Тэми Хоуг - Прах к праху

— Кейт, мы не знаем, что произошло! — произнес Куинн.

— Думаю, вряд ли можно утверждать, что Эйнджи порезалась, брея ноги, — парировала Конлан.

Перед ее мысленным взором вновь возникла кровь, и Кейт передернуло. Кровь на полу. Кровь на кафельной плитке, окровавленные полотенца. При мысли об этом ее охватила омерзительная слабость, и она всеми силами пыталась ее побороть.

«Ты должна быть смелой, Кейт. Положи свои страхи в коробку. Коробку задвинь подальше, с глаз долой. Смотри случайно не надорви ее стенки».

— Лично мне представляется следующее, — сказала адвокат, сглатывая застрявший в горле комок. — Он прокрался в дом сквозь черный ход. Схватил ее, когда она была наверху. Судя по кровавым следам в ванне, была борьба. Причем следы принадлежат Эйнджи. Может, он ее убил, а может, лишь начал свое дело. Но скорее первое. Он выпустил ей в ванне кровь — в противном случае крови было бы больше и она была бы везде. Он хочет, чтобы все подумали, что она ушла сама, и потому пытается вытереть следы крови, но торопится и потому не успевает убрать все. Однако даже такой плохо наведенный порядок дал бы ему выигрыш во времени, если бы мы не нагрянули сюда.

— Но как он узнал, что она здесь?

— Не знаю. Ей казалось, что он следит за ней. Может, так оно и было.

— А как это соотносится с тем, что никто ничего не видел и не слышал?

— Он уже смог схватить, замучить и убить трех женщин. И никто ничего не видел и не слышал. Рита Реннер клевала носом в гостиной на первом этаже. Телевизор был включен. К тому же это большое здание.

Джон покачал головой:

— Нет, здесь что-то не так.

— Но почему? Лишь потому, что, по-твоему, он был на собрании?

Агент прислонился к перилам и нахохлился.

— Он вполне мог быть на собрании. Это всего лишь в нескольких кварталах отсюда. Собрание закончилось примерно за полчаса до того, как мы с Ковачем приехали сюда. Но остается вопрос: зачем ему напрасно рисковать? Ведь девушка, по сути дела, не рассказала полиции ничего стоящего. Не назвала имени, не смогла толком составить фоторобот, не нашла похожего портрета в фотоархиве. По большому счету, ему незачем было идти на риск.

— Может, ему хотелось продемонстрировать нам, на что он способен? Мол, знайте меня!.. Предполагалось, что собрание заставит его вылезти из норы. И вот вам. Он проникает в дом, хватает единственную свидетельницу своих злодеяний. Такой убийца, как он, лишь словит от этого кайф. Ты сам это знаешь.

Куинн обернулся, глядя, как парни из криминалистической лаборатории вносят в дом пылесос.

— Кстати, а почему ты сегодня приехал сюда? — спросила Кейт. — Лично мне Ковач даже не обмолвился об этом.

— Когда ты рассказала ему про Эйнджи и чем она занималась в парке, то упомянула, что этот тип был на внедорожнике. По-моему, велика вероятность того, что наш Коптильщик перевозит тела в парк в кузове небольшого грузовика. В чем-то таком, что внешне можно принять за служебный транспорт парка. Это вполне может быть внедорожник или пикап.

Кейт передернуло.

— Господи, Джон, ты хочешь сказать, что он был ее клиентом?

— Думаю, это очень правдоподобно. Он ненавидит женщин, особенно тех, что неразборчивы в связях с мужчинами. У него в кузове грузовика уже лежит одно мертвое тело. Он снимает еще одну и везет с собой в парк, чтобы там трахнуть. Это его возбуждает. Позволяет еще раз пережить те приятные ощущения, которые он испытывал в момент убийства. А также ощутить себя хозяином положения — ведь эта другая женщина целиком и полностью в его власти. Осознание, что он может сделать с ней то, что уже сделал с той, которая лежит в кузове, а может и не сделать, дает ему ощущение власти. Как над ней, так и над своим желанием убивать.

— И решение не убивать еще больше эту власть подкрепляет. Потому что сейчас все сосредоточено на ритуале сожжения мертвого тела, на завершении цикла, — закончила его мысль Кейт.

— Теоретически — да. Звучит убедительно.

— Эйнджи сказала, что этот тип вытолкнул ее из машины и уехал. После того как он ее высадил, он на полной скорости погнал машину на стоянку, иначе она вряд ли застала бы его за сожжением трупа.

Куинн пожал плечами:

— Это все пока что наши теории.

Теории, высказанные человеком, который знал о сексуальных маньяках больше, чем кто-либо еще в этой стране. Кейт посмотрела в темноту, глядя, как белое облачко ее дыхания растворяется в воздухе.

— Но если это тот самый тип, то почему она не сказала мне? Почему не составила портрет? Ведь своего клиента она видела близко — можно сказать, лицом к лицу.

— На этот вопрос может ответить только она.

— Теперь не может, — негромко сказала Кейт. — Каких трудов мне стоило добиться показаний! С самого начала Эйнджи упорно уходила от ответов, отпиралась, грубила, но когда рассказывала про клиента, у меня было такое чувство, что ей стыдно. Она постоянно твердила, что ей самой это было неприятно, что зря она это делала. А потом расплакалась.

Тем временем ее собственные эмоции грозили перелиться через край, как это было днем с Эйнджи.

— Ты ей явно симпатизируешь, — заявил Куинн.

Кейт фыркнула.

— Чему тут симпатизировать? Она завравшаяся сквернословящая злюка, воровка и проститутка.

— Но ты ей нужна, — добавил Куинн.

— Да, но что из этого получилось?

— Ты здесь ни при чем.

— Зря я с ней не осталась.

— Откуда тебе было знать, что все так получится?

— Она поставила себя в уязвимое положение, — возразила Кейт. — И мне следовало остаться с ней хотя бы для того, чтобы вытянуть из нее чуть больше. Но я не осталась, потому что…

Она не договорила. Не желала признаваться. Тем более здесь, перед Куинном. Он слишком хорошо ее знал, по крайней мере, раньше. Каждую болевую точку в душе.

Когда умерла Эмили, когда она не находила себе места от горя и ей хотелось выть на луну, он держал ее в объятиях столько раз, что она потеряла счет. Утешал, дарил моральную поддержку и тепло своих рук… Нет, сейчас она ему этого не позволит. К тому же вдруг ему это не нужно? Ей же лучше об этом не знать.

— Кейт, пойми, она не Эмили.

Ей как будто дали под дых. Она шумно втянула в себя воздух и повернулась, готовая испепелить его взглядом.

— Я сама это знаю. Моя дочь давно умерла.

— А ты по-прежнему коришь себя. Даже спустя многие годы.

— Насколько мне известно, у вины нет официального срока давности.

— Кейт, твоей вины в этом нет. Ни тогда, ни сейчас.

— Но Эмили была моя дочь. Я несла за нее ответственность. А Эйнджи — мой клиент. И за нее тоже я несу ответственность, — упиралась Кейт.

— И скольких своих клиентов ты приводила к себе домой? — спросил Куинн и шагнул ближе.

— Ни одного. Но…

— Со сколькими ты проводила все двадцать четыре часа в сутки?