Брайан Форбс - Порочные игры

— Правда, видел ее фотографию в журнале, это точно. Меня осенило, еще когда она в машину садилась.

— Чушь!

— Вот увидишь.

— Что увижу?

— Увидишь, увидишь.

В то время я жил в студии одного своего приятеля художника, которому стало трудно зарабатывать в Англии, и он уехал в Танжер расписывать виллу какого-то богатого араба. Ряд таких полузаброшенных викторианских павильонов [24] То есть либо построенные во второй половине XIX века (подлинный викторианский стиль), либо позднейшие подделки под этот стиль. с окнами, забранными решетками, находился недалеко от Фулхэм-роуд и тогда еще не попал в поле зрения торговцев недвижимостью. Приятель пустил меня бесплатно, а за это я пестовал его кошку породы русская голубая. Это удовлетворяло моим скромным запросам. Я только что издал свой первый роман, который, понятное дело, отнюдь не гремел на страницах «Литературного приложения» к «Таймс», и корпел над вторым. Это было еще до повышения цен. Я помню, что получил примерно четыре сотни — половину после подписания договора, остальное — после выхода в свет. Но в 1967 году, да еще без квартплаты, я мог как-то перебиваться на эти деньги, подрабатывая случайными статейками и обзорами. Генри уже преуспел в своем коммерческом банке и считался богатым (правда, чиновники этого банка обычно кончали в доках Олд-Бейли).

Как только мы вошли, я бросился перебирать свою коллекцию старых журналов.

— Что ты ищешь?

— Если я не ошибся — сам увидишь.

Наконец я торжествующе взмахнул одним из журналов.

— Вот она! Ну как, берешь свои слова обратно?

— Это что — журнал с девочками?

— А вот и нет. Это серьезное фотографическое издание. Здесь целые разделы посвящены Бейли и Норману Паркинсону. [25] Известные мастера художественной фотографии.

Я показал ему журнал с этюдом обнаженной Софи. Снимок был «художественный» и изображал нежный возраст невинности, поэтому ниже живота лежала тень. Что бы ни рисовало наше воспаленное воображение под белым платьем Софи, такого мы и представить себе не могли. Генри был поражен и прямо-таки остолбенел.

— Ну как? — спросил я наконец. — Теперь ты видишь? Меня будто током ударило, когда я увидел.

— Поразительно. Просто черт знает что!

— Так что не распускай слюни. И как только ей разрешают по улице ходить? Ничего странного, что ее не берут в «Ковент-Гарден», — балеринам нельзя иметь такие сиськи.

Генри рассматривал фото, как торговец алмазами, оценивающий число каратов.

— Господи, несчастная моя судьба, — промолвил он наконец с непритворной скорбью в голосе.

— Что?

— Опять не слава Богу.

— О чем это ты?

— Я-то надеялся, что попалась отличная девушка, а теперь вот из-за этого все рухнуло.

— Во-первых, она нам обоим «попалась», как ты выражаешься, а во-вторых, что за вздор ты несешь?

— Да все то же. Живет в Бейсуотере — районе красных фонарей, позирует голая — одно к одному.

— Что одно к одному?

— Еще одна разбитая мечта, — причитал Генри.

— Да что ты имеешь в виду? Объясни!

— Это же очевидно. Факты говорят сами за себя. Не может девушка заниматься таким делом и быть нравственной.

— Ой, не морочь мне голову. — Я забрал у него журнал.

— Уверяю тебя. Но если хочешь быть дураком, пожалуйста.

— Может, я и дурак, но ты — сексуальный фашист. Почему из-за одной-единственной фотографии ее надо считать девкой?

— Одной-единственной? Это лишь верхушка айсберга. Бьюсь об заклад, она позировала не раз. Они обычно делают две серии фотографий — одну для журналов вроде этого, другую для порнухи.

— Посмотри, здесь фотограф — Уолтер Берд. Он такими вещами не занимается. И откуда ты взял про две версии?

— Я это точно знаю!

— Ты извращенец. Помнишь, что получилось с этой твоей последней жертвой — как ее звали — Мэгги?

— А что Мэгги?

— Ты по ней с ума сходил, но когда она захотела лечь с тобой в постель, удрал.

— Предпочитаю нравственных женщин.

— Нравственных? Да ты только и думаешь о том, как бы затащить их под одеяло!

Он промолчал.

— Ну ладно, — сказал я, — не хочешь — не надо, тем лучше для меня. Пожалуй, я ей больше понравился.

— Вряд ли. Она была в восторге от моей машины.

— Давай проверим. Тебе не удалось назначить ей свидание, а мне удастся.

Еще минут двадцать мы спорили, пока не исчерпали все свои аргументы. В такие моменты, надо сказать, мы выглядели смешными и глупыми.

— Ладно, — согласился наконец Генри, — пригласим их на свидание, чтобы выяснить ее истинную суть.

Мы с Генри перечитали почти все, что было написано о сексуальной революции 60-х годов, но, как ни странно, были далеки от ее фарватера. У меня просто не хватало денег, а Генри был слишком щепетилен, чтобы пускаться в авантюры. Сама по себе идея случайных связей ему нравилась, но в то же время он хотел иметь пожизненную страховку, поэтому был эдаким казановой с наглухо застегнутым гульфиком. Чем он заряжал свои батареи, точно не знаю; мне же, романтику от природы, чтобы отважиться на действия, необходимо было влюбиться.

— Вы не находите, — обратился я к Алберту, — что воспоминания мелькают в голове словно кинокадры?

Перебирая в памяти первые месяцы, проведенные с Софи, я попытался вставить их в контекст событий конца шестидесятых. В то время застрелили Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди, а чешский студент сжег себя на площади в Праге в знак протеста против русской оккупации. Произошла трагедия Сонгми, а из Вьетнама сотнями привозили на родину гробы. Умерли Уолт Дисней, Оппенгеймер, Айк, Ивлин Во, Джек Руби и сын Оскара Уайльда. Здесь, недалеко от дома, французы флиртовали с революцией, а английские войска вошли в Белфаст. Шах Ирана короновался а-ля Наполеон. Нашего будущего короля сделали Принцем Уэльским в стиле пародии на рыцарские времена, и Тайнен [26] Тайнен, Кеннет (р. 1927) — английский драматург, телевизионный обозреватель и критик «новой волны». посвятил этому событию специальное выступление по Би-би-си. Тогда же в книгу истории было вписано место под названием Чаппакуиддик, шумный успех имел фильм «M.A.S.H.». Потом нас привело в ужас «Дитя Розмари», а Фассбиндер сказал, что «Любовь холодней, чем смерть». [27] «M.A.S.H.» (режиссер — Роберт Олтман), «Дитя Розмари» (режиссер — Роман Полански), «Любовь холодней, чем смерть» (режиссер — Райнер Вернер Фассбиндер) — наиболее шумные кинопремьеры конца 60-х — начала 70-х годов. В конце тех же шестидесятых была сделана первая пересадка сердца, все пели «Хей, Иуда», а интеллигенты уговаривали нас терпеливо относиться к насилию и той «социальной инженерии», которую практиковали левые диктаторские режимы.