Лев Пучков - Джихад по-русски

Абу, мразь волосатая, оказался конченым эротоманом и извращенцом. На дневках, как следует пожрав, он требовал, чтобы Ирина раздевалась донага и забиралась к нему в постель. Когда это случилось в первый раз, женщина сначала отказалась, напомнив о своем бедственном положении. Араб достал из мешка Ирины вазелин, даденный ей Сычом, и сказал, что прекрасно помнит о состоянии своей переводчицы. И клянется, что не нанесет ей ни малейшего вреда. А если она не будет послушной… ну что ж — люди Беслана очень обрадуются неожиданному подарку.

Абу жадно и бесцеремонно ласкал женщину, наливаясь дурной похотливой силой, затем рывком перевернул ее на живот, навалился всей массой и, измазав ей задницу вазелином, с огромным удовольствием занялся содомским грехом, рыча и хрюкая, как обожравшийся чесноком павиан. Испытав непривычную боль, Ирина попыталась вывернуться, но Абу жарко нашептал на ухо, не прекращая фрикций: еще раз дернешься, гадина, вытащу тампон с мазью и отпользую по обычному варианту…

Пришлось терпеть. В ходе дневного отдыха араб повторил процедуру дважды — понравилось ему, видишь ли. Затем это мерзопакостное действо возобновлялось каждый раз, как только они располагались на очередной отдых. Единственно, что утешало, агрегат у араба был вполне нормальных размеров и не причинял травм. Ирина с ужасом представляла себе, что было бы, окажись араб такой же антропометрии, что и проклятый Махмуд Бекмурзаев…

…В конечный пункт путешествия — лагерь Руслана Умаева — прибыли под вечер. В Китум-Вале Беслан оставил две машины и половину людей — здесь была относительно безопасная зона, в большом конвое надобность отсутствовала. Третий день стояла ясная погода, багровое солнце торопилось спрятаться за неровную линию гор, тревожно заливая напоследок оставшуюся позади долину зловещей палитрой пожарного зарева.

Душа Ирины была переполнена тревогой и безо всякого зарева. Но закат, несомненно, усугублял. Едва увидела пятачок с зинданами, притаившийся в глубине лагеря, как все в мире перестало для нее существовать. Одна мысль билась в голове тревожным набатом — сынок, сынуля, кровинушка родная, сердце мое! Не сразу и поняла, что Абу дергает ее за рукав — требует исполнять обязанности. С огромным трудом взяв себя в руки, обернулась к арабу, хватанула воздуха, приходя в себя.

— Я все понимаю, — буркнул араб, проследив за взглядом женщины. — Не торопи события. Сначала официальная часть, потом займемся твоим делом…

Араба встречали два джипа, восемь горцев, обвешанных оружием. Они уже успели обхлопаться с Бесланом и его людьми, старший вежливо обнялся с арабом и теперь ждал, когда переведут его обращение. Ирине пришлось просить, чтобы данное обращение повторили.

— Мы рады вас приветствовать, — старший из встречавших говорил по-русски с незначительным акцентом. — Надеемся, что доехали хорошо. В Гурджани вас уже второй день ждет проводник. По переходу вопрос решен — в 21.00 нас будут ждать на границе. У нас есть два часа, чтобы отдохнуть и покушать, Руслан приготовил стол, и можно отправляться.

— Я рад. В прошлый раз Руслан очень хорошо нас угощал, — Абу приблизился к скромно стоявшему несколько поодаль хозяину и поощрительно похлопал его по плечу. Затем, наметанным взглядом окинув лагерь, поинтересовался:

— Твои бойцы в рейде? Что-то народу мало…

Действительно, сегодня в лагере было на удивление Малолюдно: встречать, по обычаю, вышли все, кто был, трудно не заметить.

Ирина перевела вопрос. Руслан, засмущавшись, пояснил: так, мол, ничего особенного… вчера вечером удрал тут один кяфирчик по недосмотру часового. Ночью ловить ие стали — никуда не денется, городской. С утра две группы по четыре человека ушли на поиски. Одна — с собаками, по следам; вторая — на случай, если пленнику удалось запутать следы, — вдоль дороги, в сторону Китум-Вале и дальше.

— Этот беглец… он военный? — по своей инициативе уточнила Ирина, затаив дыхание в ожидании ответа.

Нет, оказывается, — штатский мальчишка, сын больших шишек. Да никуда он не денется, уже, поди, поймали и тащат в лагерь. К отъезду как раз приведут…

Ирина тихо ойкнула и, закрыв лицо руками, стала заваливаться набок. Абу подхватил женщину, двумя пощечинами привел в чувство, растормошил, стал сердито задавать вопросы.

— Мой сын… Люди Руслана… Они его ищут… Он убежал… — бессвязно бормотала Ирина, с трудом подбирая слова для перевода и отсутствующим взором глядя на пятачок с зинданами. — Руслан сказал… уже, наверно, нашли… скоро приведут, сказал…

— Шустрый твой сын, — неодобрительно покачал головой Абу. — Ну ничего. Пошли кушать — у нас еще есть время.

Застолье было оживленным — встречающие и люди Беслана громко разговаривали, сам Беслан часто обращался к Абу, желая напоследок решить все проблемные вопросы. Ирина рассеянно переводила, пытаясь сосредоточиться. Спутанные мысли клубились в голове, не желая собираться в стройную концепцию, которая могла бы разрешить ситуацию. Приведут… Если приведут, он не в военной одежде… Сказать Абу, что переодели… Внешне вполне сойдет за солдата… Если приведут, а Руслан не захочет отдать… Абу, несомненно, большой человек здесь… Какие указания получил Руслан насчет Сергея? А ведь наверняка не захочет отдать! А если не найдут? А найдут — затравят собаками… Или пристрелят… Или в пропасть свалится… Господи, да это прямо-таки полоса какого-то фатального невезения! Сидел себе спокойно и вдруг за сутки до ее приезда…

За беседой время пролетело незаметно — Ирине показалось, что они только сели. Когда вышли из командирского домика, оказалось, что над горами давно нависает гуталиновая ночь.

— Все, нам пора уезжать, — сказал Абу, постучав пальцем по циферблату часов. — Сожалею, но больше ждать мы не можем.

Ирина беспомощно оглянулась по сторонам. Работали на холостых оборотах моторы, люди рассаживались по машинам, Беслан и хозяин лагеря мялись рядом, собираясь на прощание обняться с арабом.

— Ты обещал мне помочь, — хрипло пробормотала Ирина, прижимаясь к арабу и хватая его за руку. — Ты обещал… обещал, что…

— Я бы забрал твоего сына, если бы он был здесь, — недовольным голосом сказал Абу. — Но его нет. Что я могу сделать? Садись в машину, мы уезжаем.

— Давай подождем еще немного! — взмолилась Ирина, крепче прижимаясь к арабу и стараясь заглянуть в его глаза, невидимые в ночной мгле, беспорядочно рассеченной на части слепящим светом фар. — Пожалуйста я очень прошу!!! Я все сделаю для тебя, все, что хочешь… господин.

— Твой сын сам решил свою судьбу, — Абу с силой стряхнул Иринину руку и отстранился. — Он мужчина, сам принимает решения. А ждать мы не можем. Если мы не успеем в назначенное время к точке перехода, наш че-; ловек уйдет. Тогда придется ползать вдоль границы по тропам, рискуя нарваться на пули пограничников, а потом двадцать километров тащиться пешком до Гурд-жани. Садись в машину, я сказал, не устраивай здесь спектакль!