Брайан Форбс - Порочные игры

Он кивнул оператору, чтобы тот начал. Экран делился на две части — в одной была кодированная запись, во второй — итальянский текст. Оператор водил курсором по списку дат и фамилий, а Гиа переводил. Против нескольких фамилий стояли звездочки. Я остановил его.

— Что означают эти звездочки?

— Для нас это тоже было загадкой, пока мы не обнаружили, что одна из фамилий совпадает с фамилией погибшего ребенка, которого выловили из лагуны около двух лет назад.

Я продолжал смотреть на экран, и вдруг что-то меня зацепило.

— Попросите его остановиться. Пусть поднимет курсор на две строки. Вот здесь — упоминается Англия?

— Да.

— А что это за фраза вначале?

— Это по-английски: «See more of England» («Об Англии — смотри ниже»).

— Это точно?

— Так было расшифровано. А что?

— Можно мне на минутку сесть за компьютер? — Когда оператор уступил мне свое место, я попросил: — Помогите мне, пожалуйста, я хочу кое-что исправить.

Я стер запись с помощью клавиши возврата, а потом напечатал: «Seymour of England» («Сеймур из Англии»).

— Что это значит? — спросил Гиа.

— Английская фамилия. Я встречался с человеком по фамилии Сеймур. Он знал Генри.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Можно я покажу вам еще кое-что на другой машине — чтобы здесь ничего не портить? У вас есть компьютер с модемом?

Мне указали на свободную машину.

— Если я не сделаю ошибки, то воспроизведу одну штуку, которую обнаружил среди бумаг Генри. Я не представлял себе, что она означает, пока сам не попробовал. Попросите вашего сотрудника записать то, что буду вводить.

Я напечатал входные коды, моля Бога, чтобы не перепутать их порядок. Эта машина действовала куда быстрее, чем моя, — настоящий пожиратель команд.

Через секунду после того, как я набрал последнюю команду, появилось меню «Лоллипоп». Гиа заглянул через мое плечо.

— Вы видели что-нибудь из этого?

— Нет, но я про них знаю.

— Дальше пройти мне не удалось, — сказал я. — Но я в этом деле плохо разбираюсь и уверен, что в вашем отделе кто-нибудь сумеет прорваться дальше.

— Скорее всего, не в моем отделе, а в Риме. И давно вы это обнаружили?

— Недавно, несколько дней назад.

— Вы показывали это вашему другу из Скотленд-Ярда?

— Нет, не показывал.

— Почему?

— Я как раз думал, что мне с этим делать, когда вы меня сюда вызвали. Все сходится — старик, этот Сеймур, мой якобы умерший друг, правда?

Сначала Гиа ничего не ответил, лишь смотрел на экран. Потом сказал:

— Я иногда думаю, что лучше бы эти машины не изобретали. Вместо того чтобы помочь нам, они помогают преступникам. Если нажатием кнопки можно перевести миллиарды лир из одних рук в другие, то почему не использовать ту же технику здесь? Можно купить шампунь, наркотики, любую чертову штуку, какую вам будет угодно, не выходя из дома, — так почему не купить детское порно? Не все ли равно? Просто еще одна услуга. — Его шея налилась кровью, он длинно выругался на своем языке. — Я вам вот что скажу: если кто-нибудь хоть пальцем тронет моего ребенка, в живых не останется. Я отыщу его, чего бы это мне ни стоило!

Немного успокоившись, он отдал распоряжение оператору распечатать то, что я ввел в машину.

— Сколько вы можете здесь пробыть?

— А сколько нужно?

— Я хочу, чтобы все это сличили с документами в центральном архиве в Риме. И вообще, в данный момент для вас здесь самое безопасное место. У нас пока не было ни одного случая похищения.

— Но убийства все же случаются.

— Ну, если вы беспокоитесь, я отряжу своего сотрудника, чтобы охранял вас и организовал номер в гостинице — может быть, не такой, к какому вы привыкли, но в удобном и незаметном месте. А сегодня вы гость моей семьи, приглашаю вас отведать хорошей домашней кухни.

— С удовольствием, — ответил я.

— То, что вы нам показали, очень важно и полезно.

— Хочу надеяться, что это так.

Он поручил одному из своих офицеров в штатском, угрюмого вида молодому человеку по имени Алессандро, проводить меня в гостиницу и оставаться при мне. Алессандро говорил по-английски так же плохо, как я по-итальянски, но в основном нам как-то удавалось понимать друг друга. Меня поселили в маленькой гостинице с непрезентабельным фасадом, однако номер оказался очень удобным. Оставив чемоданы, я решил пройтись по магазинам. Алессандро следовал за мной на некотором расстоянии.

Весь остаток дня я только и думал, что о вилле старика и о том, что там увидел. Много бы я дал, чтобы никогда не иметь к нему никакого отношения, чтобы тьма поглотила воспоминания об этих сибаритских апартаментах. Благодаря прессе и телевидению я знал, что количество случаев издевательства над детьми постоянно возрастает. Редкая неделя проходила без того, чтобы не открылась еще какая-нибудь мерзость. Такие преступления представлялись самыми гнусными, непостижимыми. Теперь этот кошмар подобрался и к моим дверям, и я не мог от него избавиться. Убедившись в том, что Генри не умер, я решил, что он, возможно, скрывается, из-за какого-нибудь назревающего политического скандала. Быть может, во время его последнего визита в Россию он оказался замешанным в какую-то секретную разведывательную операцию, которая с треском провалилась, и из которой он не мог выбраться без ущерба для других, более важных персон; поэтому ему заплатили и инсценировали его кончину. Такой вариант я принял бы спокойно; подобные истории служили материалом для моих сочинений и способствовали моему процветанию. Но компьютерные улики и несомненная связь между Генри и этим старым щеголем заставили меня многое понять.

В гостях у Гиа мы после обеда вновь заговорили об этом, когда его жена, такая же дородная, как сам Гиа, пошла укладывать двух маленьких дочерей.

— Я знаю, как трудно воспринимать подобные вещи, — сказал Гиа. — Когда-то я вынужден был арестовать одного близкого друга. Образцовая семья, дети, хороший дом, ответственная работа — и вот в один прекрасный день он убивает своего любовника. Что мы можем знать о других? Ничего. Если моя работа меня чему-нибудь и научила, то именно этому.

Всю ночь в чужом, тесном гостиничном номере меня преследовал кошмар — говорят, рано или поздно он посещает всех, — падение в бездну. В таких случаях лишь пробуждение спасает от ощущения гибели. Я изо всех сил старался бодрствовать, потому что, как только засыпал, сон повторялся. Когда же, наконец, заставил себя окончательно проснуться, то не смог пошевелить ни рукой, ни ногой. Я оторвал голову от довольно тощей подушки — верный признак дешевой гостиницы, — но судорога сковала мне икры. Мокрый от пота, я на несколько мгновений потерял ориентацию, но наконец, помассировав ноги, восстановил кровообращение, вывалился из постели и подошел к окну. Глотнув холодного воздуха, я немного успокоился и долго стоял, уперевшись лбом в оконную раму, пока кошмар не прошел окончательно. Внизу полдюжины кошек ходили друг за другом, словно в кордебалете.