Стюарт Вудс - Перевертыши

— Мы редко спиливаем живые дубы, — сказал Ангес. — Они слишком долго растут, чтобы рубить их почем зря, на всякие безделушки. Однако иногда их валит или сильно ломает ураган, тогда мы забираем их и распиливаем на своей лесопилке в лесу, а доски складываем здесь для сушки.

Посредине комнаты на козлах стояли три гроба, один из них уже окованный металлом, два других — деревянные. На полу, в углу комнаты, стоял гроб совсем небольших размеров.

— Тут у нас имеется небольшой запас, — сказал Ангес, указывая на гробы. — Они пока не закончены, но, пожалуй, теперь самое время доделать. Джимми Уэзерсу гроб теперь не потребуется, а мне, похоже, в самом ближайшем будущем, да и Баку Моусесу тоже. Он будет похоронен вместе с нами на семейном кладбище.

— Для чего вон тот, детский гроб, в углу?

— Слава Богу, он не потребовался. Его сделали, когда мать близнецов была беременна ими. Мы были готовы к любому исходу родов.

— А вон тот, третий? — спросила Лиз.

— Всегда полезно иметь кое-что про запас, — сказал Ангес. — Кто знает, как сложится жизнь.

Лиз дотронулась рукой до боковой поверхности одного из гробов.

— Какой гладкий? — с удивлением произнесла она.

— Древесина очень плотная, почти как железо. Когда ее шлифуют песком, она долгое время остается гладкой, — немного помолчав, он добавил. — Этот для меня.

— На мой взгляд, он длиннее остальных, — сказала Лиз.

— Из-за своего роста я всю жизнь провел в постоянных поисках подходящей одежды, кроватей и многих других вещей, которые были бы мне впору, — объяснил Ангес. — Так что я не намерен терпеть тесноту в могиле.

— Ангес, — несколько смущенно обратилась к нему Лиз. — Я должна вам кое-что сказать.

— Давай, выкладывай прямо, без обиняков, — сказал Ангес.

— Когда вы пригласили меня на обед, когда попросили засвидетельствовать составленное вами завещание, тогда же вы рассказали мне и о Джеймсе Моусесе.

— Да.

— Хоть вы и не просили об этом, но у меня сложилось впечатление, что вам хотелось бы, чтобы все, что касается завещания и Джеймса, осталось между нами.

Ангес молчал.

— Если это действительно так, я приношу вам свои извинения, поскольку не оправдала вашего доверия.

— Каким образом?

— Жермен, Кейр и, вероятно, Хэмиш были сильно огорчены, что вы никак не составите завещание.

— Да, они довольно часто затевали этот разговор, — с некоторым раздражением проговорил Ангес.

— Мне их беспокойство казалось естественным, и когда ситуация достигла крайнего напряжения, я почувствовала необходимость рассказать им об этом.

— Ну и хорошо. Я и сам собирался сообщить им об этом.

— Очень рада, но боюсь, к несчастью, я также рассказала Жермен и Кейру, что Джеймс ваш сын.

Ангес усмехнулся.

— Не знаю, смог бы я сам сообщить им эту новость, но я рад, что ты это сделала. Иначе они узнали бы об этом при чтении завещания, и это известие было бы для них как гром среди ясного неба.

— Они и сейчас потрясены этим известием, — сказала Лиз. — Но все же, как мне кажется, не настолько, как если бы услышали эту новость во время чтения завещания.

— И как они отреагировали?

— Ничего такого, что могло бы дать основания для тревоги вам или Джеймсу. Оба восприняли это известие нормально, хотя Жермен поначалу была просто потрясена.

— Что ж, у них будет достаточно времени привыкнуть к этой мысли.

— Мне кажется, в их реакции большую роль сыграло то, что они любят Джеймса независимо от того, родственник он или нет.

— Знаю, однако я сам лишь совсем недавно позволил себе по-настоящему полюбить мальчика. В течение многих лет я и думать — не хотел об этом.

— Судя по тому, что они мне рассказали, смерть Джимми многое упростила.

— Да, это сущая правда. Уверен, что это маленькое отродье, узнав содержание завещания, начало бы строить всевозможные козни и чинить препятствия. Судебные дела тянулись бы долгие годы. Старый Голиаф оказал нам добрую услугу.

— Всем, кроме Джимми.

— Прости меня, о Боже, за то, что я плохо отзываюсь о мертвом, но должен сказать, я никогда не любил этого парня, еще с тех пор, когда он пищал, как комар. На протяжении всей своей жизни Джимми был источником проблем в семье. Его мать, моя дочь, была строптивой штучкой, неудачно вышла замуж и, слава Богу, у нее был только один ребенок. Она погибла в автокатастрофе в Джексонвилле, сев за руль в пьяном виде. Ее муж умер от пьянства несколькими годами раньше.

— У Джимми была жена.

— Должно быть, я предчувствовал; я оставил ей кое-что в завещании, оговорив, что Джимми не обладал правом контроля оставляемых ей средств. Она неплохая крошка, мне всегда было жаль ее.

Мимо них проехал грузовик.

— Итак, — сказал Ангес, глядя на карманные часы. — Думаю, мне следует отправиться взглянуть, как бабушку Дороти опустят покоиться на новом месте. Она умерла до моего рождения, так что я пропустил ее первые похороны. Ты пойдешь со мной?

— Конечно. Я рада, что облегчила свою душу и что вы на меня не сердитесь.

— Чепуха. Ты поступила так, как в данных обстоятельствах поступил бы любой здравомыслящий человек. И, — добавил он смущаясь, — ты сделала за меня то, на что у меня самого не хватало смелости. Теперь поехали, каждый на своей машине, чтобы тебе не пришлось отвозить меня обратно домой.

Из столярной мастерской они вышли под руку, и Лиз впервые за много дней чувствовала себя спокойно.

Уильямс сел за стол напротив Хейнса. Капитан бесстрастно смотрел на него. В его глазах не было намека ни на гнев, ни на симпатию.

— Хорошо, давай еще раз взглянем, что у нас есть, — сказал он. — С самого начала. Начнем с Шейфера.

— Я могу доказать с привлечением двух свидетелей, один из них из Лос-Анджелеса, что Рэмси находился в «Беверли Хиллз», когда в бассейне отеля утонул Элберт Шейфер.

— Это предположение, — сказал капитан. — Мотив?

— Он убил Шейфера, потому что ненавидел его как сильного человека. Шейфер в бракоразводном процессе отстаивал в суде интересы бывшей жены Рэмси, и, как я узнал, Шейфер всегда обеспечивал значительные материальные компенсации своим клиентам.

— Это мотив, — произнес капитан. — Теперь супруги Фергюсоны.

— В момент смерти четы Фергюсонов Рэмси был помещен в Пьедмонт на операцию колена. Он соблазнил ночную сестру-сиделку, и, мне кажется, она покрывала его отсутствие или, по крайней мере, не заходила к нему в палату; таким образом он имел возможность покинуть больницу посреди ночи, доехать или дойти пешком до дома Фергюсонов, поскольку тот расположен неподалеку, и совершить свое темное дело.

— Предположение, может быть. Мотив?

— Разрази меня гром, если я знаю! Его бывшая жена даже не намекнула на возможную причину, а я так и не смог ее отыскать. Трудно поверить, но все ее друзья заявили, что понятия не имеют, где она находится, и я им верю.