Лев Пучков - Джихад по-русски

— Складно врешь, — одобрил Антон. — Складно… А вот если этот наш араб был в Дубае, он тебя в момент расколет. До самой попки, как говорит наш общий друг дядя Толя.

— Думаешь, город выбран от фонаря? Я была там на стажировке, — Ирина снисходительно посмотрела на «педагога». — В Дубае. Целый месяц. Все, что нужно, помню достаточно хорошо. А история, которая предложена мною для легенды, была на самом деле с одной моей знакомой. Я даже фамилию ее мужа помню — Аль-Баади. И адрес знаю — мы переписывались.

— Я в шоке, — покаянно склонил голову Антон. — Такие потрясающе правдоподобные детали — не к чему придраться! Дальше?

— А дальше все просто. Путешествую с арабом, если все нормально — держу маяк в ножике. Если какие-то проблемы, нервозность, недоверие: раз в пять часов, по мере возможности, включаю маяк, также включаю маяк в начале и конце каждой… эмм… каждой дневки. Запоминаю расположение врагов и особенности местности при каждом включении, чтобы потом постараться «привязать» все на карте. Попадаю в конечном итоге в лагерь Умаева, запоминаю все хорошенько, при первой возможности удираю… Какова вероятность того, что мы в конечном итоге попадем в лагерь Умаева?

— Сто процентов, — успокоил Антон. — Умаев — лепший кореш Беслана. Его перевал — самый удобный и безопасный путь для экстракции араба через Грузию.

— Хорошо. Удираю, значит, из лагеря… Включаю маяк, вы на меня выходите… А вы точно там будете? Если меня хватятся, то поймают моментально. А если вас там не будет, я просто умру в этих горах…

— Обязательно будем, — отчеканил Антон. — Для чего тогда все затевалось-то? Тут никаких вопросов. Ты, самое главное, не давай слабины на последнем этапе. А то окажешься рядом с сыном, расчувствуешься — и все насмарку. Намертво завалишь все дело.

— Я постараюсь, — пообещала Ирина. — Я напрягусь изо всех сил. У меня все-таки есть практика — я столько пережила за последние дни…

— Ну вот, вроде все. — Антон достал из кармана тюбик с вазелином, бросил его на спальник рядом с Ириной. — Теперь о самом неприятном. Возьми, спрячь так, чтобы под рукой был.

— Что ты имеешь в виду… — Ирина мгновенно покраснела до самых корней волос. — Что за намеки…

— Ну что ты как маленькая? — сердито буркнул Антон. — Знаешь, куда идешь. К кому идешь. Знаешь, что с тобой будут делать…

— Я не желаю об этом говорить! — Ирина гневно сверкнула глазами. — У тебя все? Тогда проваливай — я сама знаю, что делать!

— Ну, давай опустим эту тему, — мягко сказал Антон. — Давай не будем… Но легче ведь от этого не станет! Я знаю этих особей, а ты — нет. Это не твоя война. Ты видишь ее только по телевизору. А я живу здесь… Предлагаю не прятать голову в песок, а определиться в манере поведения. Представь себе, что я не просто мужчина, а последний человек, с которым ты можешь обсудить свои действия в этой кошмарной ситуации…

— Чего тут обсуждать? — Ирина раздраженно дернула плечиком. — Я предполагала… Предполагала, что мне придется переспать с их главным — с этим Махмудом. А потом, возможно, с арабом…

— «Переспать»?! — Антон буквально подпрыгнул на месте. — Ну ты даешь! «Переспать»… Хм… Ебать вас будут, сударыня. Беспощадно, ожесточенно и целенаправленно. Во все щели. Начнут не позднее чем через двадцать минут после того, как будете представлены. И — без передышки — до упора, пока сил хватит. А сил у них на такие дела хватает. Махмуд Бекмурзаев проживает совместно с тейпом — пять домов за одним забором. В этом сообществе своя иерархия и свои понятия о морали. Драть вас будут как минимум пятеро самых авторитетных мужланов в этом тейпе. Здоровенных, диких, необузданных в своей похоти. Тут ваш животный магнетизм как раз совсем некстати — и платье мешковатое не поможет…

— Господи, что ты несешь! Нет, вы послушайте только! Что! Ты! Несешь! — фурией вскинулась Ирина. — Ты озабоченный, да? Я не в банду иду! Там село: старейшины, женщины, дети, определенная этика…

— Плевать им на этику! Черт… — Антон затравленно втянул голову в плечи, принялся рассматривать свои руки — устал от напряженного общения с городской розовой дурой, которая, будучи вроде бы образованной и неглупой женщиной, вела себя в привычных для него условиях, как ребенок, впервые вышедший из уютной квартиры на улицу. — Плевать им на все… Ты для них прежде всего — неверная, кяфирка. Кусок сладкой плоти. Они дадут своим женщинам команду помыть тебя и приодеть, потом заставят тебя расхаживать на шпильках по персидскому ковру, а сами в это время будут наливаться похотью…

— Я мусульманка по легенде! — напомнила Ирина. — И сразу объявлю о том, что я мусульманка. Уж молитвы я им прочитаю не хуже любого муфтия. И обряды покажу…

— Плевать им на обряды… Ты можешь вступить в село, держа наперевес зеленое знамя пророка, — Антон изобразил руками нечто неопределенное — так, по его мнению, Ирина будет выглядеть с этим самым знаменем. — Это ничего не меняет. Ты не чеченка из их тейпа. Этим все сказано. Точно так же они поступили бы с дагестанской или татарской дамой или даже чеченкой из чужого тейпа, который слаб настолько, что не в состоянии защитить свою дочь, — для этих скотов нет ничего святого.

— Господи… — губы Ирины задрожали, сжимаясь в плаксивой гримасе. — Господи, какой ты злой… Какой ты…

— Я не злой, — горько пробормотал Антон. — И не озабоченный, как вы изволили выразиться. Просто я их очень хорошо знаю. Поэтому я тебе сказал — запомни! Если не хочешь, чтобы тебя сразу у входа в село начал трахать целый взвод — ни слова часовым о целях твоего визита! Ты должна попасть к Бекмурзаевым. Тогда у тебя есть шанс дожить до приезда араба.

— Там же пятеро…

— Пятеро — не двадцать! — сердито оборвал Антон. — Кроме того, эти пятеро — знать. У них все есть. Понимаешь? Особого голода по славянской плоти они не испытывают. А те, что сидят в окопах, патрулируют и ходят в рейды, — другой вопрос. И еще. Именно по этой причине ты будешь ночевать здесь, а в село пойдешь завтра утром, часиков в десять. Если попрешься прямо сейчас, боюсь, до послезавтрашнего утра тебя не хватит…

— А если араб меня не возьмет после… после всего этого? — потерянно пролепетала Ирина.

— Возьмет, — обнадежил Антон. — Куда денется! У него просто не будет иного выхода — мы позаботимся об этом.

— А если…

— Да ну тебя в задницу с твоими «если»! Если, если, тогда мы возьмем Челуши штурмом и отобьем тебя, — не моргнув глазом соврал Антон. — Мы тебя в любом случае не бросим…

Ирина посмотрела на него долгим неверящим взглядом, в котором сквозила безысходность, сделала для себя какой-то неутешительный вывод, затем, спрятав лицо в ладошки, тихо заплакала, мелко подрагивая плечами.