Алексей Егоренков - Земля точка небо

– Сходи покупайся, чего ты, – сказала она.

Нет смысла отрицать. Без плохой косметики, без страшной обуви и почти без одежды Эврика была слишком красива, чтобы не замечать ее близость. Плотски, наивно, животно красива, – на все свои девятнадцать лет.

Подтянув ворот рубашки, я отвернулся и зажмурился, чтобы не видеть темные кружочки вверху и черную полоску внизу, проступавшие сквозь мокрое не-купальное белье Эвридики.

– Прикройся, – я едва выдавил это слово, потом сглотнул и повторил. – Прикройся чем-нибудь, пожалуйста.

Эврика уставилась на меня с детской полуулыбкой и нагнулась за платьем. Откуда ей знать, что у меня не было секса несколько лет. Почти не было.

– Пойми, – сказал я. – Это неправильно. У меня есть кое-кто. Это самое дорогое, что у меня есть. Прошу тебя. Понимаешь, о чем я?

Бросив на нее взгляд, я обнаружил, что Эвридика до упора открыла рот и глаза. Вряд ли она поняла. Но я не знал, что добавить.

– У меня тоже кто-то есть, – сказала Эврика. – Чего ты?

А кто сомневался, что начнется безумие.

– Насчет твоего парня, – сказал я, чувствуя легкое головокружение. – Между прочим, за нами гоняется именно он. На скутерах были его друзья из Рейва. Понимаешь, он решил, что мы вместе и ревнует, и это вдвойне странно, потому что он и сам, вроде, кое с кем там…

Эвридика закрыла рот.

– В общем, – сказал я. – Черт с ним, забудь о нем.

Она с размаху села на бревно. Я был рядом, но, почуяв ее аромат, незаметно отодвинулся. Мы долго сидели молча, как две отмороженные птицы на жердочке.

Вдруг Эврика затарахтела об эффекте мокрых волос, потом сказала, чтобы я не обижался, и разревелась. Я покачивался на бревне, отрешенно думая, что делать теперь, а она плакала и плакала, то рыдая в ладони, то подняв лицо к небу и глотая слезы.

А я сидел и пялился на ее обувь, размышляя о том, как несуразен бывает мир.

Спустя минут десять я решился глянуть на Эвридику, и с удивлением обнаружил, что в процессе истерики она успела натянуть на себя платье.

– Ты ее видел? – спросила Эврика неожиданно взрослым голосом.

– Кого?

– Ее. Ты сказал, что у него кто-то есть.

– Не помню, чтобы я такое говорил, но да – кто-то есть.

– Какая она? – Эвридика нахмурилась.

– Да никакая, – сказал я. – Не вспомнить. Обычная… пустышка.

Нос Эврики воспалился, ее глаза опухли от слез, но теперь ее черты стали живее. Неловко было думать, что ее я тоже считал пустышкой.

– Я не спрашиваю твое мнение, – сказала Эврика. – Я говорю, как она выглядит? Как одевается.

– Выглядит как все. Загар. Ногти. Крашеные белые волосы.

– Блондинки, – Эвридика закатила глаза и тронула свои каштановые волосы. – Почему они всегда бегают только за светлыми? Ну почему?

Она запустила пальцы в прическу и отжала ее, как мокрую тряпку. В ее руках завитушки распрямились, и по заплаканному лицу Эврики снова побежала струйками озерная вода.

– Цвет волос тут не при чем, – соврал я.

– Я знаю, но… Так тяжело встретить кого-то, завести нормальные отношения, а потом всё оказывается… так глупо.

Нет, глупо то, что творилось во мне. Сидя на бревне рядом с Эврикой, которая застенчиво сморкалась в носовой платок, я провалился в нечто вроде дна. Мои веки сами опустились на глаза, и я, не заметив этого, смотрел уже сквозь них. И видел только секс. Ароматное тепло Эврики ощущалось ярко как никогда, оно струилось и преломлялось, давая жизнь и дыхание фантазиям. Меня тянуло в пучину грязного порно. Я поднял руку, не в силах держаться. И вторую, и вот уже влажная мягкая Эврика сидела у меня на коленях. Моя ладонь оказалась на ее лодыжке, но Эвридика не возражала. Она скользнула навстречу, и ее живот прижался к моей каменной ширинке. Секунда, и я ощутил, что Эврика знает. И еще хуже – она согласна.

Только не согласен был я. Пришлось обидеть Эвридику, оторвав ее от себя как магнит.

– Прости, – сказала Эврика, и я не знал, что ответить.

– Что теперь? – спросил я резче, чем собирался.

– Поеду домой.

Нельзя. Дома ждут маньяки из Рейва.

– К маме. Скоро осень. А у меня нет теплой одежды.

– Ты уедешь из города? – спросил я.

– Конечно.

Да, я струсил. Я испугался, что не сдержусь и возьму ее.

– Чего мы ждем? – сказал я. – Идем на вокзал.

– Честно? – она глянула на меня, но быстро отвернулась. – Ты не обидишься, если я тебя брошу?

Нет. Только если она пообещает не возвращаться в город еще месяц.

– Разве что весной, – сказала Эвридика.

Весной будет можно. Пожалуй.

Обогнув край озера, мы выбрались к железнодорожному пути. Я провел Эврику на вокзал и до самой электрички. Мы расстались у расписания. Можно было поцеловать Эвридику на прощание, но я решил больше не рисковать. Я неловко обнял ее, и мы разошлись навсегда. Она не обернулась, а я не ждал отправления. Я слез на шпалы соседнего пути и взял курс на 7-й, где ждали маньяки из Рейва. Всё равно больше идти было некуда.

Огромное количество онанизма – вот и всё, что меня пока заботило.

– Теперь вас таких двое.

– М-да. Пожалуй, нужно объяснить, о чем говорит наш апельсиновый друг. Со мной был похожий случай. Я был сексуально зависим от одной бабы. В итоге пересел на порнуху. Два года сидел на порносайтах. Там часто вообще ничего нет, кроме ссылок на другой, оттуда на другой, и так далее. Порноиндустрия без всякого порно. Но мне было всё равно.

По обычной иронии, Механика тоже доконала «порноиндустрия без всякого порно». Тем вечером на Альпы рухнул сильный ураган, который потом назвали собственным именем. Но пока было утро, и воздух едко пах виноградниками. В ночлежке давали бесплатный завтрак, поэтому в столовой полно было нищих и кочевых неформалов.

Механик взял пару треугольных сэндвичей и побрел наружу. Под вокзальным куполом верещали птицы. Станция, как оранжерея, была сплошь увита цветами. Вдоль центральной платформы располагалось всё подряд, от банковских филиалов до сосисочных, у одной из которых Механик притормозил, чтобы накачать из бесплатного насоса ароматной горчицы.

Он вышел на площадь, кусая сэндвичи по очереди и сильно щурясь на вокзальные часы.

– Ух. Это ровно год назад я потерял работу, – прожевал Механик на смеси английского, немецкого и русского, которую понимал только он сам. Его бормотание растаяло в свисте отбывавшего поезда. Если бы поездка на экспрессе не стоила как персональный компьютер, Механик разыскал бы Синицу куда раньше.

Когда-то он катался по немецким автобанам, заплывая во французские водовороты. Когда-то Механик водил «Актрос». Не какой-нибудь грузовик, а настоящий трак.

Восточные тракеры были странными людьми, поэтому Механик здесь нашел себя. Всегда слишком пухлые или чересчур тощие, с обгоревшей на солнце левой рукой, спящие при каждом удобном случае, пьющие без перерыва, но мало, всегда под амфетамин, чтобы не спать в пути. Тощий и слабый Механик, как ни странно, терпел ночи куда лучше бывалых тракеров. Ему помогал университетский и армейский опыт. Механик сразу погружался в студенистый вялый ступор и летел над автобаном, качаясь на мягкой подвеске. Иногда ему казалось, что дорожная разметка неподвижна, а иногда – что она медленно струится вдаль, к зареву у самого горизонта, где силуэты ветряков перемигивались красными маячками. Он жил в грузовике как в доме. Ночью видел сны на лобовом стекле. Утром распахивал боковое окно и пьянел от свежего ветра, путая точки дальних фонарей с утренними звездами.