Валерий Прохватилов - Снайпер должен стрелять

— Вы, похоже, очень любите себя, мистер Хьюз?

— До сегодняшнего дня это было действительно так. Но, мисс Элмс, мне кажется, вы отодвигаете беднягу Арри на вторые роли. На сцене начинаете царить вы одна.

— Мистер Хьюз, довольно. Если вы начнете сравнивать меня сейчас с юными героинями трагедий Шекспира, я в вас разочаруюсь.

— Благодарю вас, мисс Элмс. Вы спасли меня от падения в бездну. Но как вы догадались, что именно это я и намеревался сделать?

Анна в ответ только вздохнула. Андрей и Инклав мгновенно переглянулись. Им показалось, что рыбка намерена сорваться с крючка.

— Скажите, пожалуйста, у вас ко мне дело? — после паузы, как бы давая понять, что болтовня ей наскучила, медленно проговорила она.

— Честно говоря, не знаю, — сохраняя прежнюю глубокую баритональность, но уже иным тоном заговорил Городецкий.

— Зачем же вы тогда звоните?

— Знаете, мисс Элмс, журналиста кормят ноги и уши. Но не обязательно ведь все, что попадает в уши, нужно вываливать на газетную полосу.

— Как я понимаю, вы тот журналист, который пишет о событиях в Бэдфуле?

— Да.

— И в связи с этим вы наткнулись на мое имя?

— Да, мисс Элмс. Но, кажется, пока только я.

— Пока только вы, — задумчиво повторила Анна. — И наверно, если бы я попросила вас, как вы предлагали, нарисовать мой портрет, он не очень бы отличался от оригинала?

Это была попытка понять, как мнимому Хьюзу удалось что-то узнать об Анне Элмс и кого он успел о ней порасспросить. Пришла пора говорить правду, или ту часть правды, которая показалась бы достаточно убедительной. Скорее всего, как только прозвучало имя Хьюза, она догадалась: его интересует Бертье — и, слушая его, пыталась оценить собеседника, набивающегося на встречу.

— Извините, мисс Элмс, — начал он, — разумеется, сам я из Бэдфула. Только этим объясняется некоторая легкость, с которой я получил сведения, прошедшие пока мимо внимания полиции. Короче, я нашел шофера такси, который возил вас в Бэдфул-каунти и обратно. А ваша консьержка не могла не поддаться моим чарам, подкрепленным несколькими фунтами. Мне кажется, будет неплохо, если мы с вами обменяемся мнением по поводу некоторых событий. Почему-то я полагаю, вы найдете во мне союзника.

— Звучит многообещающе, мистер Хьюз. Но предупреждаю: я не из тех простушек, которым назначают свидание по телефону мужчины с завораживающими голосами. Думаю, встретиться нам следует. Сегодня в десять я буду ждать вас в «Найт-гардене». Не забудьте сказать швейцару — все зовут его Раффи, — что я назначила вам встречу. Я предупрежу его. И — на всякий случай: я люблю шутку, но только хорошую. До свидания, мистер Хьюз.

По мнению Андрея, это был тот случай, когда торопиться с выводами не следует. Не исключено, думал он, что ключ ко многим странным несоответствиям, громоздящимся вокруг всего дела Бертье, начиная от гибели несчастной собачонки до театрализованного самоубийства самого маньяка, находится в руках Анны. Он подозревал уже, что это за ключ, но от подозрения до фактов было еще далеко. К тому же и сама Анна… Чем больше он размышлял о ней, тем меньше она походила на ветреное создание, способное обслуживать не только простейшую потребность Бертье, но и вообще служить на посылках в подозрительном заведении Джины Роулз. Городецкий раздумывал о том, не переиграл ли он, назвавшись Арри Хьюзом. И хотя Инклав высказал ему по этому поводу очевидное одобрение, сам он не переоценивал свой успех, несмотря на то что главная цель была достигнута — Анна согласилась на встречу с ним.

Следовало подумать, случайно ли местом встречи выбран «Блэк-Найт-гарден». Журналисту, даже успешно делающему карьеру, заведение такого типа явно было не по карману, если, конечно, исходить из того, что он живет только на средства, заработанные пером. Назначая свидание в этом ресторане, Анна как бы подчеркивала свою принадлежность к определенному социальному кругу, где журналистов почитали постольку, поскольку с печатью приходилось считаться скорее как с неизбежным злом, чем с областью деятельности, обеспечивающей успех. И швейцара («Все зовут его Раффи», — вспомнил Андрей) с именем, скорее напоминающим собачью кличку, подсунули ему как пароль, намекая: без рекомендации, дескать, могут и на порог не пустить. Арри Хьюза, может быть, и не пустили бы, Андрея Городецкого, идущего на свидание с дамой, остановить мог только танк, да и то, пожалуй, не самый легкий.

Когда знаешь себе цену, подобная мысль утешает, однако действия, которые, казалось бы, должны из нее вытекать, не обязательно оказываются таковыми. Времени до десяти вечера оставалось достаточно, чтобы съездить в Бэдфул и вернуться обратно. Но смысла в этом не было. Поэтому Городецкий снял номер в отеле, где он обычно останавливался, бывая по делам в городе, а потом повел вдруг себя в манере, не очень-то ему свойственной.

Он посчитал, что у него появился наконец повод приобрести щегольской костюм. Легкий, светлый, в редкую вертикальную полоску, он смотрелся на нем не хуже, чем на завзятом моднике. Голубая однотонная рубашка, розовый галстук с искрой и фирменные штиблеты — все подобранное со вкусом — и без Раффи открыли бы ему двери любого ресторана. Последний штрих был положен в парикмахерской, где его еще раз побрили и сделали укладку, что произошло, кажется, впервые в его жизни.

Щеголеватому господину, в которого превратился сыщик, едва ли можно было дать больше сорока лет. Приведенные в порядок волосы, достаточно еще густые, несмотря на появившиеся на лбу залысины, придали вдруг новое выражение его глазам, и без того привлекавшим к нему внимание. Теперь в них сверкнуло нечто, говорившее о том, что мнимый Хьюз, пожалуй, имел достаточный опыт общения с хорошенькими женщинами. «Маскарад», как с усмешкой именовал Городецкий результаты своего преображения, нужен был, однако, не сам по себе, а для дела. Здесь он несколько лукавил, впрочем, лукавство вполне мирно уживалось в нем с другими чертами его своеобразного характера.

Оставив машину на стоянке, недалеко от центрального входа в парк, до ресторана он решил пройти пешком, ознакомившись попутно с «Блэк-Найт-гарден» как с городской достопримечательностью, что, с точки зрения Инклава, явно имело смысл. Времени для этого хватало.

В приближающихся летних сумерках, еще не подсвеченных огнями, в безветрии, парк дышал ароматами цветов. Его ухоженность, пожалуй даже музейность, и ощущаемая уже вечерняя свежесть расслабляли, рождая чувство счастливого ничегонеделания. Редкие парочки, дожидающиеся ночи, возвращали к воспоминаниям молодости и навевали сентиментальные фантазии.

Здание ресторана, современной, но безусловно индивидуальной постройки, располагалось в центре парка и в определенном смысле являлось его архитектурной изюминкой. По четырем его сторонам шла легкая колоннада, поддерживающая открытую террасу второго этажа. Широкие окна первого этажа позволяли видеть посетителей, холлы, столики, стойки баров, официантов, снующих, как рыбы в аквариуме. Окна второго, выходящие на террасу, изнутри закрывали многоцветные занавеси. Все здание, и без того казавшееся воздушным, как бы приподнималось вверх десятью ступенями, обегающими его по периметру и на первый взгляд хаотично украшенными плоскими чашами с цветами.