Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»

Он кивнул и пошел по коридору. Когда дверь в гостиную закрылась за ним, Джинни вскочила с пуфика, подбежала к мужу и обняла его.

— Так же, как и вы! — Она скорчила сердитую гримасу. — Навонял тут…

— Следи за речью!

— Нет, честно, Саймон. Я хотела сказать…

— Если они не в состоянии выяснить, какие характерные привычки присущи главе «Дьюкэнон Юнг», то они вовсе не те люди, которыми я их считал. И потом, поездка на автобусе такая вещь, которую трудно от кого-либо скрыть. — Он подошел к телефону у окна, выходящего на залив, и набрал номер. — Алло… помощника комиссара Рида, пожалуйста… Алло? Питер? Питер, кой черт все это значит?..

Как только Джинни услышала имя Питера, она поспешно вышла из комнаты. Пять минут спустя Саймон обнаружил ее лежащей в ванне под обильной шапкой пены, из которой выглядывало только ее лицо.

— И что такого особенного в моей пене для ванны от «Роджер и Галлет»? — задумчиво и грустно спросил он.

— Она хорошо пахнет, вот и все.

Саймон присел на край овальной ванны и стал шарить под пеной, пока не схватил жену за ступню.

— Ой!

— Спасибо тебе, дорогая, — тихо произнес он.

— За что?

— За эти пуговицы и запонки. Они просто великолепны.

Нижняя губа у Джинни задрожала.

— Я рада. Тебе они нравятся, потому что у тебя хороший вкус.

Саймон медленно повел свои пальцы вверх по ее ноге. Кожа жены показалась ему мягкой и шелковистой. А по бедрам Джинни пробежала дрожь от прикосновения его твердых слегка шершавых подушечек пальцев. Она прикрыла глаза, к щекам прилила кровь, она начала слегка покусывать свою нижнюю губу… Но, когда рука мужа скользнула еще выше, она сжала ноги, остановив его руку.

— Саймон!

— Что?

— Как это что? Да еще с таким невинным видом!

— Что такого? — Он пошевелил указательным пальцем, работая нежно и медленно. — Мы же женаты. Почему бы мне не побыть с тобой вместе? — осведомился он с самым невинным видом.

Она улыбнулась ему, но ее глаза говорили «нет» — время и место были неподходящими. Саймон осторожно убрал руку.

— Питер Рид сказал нечто странное.

— То есть? — Джинни намочила полотенце горячей водой и приложила его к лицу, подогревая косметическую маску.

— Да. — Саймон улыбнулся, стараясь подобрать такие слова, чтобы не обидеть ее. — Питер намекнул, что, когда он привез сюда этого Цю, ты довольно твердо дала понять, что ему самому следует уйти.

Джинни сняла полотенце и почти совсем погрузилась в пену. Но затем вынырнула и, отгоняя пену ото рта, продолжала хранить молчание.

— Джинни, это правда?

— О, Саймон, конечно нет. Просто… ну, этот Цю…

— Да?

— Он из Сычуани, вот и все. Из Чэнду.

Некоторое время Саймон молчал. Он лениво плескал водой у нее между ног. Отстраненная улыбка застыла на его губах.

— И ты знала, что он не будет говорить с тобой при Питере, не так ли?

— Ты не одобряешь этого.

— Я думаю, что это было… неосторожно.

— Ну что ж, раз ты так считаешь… Благодарю за замечание. Я постараюсь извлечь урок из случившегося. А теперь не поговорить ли нам о «четырех модернизациях»? [10] «Четыре модернизации» — программа развития страны, выдвинутая в феврале 1978 г. Предусматривает модернизацию промышленности, сельского хозяйства, науки и техники, армии.

— Это было неосторожно. Неразумно.

Лицо Джинни оставалось отчужденным.

Он спросил:

— Тебе удалось узнать что-нибудь?

Она покачала головой.

— Ты что, серьезно рассчитывала узнать что-нибудь?

— Может быть.

— И он не передал никаких посланий? Не угрожал?

— Ничего. Он притворился, что не знает. Конечно, он знал.

— Разумеется, знал. Ты теперь заморская китаянка, но имеешь брата и сестру, которые все еще остаются в Сычуани. Тебе позволили уехать, а им нет. Госбезопасность как раз и существует для того, чтобы знать такие вещи и умело использовать их.

Она смотрела в сторону.

— Джинни, ты меня слышишь?

— Слышу.

Саймон встал и потянулся за полотенцем, Джинни попросила:

— Ты не смешаешь мне коктейль, будь любезен. Я выйду через минуту.

— Что ты будешь?

— «Дайкири».

Брови Саймона поползли вверх. Джинни заметила это.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя алкоголичкой, — упрекнула она.

— Да нет же! Просто это несколько отличается от виноградного сока, который ты обычно пьешь, вот и все. Хорошо. Заказ на один «Дайкири» принят. — Он пошел к выходу. — Крикни мне, когда будешь готова.

— Саймон!

Он остановился, держась одной рукой за ручку приоткрытой двери, и обернулся.

— Я не хотела обидеть Питера Рида.

— Ты и не обидела его. Он расценил это скорее как шутку.

— Ты собираешься?..

— Сделать тебе коктейль?..

— Я не это имела ввиду. Я хотела сказать, ты собираешься в Китай?

— Сомневаюсь.

— Питер считает, что тебе надо туда поехать.

Саймон вскинул голову.

— Как ты это узнала?

— По тому, как он представил мне этого Цю. Что-то в этом было. Почтительность…

— К Цю?

— Да. И… уважение к происходящему, я думаю, тоже. Это так, верно?

Да, подумал Саймон, вспомнив свой недавний телефонный звонок.

— Питер действительно хочет, чтобы я поехал, все правильно. Я пойду смешаю тебе «Дайкири». — Он почти вышел из ванной.

— Тебе бы надо поехать в Пекин. Ты должен, — послышалось ему вслед.

— Почему?

Не услышав ответа, он обернулся, и увидел, что жена исчезла. Сердце его замерло на мгновение. Но Джинни всплыла из пены, выпустив ртом струю воды, как дельфин. Он успокоился. В самом деле, удивился он, в хорошем же напряжении я был!

— Ты бы лучше поехал, — просто сказала она.

Было приятное осеннее утро. В доме Цю вся семья завтракала: сам Цю, его мать, его жена Цинцин и их маленький сын Тинчень сидели за круглым столом, в центре которого стояла кастрюля с рисом и свининой. Кушанье приготовила новая служанка, которую звали просто Аи, что означает «тетушка». Цю и маленький Тинчень наворачивали с аппетитом. Цинцин ела осторожно, бросая опасливые взгляды на свекровь. Старая миссис Цю сидела, состроив гримасу, и не ела вообще ничего.

Миссис Цю и Аи не пришлись по нраву друг другу.

Все тридцать шесть лет, которые прожил Цю, в доме готовила его мать. Даже после его свадьбы она продолжала править на кухне с помощью бамбуковой палки, к большому облегчению Цинцин, которая не имела ни склонности, ни способностей к кулинарному искусству. Но, похоже, Аи преуспевала на этот счет, и, поскольку она, в отличие от старой миссис Цю, являлась неотъемлемой принадлежностью этого дома вместе со всеми предметами обстановки и утварью, она оказалась главнее. В этом доме готовила Аи, а не миссис Цю. По этому поводу возникали бесчисленные споры, случалось, что и на довольно высоких тонах. Цю не обращал внимания на эти «расхождения во взглядах», в то время как слабые попытки Цинцин примирить противоборствующие стороны окончились полным провалом. Она поочередно обращалась к каждой матриархессе, прося их «рассмотреть вопрос с точки зрения другой стороны» или «попытаться прийти к компромиссу», но почему-то технология общения, которой она овладела за время работы секретарем в районном комитете партии, плохо подходила для урегулирования проблем в ее собственном доме.