценной игрушкой, чтобы быть уверенным, что ни неуклюжий турист, ни какой-нибудь выпивоха не поцарапают его сокровище. Джим всегда платил наличными, и ребята были просто счастливы.

— Единственное, что он любит больше мотоцикла, так это самого себя, — буркнула я.

— Но убийства ведь прекратились, не так ли? Я имею в виду молодых женщин, с которыми он проводил время. Ни статей в местных газетах, ни кричащих заголовков, верно? И для этого есть причина.

Я знала, что это за причина. Я видела, как Джим болтается в баре Мак-Сорди, угощая пивом всех, кому придет в голову одарить его улыбкой. А каждую пятницу вечером он дулся в покер с парнями из местного полицейского участка. Не говоря уже о том, что он очаровал и отца Мэллоя и теперь по воскресеньям исправно пел в церковном хоре. Но мне хотелось, чтобы Страж Ворот сказал об этом сам.