Алексей Егоренков - Земля точка небо

– Добрый вечер, – прохрипел я в ответ, и постарался коротко объяснить, что меня и одну девушку преследует группа ребят, которые используют предметы.

– Где вы находитесь… – она зажала микрофон ладонью и что-то крикнула в сторону.

– Здесь дорога, – сказал я. – И лес. И ограда… завод, наверное.

– Где вы находитесь? – повторила она чуть раздраженно.

– Да не знаю же! Вышли из метро… конечная станция.

– «Серп и молот»?

– Такая, подземная гробница…

– Краснооктябрьский. Звоните в райотдел.

Она продиктовала номер и повесила трубку.

«Подождите», – хотел сказать я, но было уже поздно.

– Быстрее, быстрее же! – звала Эвридика. Ее цветастое платьице мелькало далеко впереди.

– Стой! Дождись меня…

Прыгая между асфальтовых кочек, я подбежал к Эврике и выдавил несколько свистящих бессмысленных звуков, прежде чем смог заговорить.

– Бесполезно. Она не кончается.

– Кто?

– Ограда, – я обернулся и на шоссе увидел их.

Фары скутеров поднимались из-за горизонта чередой злых полумесяцев. Они дрожали в колеблющемся полумраке. Зуд моторов теперь был отчетливо слышен.

Мотороллеры шли неровным строем, один за другим. Пять… Семь… Целая армия.

Я обернулся к испуганной Эвридике, и она собиралась заговорить, но что-то отвлекло ее.

Между скутерами неспешно катился призрак.

Я сразу узнал автомобиль, даже не видя правительственный номер, состоявший из одних нолей. Только один человек в городе водит «Феррари». Тем более с такой раскраской.

Темные стекла, матовые диски и черный корпус: машина терялась на вечернем асфальте. Видна была только сетка из параллелей и меридианов, фосфорно сиявшая на бортах и капоте. К нам приближался не автомобиль, а его трехмерный каркас.

– Ты знаешь эту машину? – спросил я Эвридику.

Она покачала головой, сглотнула и попятилась.

Странно, что парень Эврики не покатал ее на своем «Феррари». Потому что за рулем сидел он – сумасшедший Фернандес. Сын губернатора. Глава психоделов. Мой старый друг.

– Стой ты, – я поймал Эвридику за тонкое плечо. Она рванулась прочь так сильно, что едва не порвала бретельку.

– Нет, пусти, отстань! – Эврика билась у меня в объятиях, пока я безуспешно пытался развернуть ее к себе. – Отс-тань!

Когда удалось заглянуть в ее глаза, я увидел, как Эвридика напугана. Моторы гудели уже совсем близко.

– Не туда! – заорал я в лицо Эврике. – Куда ты? Не туда!

Едва она перестала сопротивляться, я отпустил ее и выбежал на трассу.

Проскочил разделительную полосу и – пуф-ф! – опять провалился на дно.

Мир вокруг загустел. Рисунок асфальта, колесо ограды, кривая лесной кромки, созвездие лиловых фар, – всё распалось на простую алгебру. Если считать землю плоскостью, то ограда задавала ее границу. Стая воробьев, метавшихся в небе, образовывала тесный каркас. Черные точки птиц можно было соединить линиями. Трепетавшие фары образовывали на асфальте их перевернутый оттиск. Я подумал, что небо действует как зеркало, и засмеялся бы, если бы мог дышать.

Тонкие нити связывали действительность в единый механизм. Бесплотные огни смотрели мне в лицо, но я лишился чувства длин и направлений. Фары были повсюду, они кружили вокруг меня, сгущая вечер.

«Отсюда следует будущее», – подумал я. Сейчас меня кто-то дернет за руку. Крикнет: эй! Эй!

И я понял, что это уже произошло. Что Эврика стоит рядом и теребит меня. Я вернулся.

Резиновое дыхание мотороллеров поймало нас у самой опушки. Мы проломили частокол из высохших сорняков и прыгнули в сосновую гущу, сдобренную осиновым ароматом.

Сочные побеги одинаково цепко липли к одежде и коже. Но психоделы остались позади – хотя бы ненадолго. Мы с Эврикой запутались в клубке из хлещущих ветвей, душной зелени и паутины, но всё равно продирались напролом, едва разбирая дорогу, поочередно оказываясь то впереди, то сзади, задирая ноги и больно спотыкаясь. Я бежал с полузакрытыми глазами, и в сумраке мне порой казалось, что я лечу в прошлое, и любая сосна на пути означает конец.

Невидимое бревно крепко задело меня под голень, и я действительно взлетел. Подо мной был ковер из точеных листьев, и я вскинул руки, ожидая удара о землю, но листья охотно расступились, предъявив длинные стебли и гнилушную пустоту.

«А где земля», – подумал я и сразу встретил ее, шлепнувшись на дно оврага, на мягкую хвою и охапку сухих веток.

И где…

Что-то живое рухнуло на меня и угодило твердыми углами сразу в пару болевых точек.

…Эвридика? Она бежала позади? Она видела, как я упал?

Потрясение исчезло, и я понял, что ответ уже нашелся. Твердые коленки Эврики впились мне под ребра, а под ее подбородком отчаянно ныла шея.

– Они ушли, – громко простонала она мне в ухо. – Они уш…

– Тихо!

В двух метрах от нас пронесся мотороллер, брызнув хвоей из-под колес. Слева раздался стрекозиный шум – оттуда приближался еще один скутер. Психоделы не спешили. Они играли с нами. Мотороллеры, укрытые от нас изнанкой зарослей, неторопливо катились мимо или резко выныривали из леса. Один развернулся у самой кромки оврага, насыпав земли мне за шиворот и заставив нас с Эвридикой вздрогнуть в унисон.

Не знаю, сколько времени продолжалась игра, но сзади хрустнул шаг. Потом еще один.

– Оу… – негромко отметили там, за спиной, и я понял, что мы проиграли.

Это был Фернандес. Сейчас Эврика узнает голос и выдаст нас. Теперь мне казалось, что на загривке у меня лежит бомба, детонатор которой…

Он присел и, видимо, подобрал какую-то вещь.

– Оу-у… – повторил он весело. Мне представилось, как взгляд Фернандеса темным лучом сканирует овраг. Что будет, когда он заметит нас? Долго ли вытерпит Эвридика?

Кто-то остановился впереди. Скутеры прибывали слева и справа, останавливаясь поодаль. Психоделы обступили нас кольцом.

В унисон моей панике заквакал пси-транс. Неужели они пытают людей под музыку?

Это был просто мобильник. Я приподнял голову и с удивлением разглядел между длинных стеблей ногу. Обычную женскую ногу, в серебристой босоножке на каблуке. С блестящими ногтями. В самом деле, кто сказал, что психоделом не может быть девушка?

Она выключила звонок и легко перемахнула через листья, едва не задев нас. Я понял, что она подошла к Фернандесу.

– Траблы, – сказала девушка беззаботно. У нее был приятный мягкий голос.

Фернандес, как мне послышалось, лениво выматерился сквозь зубы. Что-то стукнуло в землю прямо у моей головы. Уродливая туфля Эврики.

Это послужило знаком всем остальным, потому что следом затрещали моторы, скутеры вильнули, обходя наш овраг, и через минуту вокруг не осталось ни единого психодела.

Для верности прождав еще минут десять, я осторожно вывернулся из-под Эвридики, не переставая удивляться ее огромной выдержке, и обнаружил, что девчонка крепко спит.