Джон Бердетт - Крестный отец Катманду

Шло время, и мы отработали на сой Ковбой дюжину баров, включая «Пожарное депо», «Лисички», «Сыромятный кнут» и «У Сьюзи Вонг». Другими словами, я старательно обходил «Клуб пожилых мужчин» — заведение, принадлежащее моей матери. Было около шести вечера — неплохое время для того, чтобы задавать вопросы. Официально открылись лишь немногие бары, и девушки, только-только воспряв от сна, высыпали на улицу в шортах и майках поесть с выстроившихся вдоль мостовой прилавков, которыми заправляли семьи из Исаана, зачастую из тех же деревень, что и работницы баров, поэтому здесь, в сердце столицы, царила атмосфера сельской ярмарки.

В связи с делом Толстого Фаранга нам удалось собрать кое-какие сведения. Фрэнк Чарлз в свое время посещал все эти бары, некоторые совсем недавно, но не уводил с собой девушек, хотя щедро платил за ласки. В «Киске» он насладился минетом, который ему по очереди делали в углу три профессионалки.

— Хороший был клиент, — покачала головой мамасан из «Киски». — Вежливый, щедро платил, покупал выпивку. И девушки о нем отзывались как о джентльмене. Лучший тип фаранга, работать с ним было одно удовольствие. Платил за отсос столько же, как если бы уводил девушек наверх.

На улице я заметил, что Сукум проголодался. Он не стопроцентный исаанец — выходец с великой равнины к северу от Бангкока, но его деревня находится достаточно далеко на севере, чтобы он развил в себе вкус к сомтаму и клейкому рису. Должен признать, что китайская лапша с тунцом и имбирный салат выглядели довольно привлекательно, поэтому я сдался и мы заказали сомтам, том ям гун, зеленый карри со свининой и пять маленьких плетеных коробочек клейкого риса, чтобы взять все это с собой в «Клуб пожилых мужчин», где верховодила Нонг.

До недавнего времени мать, казалось, стала отдавать предпочтение свободным юбкам и пиджакам, скроенным для занимающих ответственные посты дам среднего возраста, но, познакомившись с биографией Тины Тернер, вернулась к облегающим леггинсам и майкам фасона своих трудовых дней. Честно говоря, выглядела она вполне сексуально, хотя, когда глубоко затянулась сигаретой «Мальборо» из красной пачки и достала очки для чтения, чтобы взглянуть на предложенную ей Сукумом фотографию Фрэнка Чарлза, стали видны морщины, которых больше не скрыть.

— Точно он здесь бывал, — кивнула мать. — Я сочла его перспективным клиентом и поручила заботам Сали. А она уж расстаралась, я за ней наблюдала — выложилась на полную. Но он так и не повел ее наверх. Я спросила — почему? Они же чуть не совершили все здесь, прямо в баре. И денег, судя по всему, ему бы хватило. «Она великолепна, — ответил он. — Но я ищу что-нибудь более необузданное». Встал и ушел. Через пару часов я случайно выглянула на улицу и заметила, как он прогуливается под руку с Сумасшедшей Мой.

Мы с Сукумом застыли в изумлении, а затем одновременно спросили:

— С доктором Мими Мой, аптекарем и фармацевтом?

Нонг усмехнулась из-за облака дыма.

— Он же сказал, что ищет что-то необузданное. Вот и нашел.

Внезапно я вспомнил, что много лет назад мать знала Мой. В тот короткий, но бурный период их скандального знакомства доктор решила, что ей неплохо на какое-то время заняться проституцией — просто так, от скуки. Она знакомилась с самыми низкопробными клиентами Нонг, но ни разу не согласилась переспать ни с одним из них. Работала, если только напивалась, а трезвой не могла заставить себя флиртовать с волосатыми краснорожими западными мужиками в шортах — чувствовалось, что ей противно с ними даже рядом сидеть. Мать из уважения к ее социальному статусу терпела целую неделю, а затем выставила вон.

Подошла моя очередь одарить Сукума самодовольно-торжествующей улыбкой. Всем было известно, что он сделал карьеру на Сумасшедшей Мой.

— Тебе и карты в руки, детектив, — бросил я и скользнул за стойку за бутылкой пива (по совету Лека я должен был каждый день выпивать по одной). Только я успел ее осушить, как пикнул мой мобильный телефон: пришло текстовое сообщение от Мэнни.

«Пол. В. бушует. Немедленно сюда».

Почувствовав, как кровь отливает от лица, я похлопал Сукума по плечу.

— Если понадобится моя помощь, звони.

— Ты куда?

Я показал ему сообщение от Мэнни.

— Поздравляю, кхун Сукум, твое повышение не за горами и расследование полностью в твоих руках.

Полковник Викорн опять стоял, но на этот раз не у окна, а с видом безумного ритмично прижимался спиной к стене. Он побелел как лист бумаги, и время от времени его пробирала дрожь, что было явным признаком смертоносной ярости.

— Этот карликовый генерал, этот оловянный солдатик, этот ископаемый пидор, этот злобный карапуз, этот ублюдок — знаешь, что он сделал?

— Нет.

Викорна так трясло, что он мог едва говорить.

— Арестовал одну из наших. Как-то снюхался с иммиграционной службой и все обтяпал. Некто Мэри Смит. За каким чертом я плачу тебе четверть миллиона долбаных бат в месяц? Ты должен заниматься этим, а не идиотским расследованием, от которого сам отказался. Ты что, не объяснил Зинне, что не мы сцапали австралийку? Где ты болтался все утро? Я пытался связаться с тобой по мобильному телефону, но он был выключен. Консильери не выключают мобильник — забыл кино?

Я не стал напоминать, что, когда тридцать лет назад в одной картине сошлись Коппола, Брандо и Аль Пачино, мобильных телефонов еще не изобрели. Вместо этого сказал:

— Слушаюсь, сэр.

Я тут же направился к двери, давая себе обещание, что, каким бы ни было плотным на улицах движение, я не поеду в аэропорт на мототакси. Спускаясь по лестнице, я удивлялся, как ярость Викорна отодвинула в моем мозгу дело Фрэнка Чарлза. Теперь моим делом стал гнев начальника.

Когда старик приходит в такое психическое состояние, все управление светится нездоровым зеленым светом, и каждый это ощущает.

Взгляните на это дело под таким углом. Вы председатель и исполнительный директор исключительно прибыльной компании, которую создали на пустом месте, используя только те возможности, которые предложила жизнь, и вырвались из своей среды обитания (за исключением старшего брата, ставшего настоятелем монастыря, все остальные мужчины в семье либо алкоголики, либо фермеры, выращивающие рис, а по большей части — и то и другое). Формально вы закончили школу в четырнадцать лет, а фактически начали присматривать за водяными буйволами и младшими братьями и сестрами с восьми. Тем не менее вас манило высокое положение в обществе, и прорыв наступил благодаря Америке, явившейся в виде индокитайской войны, конкретно — войны в северном Лаосе, где определенный товар — на местном языке его называли «фин», а ваши новые коллеги — «опиум» — благодаря содействию авиакомпании «Эйр Америка» продавался чуть ли не вдвое дороже золота.