Ричард Дейч - Похитители тьмы

КК очнулась от сна. Вспомнить его она не могла, но он был спокойный, мирный, полный улыбок. Кэтрин попыталась снова погрузиться, вернуться в тот миг, из которого пробудилась, но внешний мир стал напоминать о себе. Девушка услышала напевные призывы муэдзинов к молитве — они доносились с высоких минаретов, вонзавшихся в стамбульское небо. Сквозь жалюзи внутрь проникал утренний свет, падал ей на глаза. КК медленно открыла веки, привыкая к окружающей среде, к безопасной комнате. Посмотрела туда, где должен лежать Майкл, но в кровати его не было. Она посмотрела на закрытую дверь ванной и улыбнулась.

Такого спокойного сна Кэтрин не знала вот уже несколько месяцев, и конечно, тот факт, что во время бодрствования ей постоянно угрожали опасности, не способствовал ее спокойствию и душевному здоровью. КК пробудилась с новообретенной уверенностью — она не сомневалась, что им удастся вернуть Синди и Симона. Майкл прав — посох являл собой важнейшую часть в схеме Иблиса. Пока этот трофей у нее, Синди и Симону ничто не грозит.

Кэтрин медленно встала с кровати и подошла к окну. Отодвинув жалюзи, посмотрела вниз на улицу, где уже начиналась утренняя сутолока: пешеходы быстро шли в мечети, продавцы открывали магазины. Стамбул пробуждался.

Она подошла к двери ванной, прислонилась головой к косяку и, улыбаясь и протирая сонные глаза, прошептала:

— Доброе утро.

Нагнулась, подобрала трусики и бюстгальтер. Она и не помнила, когда в последний раз спала голая, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной. Кэтрин села на кровать и начала одеваться. И тут поняла, что не услышала ответа из-за двери. Оттуда не доносилось никаких звуков — ни воды из крана, ни душа. КК снова подошла к дверям ванной.

— Майкл? — сказала она громче.

Ответа не последовало. Она постучала в дверь — три резких стука, исполненных тревоги. Опять ничего. Попробовала ручку — и дверь, к ее удивлению, открылась. В ванной было сухо, как в пустыне, и ни следа Сент-Пьера.

КК развернулась и бросилась к кровати. Страх уже начал заползать в ее душу, когда она подняла покрывало с кровати. Кожаный чехол с посохом исчез.

Синди сидела на диване, держа банку с лимонадом в руке и глядя на экран телевизора, настроенный на канал Эф-эн-эн. Она за всю ночь не сомкнула глаз. Ее мысли все время метались между злостью и страхом. В пять утра она приняла душ. Вот уже два дня не меняла одежду, но постаралась выглядеть наилучшим образом.

Симон лежал на кушетке; она не знала, без сознания он или спит — ночью он что-то бормотал и шевелился, но глаз так и не открыл. Она встала, склонилась над ним. Рана у него потемнела, продолжала распухать, и она боялась, что если в скором времени он не получит медицинской помощи, то умрет на ее глазах.

Девушка посмотрела на мешочек с внутривенным лекарством — жидкость из него медленно уходила в иглу, но, казалось, не давала ничего, кроме как препятствовала обезвоживанию организма. Она развернула мешочек, предполагая увидеть физиологический раствор, но удивилась, увидев нечто совершенно иное.

Хотя капельница и в самом деле препятствовала обезвоживанию организма Симона, в растворе плескалось успокаивающее средство «Седин», содержащее бензодиазепин. Иблис не хотел рисковать — ему не нужно, чтобы Симон приходил в себя. Она посмотрела на священника, спрашивая себя: в какой степени его состояние обусловлено полученной раной, а в какой — медицинским средством, попадающим в его кровь?

Синди услышала тихий звук вращения винта со стороны сейфовой двери. Значит, сейчас должен появиться Иблис.

Она еще раз посмотрела на Симона. Тот был в ужасном состоянии. Будь он хотя бы в сознании, то, по крайней мере, мог бы предложить, как выбраться отсюда. Синди слышала, как шуршит винтовая система, близясь к открытию.

Она быстро схватила левую руку Симона и натянула наверх бинты, под которыми была внутривенная игла, потом вытащила тонкую металлическую трубку и согнула ее, сведя поток внутривенной жидкости до минимума.

Шелест со стороны двери продолжался. Синди знала, что у нее есть несколько секунд.

Она вставила согнутую трубку на место и снова натянула тугой бинт на руку.

Громадная сейфовая дверь щелкнула и распахнулась. В комнату вошел Иблис, все еще в черных брюках, но уже без смокинга и галстука — только в рубашке.

Увидев, что Синди стоит рядом с кушеткой Симона, он положил длинный кожаный тубус, который держал в руке, на маленький карточный стол, подошел к бесчувственному телу Симона, наклонился над ним. Потом стрельнул своими голубыми обеспокоенными глазами в сторону Синди, оценивая ее, как только что оценивал состояние Симона.

— Его нужно в больницу, — сказала Синди; ее глаза горели страхом: вот сейчас Иблис уличит ее.

Тот проверил полупустой пакет с внутривенным, пощелкал пальцем по трубочке. Не обращая внимания на Синди, подошел к дальней стене, сдвинул в сторону картину, изображающую льва, набросившегося на газель. За картиной обнаружился стенной сейф.

— Так тривиально. — Синди тряхнула головой. Она испытывала облегчение и подъем — Иблис не уличил ее.

— Я уверен, что за время моего отсутствия ты уже обнаружила этот сейф.

— И не боитесь, что я вскрою его?

— У него стенка толщиной четыре дюйма, он выдерживает направленный взрыв, пожар — и, уж конечно, тебе он не по силам. И потом, даже если бы ты его открыла, тебе отсюда не выйти. — Иблис показал на большую сейфовую дверь. — Ты наверняка заметила, что внутри ручки нет.

Он несколько раз набрал номера на диске, и стенной сейф открылся.

— Ты знала, что бойфренд твоей сестренки — вор?

— Вот так новость. — Синди пропустила это между ушей. Она смотрела на Иблиса, будто видела его в первый раз. — Все эти годы я думала, что вы — друг, что вы — один из немногих, кому нужно доверять.

— Я вам двоим никогда не лгал, — сказал он низким, сухим голосом. — Никогда не сделал вам ничего плохого. Я обращался с тобой и КК так, словно вы — моя семья.

— Бога ради, только не надо задевать мои сердечные струны.

— Если откровенно, Синди, то никогда не думал, что они у тебя есть, — ответил Иблис с улыбкой.

— Откуда я могла знать, открывая дверь, что человек, который стоит на пороге, человек, которому я верила столько лет, похитит меня, будет таким жестоким? — Синди посмотрела на бесчувственное тело Симона, а потом подняла обвиняющий взгляд. — Что он окажется таким же преступником, как и моя сестра?

— И то, чем она занимается, вызывает у тебя чувство стыда?

— Большее, чем вы это можете себе представить, — сказала Синди, не скрывая отвращения.

— Знаешь, это подлость с твоей стороны. Ты изображаешь этакую чистюлю, всех осуждаешь, забывая, что она всем пожертвовала ради тебя. Ради того, чтобы ты могла получить степень, сообщить всему миру, что окончила Оксфорд. На твоем дипломе нет ее имени? А должно бы. Всем, что имеешь в своей юной жизни, ты обязана ей.