Эрин Харт - Земля призраков

— Финтан Мак-Ганн упоминал, что вы были его учителем, — сказал Кормак.

— А, Финтан. Умный парень. Я пытался научить его чему-нибудь из истории, но и тогда он ничем, кроме музыки, не интересовался. Он становится весьма искусным волынщиком, что скажете?

— Очень приличным, — согласился Кормак. — Он великолепно играл на вечеринке неделю назад.

— Запоминающийся был вечерок, правда? Ну, а вы здесь, чтобы узнать кое-что о местной истории, — сказал Рафтери, перекладывая хлеб на одну тарелку, глыбу масла — на другую и доставая пару ножей. Он выдвинул из-под стола стул и устроился на нем. Вероятно, ему было около шестидесяти: чисто выбрит, с увенчанным седыми волосами лбом. Дородный, с короткими ногами и бочковидным торсом. На нем была застегнутая доверху рубашка, свитер с дырой на одном локте и грубые башмаки. Больше похож на чернорабочего, чем на школьного учителя, решила Нора.

— Мы ищем сведения, которые помогли бы идентифицировать девушку, найденную в болоте, — сообщила она. — Я полагаю, вы слышали о ней — кажется, все о ней уже слышали. Мы понимаем, что это — лишь дальний план, однако наткнулись на что-то вроде ключа к ее загадке.

Лицо Рафтери оставалось бесстрастным; глаза невидяще уставились на противоположный конец стола.

— Продолжайте.

— Нигде не было признака тела. Только голова. С тех пор мы сумели провести довольно основательное обследование. Она была двадцати — двадцати пяти лет от роду, с длинными рыжими волосами. Судя по повреждениям позвоночника, она была обезглавлена, скорее всего, одним ударом меча или топора. Теперь о последних находках: в полости рта мы обнаружили мужское золотое кольцо с красным камнем. На нем надпись: инициалы COF и AOF, дата — 1652 — и буквы HIS, в квадратных скобках в центре даты.

— Мы ожидаем результатов радиоуглеродного анализа, — прибавил Кормак, — а пока что стали разыскивать исторические документы по обезглавливанию. Поскольку Нора обнаружила кольцо, это дало нам возможную дату — рубеж, с которого можно начать, по крайней мере.

— Мы пришли к выводу, что она могла оказаться в болоте не ранее 1652 года, из-за той даты на кольце, хотя она могла очутиться там и значительно позже.

Нора посмотрела на Кормака и пожала плечами. Она знала, что он прав, хоть это и раздражало ее.

— И вы ищете документы о судебном разбирательстве или казни. Или, наверное, запись о регистрации брака, — произнес Рафтери. Мгновение он размышлял. — Вы понимаете, в 1652 году был разгар Кромвельского переселения. Во всей Ирландии происходил весьма значительный переворот. Католические священники того времени составляли документы поспешно. Гражданские записи, особенно о таком событии, как казнь, могут быть достовернее, хотя утверждать это трудно. Вы работали в Национальной библиотеке или архивах?

— У нас есть друг в Дублине, который этим сейчас занимается, — сказал Кормак. — Вас отрекомендовали как человека, который может рассказать нам о местной истории.

— Я неоднократно повторял моим ученикам, что история бывает только местной. Что-то записано, а кое-что потеряно, а значительная часть сохраняется тем, что принято называть коллективной памятью обычных людей, осознают они это или нет.

— Что происходило здесь в 1652 году? — спросила Нора. — Я знаю о переселении лишь в самых общих чертах. Каким было это время для местных жителей?

— Вы слышали выражение «В ад или в Коннахт»? — осведомился Рафтери. Чайник начал кипеть, он поднялся и, медленно подойдя к печи, наполнил дымящимся кипятком крошечный разбитый заварочный чайник, а затем вернулся с ним к столу, чтобы дать чаю настояться, и продолжил: — Такой выбор стоял перед многими людьми, и они оказались на ногах. Для сравнения вспомните этнические чистки в Боснии в начале 1990-х, лагеря «перевоспитания» в Юго-Восточной Азии. Землевладельцев-католиков выселяли и перемещали на запад, а когда они, понятно, оказались слишком медлительны, Кромвель дал им предельный срок. До первого мая 1654-го они должны были переместиться на какие угодно земли, выделенные им в Коннахте. А англичане размещали гарнизоны и крепости вдоль Шэннона, чтобы держать их там. — Голос Рафтери был слаб, но тема совершенно его поглотила. — Там, где проходили английские войска, сжигая и вытаптывая пшеницу, начинался ужасный голод, и большинству обычных людей приходилось кормиться картошкой. Банды беглецов — состоящие из многочисленных семей — шатались по дорогам. Поэтому был издан указ ссылать детей, которые потеряли родных, и женщин, способных работать, в колонии. В сражениях, голоде, ссылках и чуме за почти два с половиной года Ирландия потеряла более полумиллиона человек. Волки так размножились, что правительство официальным указом запретило в 1652 году экспорт волкодавов. Оно платило щедрую награду — пять фунтов — за голову волка и десять фунтов — за волчицу. Головы священников и тори — ирландское название тех, кто стоял вне закона, — также приносили хороший доход. Эта часть Голвея считалась пограничным районом, и, несмотря на то что Коннахт официально зарезервировали для ирландцев, местных землевладельцев из «прибрежных» районов (как называли их англичане) — вдоль побережья и судоходных рек — выселили из соображений безопасности.

— Включая ОʼФлаэрти? — спросила Нора, искоса посмотрев на Кормака.

Рафтери задумался:

— Да, их тоже. Большинство земель здесь принадлежало различным ветвям Кланрикардесов, нормандской семьи, также известной как де Бурги или Бьёрки. Им удалось удержаться, несмотря на то что они были католики. Но было несколько более мелких землевладельцев, и среди них О’Флаэрти из Драмклеггана. Вы найдете множество О’Флаэрти на западе, но лишь одна ветвь семьи упорно держалась родной земли. Это был Эамонн ОʼФлаэрти, который выстроил большой дом в Драмклеггане в 1630-х годах — лишь для того, чтобы быть выселенным двадцать лет спустя. Ему дали клочок земли дальше к западу, но он вскоре умер.

— А Осборны захватили его земли, — сказала Нора.

— Верно, — ответил Рафтери, наполнив вторую чашку. — Хьюго Осборн получил целое поместье в Драмклеггане, который считался уязвимым участком границы. Он перекрестил его в Браклин Хаус. Но сын ОʼФлаэрти скоро стал весьма прославленным разбойником, у него была вооруженная банда чуть выше, в Слив Оти Маунтинс, и он нападал на английские гарнизоны в округе. Даже совершил неблагоразумный рейд в Браклин Хаус — когда Осборны отсутствовали, как выяснилось. Молодого Флаэрти в конце концов схватили и приговорили к повешению, но поскольку ни он, ни его люди не совершили серьезного насилия, его просто сослали — или «отбарбадосили», как это называли.

— Вы случайно не помните, когда его сослали? — спросила Нора. Рафтери встал и осторожно перешел к одному из книжных шкафов, заполненному папками.