Артур Хейли - В высших сферах

— Я должен гордиться или огорчаться, что вы намерены устроить мне выволочку? — В вопросе Харви Уоррендера была легкая враждебность. Бокал вина, который он держал в руке, был явно не первым.

А Хоуден вспомнил о разговоре, который был у него два-три дня назад с главой партии, когда они обсуждали текущие политические проблемы. Брайан Ричардсон сказал тогда: «Из-за департамента по иммиграции у нас постоянно плохая пресса, а, к сожалению, это одна из немногих проблем, которая понятна избирателям. Вы можете сколько угодно менять тарифы и банковские ставки, но это почти не повлияет на голоса. А вот стоит в газетах появиться фотографии депортируемой матери с ребенком, как это было в прошлом месяце, и партии приходится поволноваться».

На миг Хоуден почувствовал вспышку гнева от того, что ему надо заниматься мелочами, тогда как — особенно в данный момент — более крупные и жизненно важные проблемы требовали всего его внимания. А потом мелькнула мысль, что политикам всегда приходится сочетать дела домашние с крупными проблемами. И часто способность никогда не упускать малое среди большого является ключом к власти. А иммиграция была предметом, всегда волновавшим его. Тут столько граней, окруженных как политическими провалами, так и плюсами. И самое трудное решить, какая грань что принесет.

Канада по-прежнему была для многих землей обетованной, и, пожалуй, такой и останется, поэтому всякое правительство должно крайне осторожно регулировать потоки иммигрантов в свою страну. Слишком много иммигрантов из одного источника и слишком мало из другого могли изменить на протяжении одного поколения баланс власти. «В известном смысле, — думал премьер-министр, — у нас есть своя политика апартеида, хотя, по счастью, барьеры расы и цвета кожи установлены у нас благоразумно и действуют за пределами наших границ — в канадских посольствах и консульствах. И сколь бы они ни были резко очерчены, у себя дома мы можем делать вид, что их не существует».

Некоторые люди в стране — и он это знал — хотели бы, чтобы было больше иммигрантов, а другие — меньше. Группа, выступающая за «больше», состояла из идеалистов, готовых широко распахнуть двери всем желающим, и предпринимателей, ратующих за увеличение рабочей силы вообще. А возражения против иммиграции обычно поступают от профсоюзов, начинающих кричать о безработице всякий раз, когда возникает вопрос об иммиграции, и не желающих признать тот факт, что безработица в известной мере является необходимым фактором экономики. Этого же придерживаются англосаксы и протестанты, поразительное число которых возражает против «слишком большого числа иностранцев», в особенности если иммигранты являются католиками. И правительству часто приходится выступать в роли канатоходцев, чтобы избежать отделения одной части или другой.

Премьер-министр решил, что настал момент сказать все напрямик.

— У вашего департамента, Харви, плохая пресса, и я считаю, что в значительной мере по вашей вине. Я хочу, чтобы вы крепче держали в руках вожжи и перестали позволять вашим чиновникам поступать как им вздумается. Смените несколько человек, если надо, даже среди ответственных работников — мы не можем выгнать чиновников, но у нас достаточно полок, на которые мы можем их пересадить. И, ради всего святого, не давайте газетам сообщений о спорных ситуациях с иммигрантами! Взять хотя бы эту историю прошлого месяца — женщину с ребенком.

— Эта женщина держала бордель в Гонконге, — сказал Харви Уоррендер. — И у нее венерическая болезнь.

— Возможно, это не лучший пример. Но было множество других, и когда подобные случаи происходят, правительство выглядит по вашей милости безжалостным чудовищем, наносящим ущерб всем нам.

Премьер-министр произнес это спокойно, но с нажимом, не спуская глаз с собеседника.

— Мой вопрос, — сказал Уоррендер, — явно получил ответ. Одобрение не стоит в повестке сегодняшнего дня.

— Речь идет не об одобрении или порицании, — резко произнес Джеймс Хоуден. — Речь идет о политически правильном решении.

— А вы всегда лучше меня принимали политические решения, Джеймс. Так? — Уоррендер, прищурившись, поднял глаза к потолку. — Если б было иначе, я мог бы стать главой партии вместо вас.

Хоуден на это не реагировал. Его собеседник был явно под парами.

— Мои сотрудники просто проводят в жизнь существующий закон, — сказал Уоррендер. — И я считаю, что они хорошо работают. Если вам это не нравится, почему бы нам не собраться и не изменить Акт об иммиграции?

Премьер-министр подумал, что зря он выбрал это время и место для такого разговора. И, стремясь закрыть тему, он сказал:

— Мы не можем этого сделать. В нашей программе по законотворчеству слишком много других вопросов.

— Чепуха!

Словно кнут щелкнул в зале. На секунду воцарилась тишина. Все головы повернулись. Премьер-министр увидел, как генерал-губернатор посмотрел в его сторону. Затем разговоры возобновились, но Хоуден чувствовал, что все прислушиваются.

— Вы боитесь иммиграции, — сказал Уоррендер. — Мы все ее боимся, как боялись все другие правительства. Поэтому мы не можем честно признать некоторые вещи даже в своей среде.

К ним, как бы случайно, подошел Стюарт Каустон, прекративший минуты две назад свои трюки.

— Харви, — весело произнес министр финансов, — ты ведешь себя как осел.

— Позаботься о нем, Стю, — произнес премьер-министр. Он чувствовал, как в нем нарастает гнев: если он продолжит этот разговор, то при своем вспыльчивом нраве потеряет над собой контроль, что может лишь ухудшить ситуацию. И он отошел от двух министров к той группе, где была Маргарет.

Но он по-прежнему слышал голос Уоррендера, который на сей раз обращался к Каустону.

— Что касается иммиграции, позволь тебе заявить, что мы, канадцы, — настоящие лицемеры. Наша иммиграционная политика-политика, которую я, друзья мои, провожу в жизнь, — гласит одно, а означает другое.

— Вы расскажете мне об этом потом, — сказал Стюарт Каустон. Он все еще пытался улыбаться, но это давалось ему с трудом.

— Я скажу вам сейчас! — Харви Уоррендер схватил министра финансов за локоть. — Этой стране, если она хочет развиваться, требуются две вещи, и всем, кто находится в этом зале, это известно. Во-первых, хороший большой резерв безработных, из которых может черпать рабочих промышленность, и во-вторых, постоянное большинство англосаксов. Но разве мы когда-нибудь публично об этом говорим? Нет! — Министр по делам гражданства и иммиграции помолчал, окинул возмущенным взглядом окружающих и продолжил: — Оба эти обстоятельства требуют тщательно сбалансированной иммиграции. Мы вынуждены принимать у себя иммигрантов, ведь если промышленность начнет расти, рабочие руки должны быть готовы — не на будущей неделе, не в будущем месяце или в будущем году, а в тот момент, когда они потребуются заводам. Но если открыть ворота иммигрантам слишком широко или открывать их слишком часто, или и то и другое, что тогда будет? Баланс населения будет утрачен. Если на протяжении жизни всего нескольких поколений будут совершены подобного рода ошибки, в палате общин будут вести дебаты на итальянском языке, а в Доме Правительства будет сидеть китаец.