Лоренсо Сильва - Нетерпеливый алхимик

— Ничего. Мы продолжали участвовать в тендерах, какие-то выигрывали мы, какие-то он. И скоро все забыли про неприятный эпизод.

— Мы были бы вам очень признательны, если бы вы сообщили нам название города и фамилию вашего конкурента.

— Насчет города сейчас не припомню; на языке крутятся два названия. Дайте мне время посмотреть в записях, тогда скажу точно. А личность нашего конкурента широко известна в деловых кругах, и особенно в Гвадалахаре. Его зовут Криспуло Очайта. Упаси вас Бог прохаживаться насчет его имени, — пошутил он. — Он становится бешеным.

— Мы не имеем привычки высмеивать чужие имена, — сухо проговорил я, делая пометки в блокноте.

Практически я выполнил намеченный план и горел желанием поскорее избавиться от общества Эхеа, тем не менее собрал в кулак остаток воли, чтобы задать, как мне тогда казалось, последний вопрос:

— Вы упомянули в разговоре, что Тринидад подрабатывал еще в каких-то компаниях. Что вы имеете сказать по этому поводу?

— Действительно работал. Большинство из этих компаний принадлежит моему шефу — он владелец целой империи. А насчет меня не стоит строить иллюзий: я всего лишь скромный служащий, — сказал Эхеа, состроив плаксивую гримасу, не вязавшуюся с его вызывающим галстуком. — Мое дело нехитрое — сдавать внаем мозги тем, у кого водятся деньги, и исправно получать причитающуюся мне долю.

Если Эхеа хотел меня разжалобить, то напрасно тратил пыл. Я холодно спросил:

— И кто же владелец?

Эхеа не унимался, наслаждаясь разыгрываемым спектаклем.

— О! Это финансовый гений! — воскликнул он. — Леон Салдивар, может, слышали?

— Нет, не слышал, — признался я.

— Богат до отвращения, — заявил Эхеа с гордостью. — Он занимается спекуляциями недвижимостью, у него строительные фирмы, каменоломни, супермаркеты, заправочные станции; у него концессии на эксплуатацию электросетей и на водоснабжение — всего не перечислишь. Я отвечаю за организацию сбора мусора и за некоторые операции с недвижимостью. О масштабах остального не имею ни малейшего представления, да и не хочу иметь. Каждый должен заниматься своим делом и не лезть, куда не просят, а если просят — то лезть, но опять же осторожно.

— Какие задания выполнял для него сеньор Солер?

— Я сказал более чем достаточно, — пошел на попятную Эхеа. — Хотите узнать что-нибудь конкретное, обращайтесь к Салдивару и разговаривайте с ним сами.

Меня удивил поступок Эхеа. До сих пор я наивно полагал, что миллионеры платят своим холуям за исполнение грязной работы, а не за то, чтобы те, устраняясь от проблем, перекладывали их на плечи хозяев. Даже не будучи знаком с Салдиваром, я предвкушал его реакцию на появление в доме двух гвардейцев, расследующих убийство, — вряд ли он поблагодарит Эхеа за медвежью услугу. Как бы там ни было, в данную минуту меня не занимала судьба этого ничтожного фанфарона. Всему свое время.

Эхеа проводил нас до двери офиса. Прощаясь, он с остервенением жал нам руки — дурная повадка плохо воспитанных людей, которых не проймешь ни холодностью, ни откровенной недоброжелательностью. Затем с преувеличенной любезностью предложил свою помощь:

— Всегда в вашем распоряжении; вы знаете, где меня найти.

— Благодарю. Возможно, мы еще встретимся.

— Если имело место убийство, то, надеюсь, преступник будет пойман, — проговорил он напыщенным тоном. — Тринидад и мухи бы не обидел. Несправедливо, что он погиб такой страшной смертью.

— Убийство — всегда несправедливо, — заключил я.

— Вы совершенно правы, — согласился Эхеа, неожиданно опечалившись.

Мы вышли на улицу, и я полной грудью вдохнул отравленный воздух Мадрида. Мне не хватало кислорода, и, не в силах сдержаться, я выплеснул всю накопившуюся за время визита желчь:

— Ублюдок!

— Еще тот очаровашка! — подхватила Чаморро.

— Между прочим, могла бы и вмешаться, вместо того чтобы молча наблюдать, как я в одиночку таскаю из огня каштаны, — упрекнул я мою помощницу.

— Нечего срывать на мне зло, — огрызнулась она. — Я думала, ты хотел дожать его сам.

— Ладно. Давай подведем итоги. Какого ты о нем мнения?

Чаморро вздернула упрямый подбородок и прикусила нижнюю губу.

— Настолько омерзительный тип, что дальше идти некуда.

— Понятно. Ну, а все-таки?

— Будь он в чем замешан, то вел бы себя не в пример осмотрительнее, — сказала она. — Меньше бы трепался, старался произвести благоприятное впечатление и не козырял своей наглостью.

— Согласен, но отчасти.

— Он, видите ли, согласен! А почему отчасти?

Мой язык слишком долго находился на привязи и рвался на волю. Тут, словно по заказу, я набрел на не совсем пристойную мысль и не преминул озадачить ею Чаморро, получив, таким образом, двоякое удовольствие.

— Мне кажется, Эхеа не устраивает его пенис.

— Что-что? — переспросила она, огорошенная неожиданным поворотом темы.

— Пенис. Ты заметила, как он выхвалялся дорогим галстуком, стараясь при каждом удобном случае обратить наше внимание на этикетку. У Фрейда по этому поводу имеется забавная теория. Надо сказать, старика всегда отличала эксцентричность. Так вот, по Фрейду, галстук олицетворяет пенис. В галстуке органично сочетаются качество и разнообразие, которых иной раз не хватает в интимной жизни. Мужчина обречен на пожизненное обладание одним и тем же пенисом — какой достался, с таким и ходи, — а вот галстуков можно накупить великое множество и подобрать их по ширине, длине и форме, с лихвой компенсируя изъяны своего маленького друга.

— Тебя этому учили в университете? — спросила Чаморро. Вопреки моим ожиданиям, она быстро оправилась от смущения.

— Не только, но в основном да.

— Неудивительно, что ты два года проваландался без работы.

— Трудно опровергать очевидный факт, — только и проговорил я в ответ, находя недостойным напоминать моей помощнице про ее слабость к астрономии, да еще в таком контексте. — Возвращаясь к нашим баранам, не могу не отметить положительные стороны знакомства с Эхеа.

— Интересно, какие?

— Мы наконец вышли из тупика и вплотную подобрались к миру Эхеа и его благодетелей. Сфера их обитания напоминает дивные райские кущи, где, по всей видимости, и притаился тот змей, который послал своих прихвостней в Малагу по душу Ирины Котовой. Попутно мы открыли для себя нового Тринидада Солера, совершенно незнакомого ни нам, ни его прежнему окружению. Более того, готов поклясться, что он прилагал неимоверные усилия, чтобы держать в тени свое второе «я». Помнишь слова Давилы, начальника эксплуатационного отдела? «Хороший работник, но ничего из ряда вон выходящего. Редко, когда удается собрать команду из одних суперменов». А вот Эхеа представил его абсолютно в другом свете.