Эрин Харт - Земля призраков

Услышав ее голос, Кормак выпустил деревянную рукоятку и повернулся, вытирая ладони о пыльные джинсы.

— О, привет, — сказал он. — Спасибо.

Мгновение они неловко стояли, глядя друг на друга. День был облачный, но теплый, и его лицо покрывал пот.

— А у меня некоторый прогресс, — наконец сказав он, указав на второй ряд тестовых траншей, который он выкопал на глубину около трех футов. Должно быть, он упорно работал, пока она отсутствовала.

— Я вижу. Что-нибудь нашли?

— Лишь несколько черепков. Я не очень-то продвинулся на этом участке.

Наступила пауза, после которой они заговорили разом.

— Простите, — сказала Нора. — Вы первый.

— Нет, только вы, — настоял Кормак.

— Ну, хорошо. Этот кусок металла в ротовой полости девушки — вы никогда не догадаетесь, чем это оказалось. — Она протянула папку, которая открылась на глянцевитом изображении золотого кольца, увеличенного раз в пять, причем красный камень из-за съемки со вспышкой выглядел слегка размытым.

— Есть надпись, — уточнила Нора. — Думаю, вы увидите ее на следующих фотографиях.

Кормак сел на край канавы, чтобы просмотреть снимки более тщательно.

— Ошеломительная находка, но что это нам дает? Вряд ли она оказалась в болоте до 1652 года — но начиная с этого времени могла попасть туда когда угодно. Возможно, кольцо было гравировано в 1652 году, но захоронено с ней много позже.

Он казался разочарованным.

— Хотя бы что-то, — сказала Нора. Она чувствовала себя слегка задетой тем, что он был не очень впечатлен.

— И какие выводы сделал Робби? Я думаю, вы уже сказали ему.

— Ничего обнадеживающего, но согласился помочь, поискать судебные или брачные записи. Мне тут пришло в голову по дороге, что ОФ может означать О’Флаэрти.

— Конечно. Но это может быть и О’Флинн или О’Фэллон. Мы ничего не выясним, а закончим тем, что будем ходить по кругу и терять голову от предположений.

— Я не сомневаюсь, что мы можем выяснить, кто она, — сказала Нора. — Не знаю, почему я так в этом уверена, просто уверена, и все. Посмейтесь надо мной, но я думаю, кольцо — что-то вроде послания. Единственный способ, какой она могла придумать, чтобы сообщить нам, кто она.

— Кто угодно мог засунуть ей в рот это кольцо, даже после того как она уже умерла. Тут не о чем говорить. Видите, мы уже выходим из себя, споря об этом. Но что если мы пойдем и поговорим с Недом Рафтери, школьным учителем? — Кормак явно искал примирения.

— Хорошо, — согласилась она. — А что вы мне собирались рассказать?

Она внимательно слушала, пока Кормак повествовал о том, что произошло в ее отсутствие: свет в лесу, полуночная болтовня с Хью Осборном и его утренний визит в башню.

Она заявила:

— Надеюсь, вы заметили: я нисколько не обеспокоена тем, что вы отправились туда без меня. Вы превращаетесь в квалифицированного детектива.

Его взгляд был чуть глуповат.

— Боже, помоги нам.

— Я думаю, пришло время и мне марать руки, — сказала она. — Я мигом вернусь.

Быстро доехав до Браклин Хаус, Нора сперва забросила вещи Кормака в его комнату, а потом прошла по широкому, устланному ковром коридору к себе. В доме стояла тишина, но что-то в этой тишине ее тревожило. В этом месте не было жизни, все делалось бесшумно, невидимыми руками, и, конечно, кого угодно могло лишить присутствия духа. В своей комнате она сбросила обувь и направилась в ванную. Она уже почти переступила порог, как вдруг что-то бросилось ей в глаза, и она резко остановилась. По полу были разбросаны осколки битого стекла. Она взглянула на полку над раковиной. Стакан для питья исчез. Но помимо осколков стакана здесь были и другие. Она посмотрела себе под ноги: на ней только чулки. Входить в комнату опасно. Случайность или что-то вроде предупреждения? Внезапно Нора ощутила приступ страха, вспомнился шепчущий голос по телефону: «Оставь это». Пребывание здесь грозило паранойей. Необходимо держаться, делая вид, что и это случайность, пока еще что-нибудь не случится. Она видела, где Хью Осборн брал метлу после столкновения Джереми с бокалом вина, посему надела обувь и спустилась в кухню.

Она услышала скребущий звук, исходящий из-под главной лестницы, и увидела фигуру в старой одежде, на карачках трущую каменный пол жесткой щеткой. Темные волосы женщины были убраны в платок, но несколько выбившихся прядей двигалось в такт энергичным движениям руки.

— Извините, — произнесла Нора.

Женщина раздраженно бросила щетку в ведро, поднялась на ноги и одним взмахом сняла повязку. Это была Люси Осборн. Мгновение они стояли в молчании. Смущение Люси выдали проступившие на шее малиновые пятна. Норе, заикаясь, удалось произнести:

— Простите, я думала, вы…

— Да, хорошо, — Люси Осборн уже обрела обычное хладнокровие и поправила выбившиеся пряди. — Моя уборщица, миссис Херман, слегла с гриппом, а этим лестницам необходимо усиленное внимание, особенно когда в доме много людей.

— Извините, что смутила вас. Мне просто нужна метла — в моей ванной разбитое стекло.

— О, дорогая. Я сейчас посмотрю.

— Не нужно. Я знаю, где найти метлу.

Нора оставила Люси Осборн в начале кухонной лестницы, когда та все еще прятала за спиной снятую повязку. Но когда она возвращалась наверх мгновением позже, не было видно ни Люси, ни ее щетки и ведра, только еле заметные сырые пятна на каменном полу.

Вернувшись в церковь и уговорив отца Кинселлу молчать о последней находке, Девейни сфотографировал вырезанные на дереве исповедальни буквы и попытался снять отпечатки пальцев. Ясных отпечатков не оказалось — лишь масса испещривших поверхность смазанных следов, но ничего стоящего.

Закончив в церкви, Девейни устроился напротив ворот Браклин Хаус и стал ждать. Он увидел, что из аллеи выехала машина доктора Гейвин, которая направилась, вероятно, в монастырь. Минут двадцать спустя он заметил черный «Вольво» Осборна. Отсчитав десять секунд, он тронулся с места и последовал за ним.

Наступило время чая, когда он прибыл вслед за Хью Осборном в аэропорт Шэннон, но Девейни не ощущал голода. Сквозь стекло посадочного зала он следил, как Осборн прошел на рейс «Бритиш Эйруэйз» в Лондон. Когда исчез последний пассажир, Девейни приблизился к стойке и обратился к регистратору.

— Когда этот рейс прибывает в Лондон? — спросил он.

— В Дублине нет посадки, — ответила молодая женщина, — значит, будет в Гэтвике в девять пятьдесят.

Девять пятьдесят. Может быть, он еще успеет позвонить Баджеру. Джимми Дизи, его приятеля с первых лет службы в полиции, Баджером звали лет двадцать, с тех пор как Девейни познакомился с ним, хотя сомнительно, чтобы кто-то помнил — почему. Дизи эмигрировал в Англию пять лет назад, заняв хорошо оплачиваемый пост начальника отдела безопасности какой-то компании по высоким технологиям, но они поддерживали связь. Девейни нашел ближайший телефон, отыскал номер Джимми в крошечной записной книжке, которую хранил в нагрудном кармане, и набрал его номер.