Мэри Кларк - Помни меня

— Грехем, — тихо позвала Анна.

Он потянулся к ее руке.

— Я не сплю.

— Грехем, я понимаю почему тело Вивиан было в таком ужасном виде. Что было с ее правой рукой?

— Я не знаю, дорогая. А что?

— Никто ничего не сказал о ее изумрудном кольце. Может, руки нет? Но если она осталась, то кольцо должно быть у Скотта, и я хотела бы его вернуть. Оно всегда было в семье, и я не могу представить, что кто-то посторонний наденет его.

— Я выясню, дорогая.

— Грехем, почему я никогда не могла достучаться до Вивиан? Что я делала неправильно?

Он крепче сжал ее руку. У него не было ответа на этот вопрос.

В тот день они с Анной играли в гольф. Для них это было физическим и эмоциональным лечением. Они вернулись домой около пяти, приняли душ и он приготовил коктейли. Потом он сказал:

— Анна, пока ты одевалась, я пытался связаться со Скоттом. Ответил автоответчик. Скотт на лодке и вернется около шести. Давай заскочим к нему и спросим о кольце. Потом поедем обедать, — он помолчал. — Я имею в виду, что ты и я поедем обедать.

— Если кольцо у него, он не обязан расставаться с ним. Это Вивиан оставила все ему.

— Если кольцо у него, мы предложим выкупить его по рыночной цене. Если он не согласится, мы заплатим ему столько, сколько он запросит.

Рот Грехема Карпентера сжался в жесткую линию. Ответ Скотта на эту просьбу подтвердит или развеет подозрения и сомнения, терзающие его душу.

В половине шестого Менли с Ханной наконец добрались до Чэтхэма. Уехав со стоянки, она заставила себя вернуться и снова переехать через железнодорожный переезд. Потом проехала по кругу и переехала через переезд в третий раз. Она поклялась себе, что больше не будет теряться в поездках. Нельзя рисковать Ханной.

Солнце все еще было высоко над океаном и Менли показалось, что дом умиротворенно греется в лучах нежаркого солнца. Внутри солнечный свет, проходящий через цветные стекла веерообразного окна над дверью, цветной радугой окрасил дубовый пол.

Крепко держа Ханну, Менли подошла к окну и посмотрела на океан. Она подумала, что когда этот дом был только построен, смотрела ли молодая жена в море, чтобы увидеть мачты корабля, на котором ее муж возвращается из плаванья. Или она была слишком занята, кокетничая со своим любовником?

Ханна беспокойно заворочалась.

— О’кей, время кормления, — сказала Менли, еще раз сожалея, что ей нельзя самой кормить Ханну. Когда начались посттравматические стрессовые симптомы, доктор прописал ей успокоительное и запретил кормить грудью.

— Вам успокоительное надо, а ей — нет, — объяснил он.

Ну и хорошо, ты определенно преуспеваешь, подумала Менли, вливая детское питание в бутылочку и разогревая в кастрюльке на плите.

В семь часов Менли положила Ханну в кроватку, на этот раз плотно завернутую в спальный мешок. Осмотр комнаты подтвердил, что стеганое одеяло, как и положено, расстелено на кровати. Менли с беспокойством посмотрела на него. Она как бы случайно спросила Адама, не накрывал ли он ребенка ночью. Нет, отвечал он, явно заинтересованный ее вопросом.

Быстро подумав, она сказала:

— Тогда она здесь не так брыкается, как дома. Возможно, морской воздух способствует спокойному сну.

Он не понял, что у нее совсем другая причина для своего вопроса.

Выйдя за дверь, Менли заколебалась. Глупо оставлять свет в коридоре. Он слишком яркий. Но по какой-то причине Менли забеспокоилась при мысли, что позже ей придется подниматься по лестнице только при свете крошечного фонарика.

Она распланировала свой вечер. В холодильнике есть свежие помидоры. Она приготовит быстрое пюре из них, польет на мясо и сделает кресс-салат. В морозилке есть половина итальянского хлеба.

Все будет отлично, решила Менли. И во время еды я набросаю заметки для книги.

Несколько дней, проведенных в Чэтхэме, уже натолкнули ее на мысль, как дальше развить сюжетную линию. Без Адама она проведет долгий спокойный вечер, обдумывая свои идеи.

Он провел целый день на «Игрушке Вив». Моторная лодка длиной двадцать два фута была великолепна. Вивиан говорила, что заменит ее на парусную шлюпку.

— Теперь, когда у меня есть капитан, не следует ли нам приобрести что-нибудь побольше для серьезного плавания?

Так много планов! Такие мечты! Скотт не нырял с аквалангом с того дня, как погибла Вивиан. Сегодня он немного порыбачил, проверил ловушки на омаров и был вознагражден четырьмя двухфунтовыми экземплярами. Потом надел акваланг и спустился под воду на короткое время.

Оставив лодку у причала, он был у дома в пять тридцать и сразу же подошел к соседскому дому. Генри Спрэгью открыл дверь.

— Мистер Спрэгью, я понял на нашем приеме, что вашей жене нравятся омары. Сегодня я поймал несколько штук и надеялся, что вам может захочется взять парочку.

— Очень мило, — искренне сказал Генри. — Вы не войдете?

— Нет. Просто возьмите. Как миссис Спрэгью?

— Все так же. Вы не хотите поздороваться? Подождите, вот и она.

Он обернулся, когда жена спустилась в холл.

— Фоби, дорогая, Скотт принес для тебя омара. Ну не мило ли с его стороны?

Фоби Спрэгью посмотрела на Скотта, ее глаза расширились.

— Почему она так горько плакала? — спросила она. — Теперь с ней все в порядке?

— Никто не плачет, дорогая, — успокаивающе произнес Генри. Он обнял жену за плечи.

Фоби сбросила его руку.

— Послушай, — пронзительно закричала она. — Я говорю, что в моем доме живет женщина, а ты не веришь. Вот, вы…

Она схватила Скотта за руку и указала на зеркало, висящее над столиком. В зеркале отражались все трое.

— Видите эту женщину? — она протянула руку и коснулась своего отражения. — Она живет в моем доме, а он не верит мне.

Почему-то огорченный бредом Фоби Спрэгью, Скотт пошел домой в глубокой задумчивости. Он собирался отварить одного из оставшихся омаров, но обнаружил, что есть не хочется. Приготовил выпить и включил автоответчик. Было два звонка: звонила Элейн Аткинс. Не хочет ли он выставить дом на продажу? У нее есть возможный покупатель. Второй звонок был от отца Вивиан. У него с женой к нему неотложное дело. Они заедут около шести тридцати. Это займет несколько минут.

— К чему бы это? — гадал Скотт. Он посмотрел на часы, уже шесть десять. Сел, выпил и поспешил в душ. Оделся в синюю трикотажную рубашку, слаксы и спортивные туфли. Он как раз причесывался, когда прозвенел звонок.

Анна Карпентер переступала порог этого дома в первый раз после того, как нашли тело ее дочери. Не осознавая, что она хочет увидеть, Анна обвела взглядом комнату. За три года, что Вивиан жила здесь, мать была в этом доме всего несколько раз. Все оставалось таким же, как ей запомнилось. В спальне Вивиан поменяла мебель, а эту комнату оставила без изменений. В свой первый визит Анна предложила дочери избавиться от двойного кресла и некоторых дешевых тряпок, но Вивиан вспылила, хотя сама же просила совета.