Дональд Гамильтон - Человек из тени

Все работало на меня, как я объяснил Оливии. Черт возьми, перехитрить этого здорового увальня — детская игра для такого изощренного стратегического ума, для старого маэстро секретной службы Мэтью Хелма. Теперь оставалось только его схватить.

— Поднимайся, — сказал Крох, — да поосторожнее, Эрик.

— Заткнись, — ответил я, не повернув головы.

— Ах да. Миг скорби. Ладно, но без фокусов.

Я посмотрел на девушку. Из кармана пыльных черных брюк торчал листок бумаги. Я вытащил его — помятый конверт, адресованный мне, вернее, на то имя, под которым я фигурировал в последнее время: «Мистеру Полю Коркорану, отель «Монтклер», просьба передать». Что Крох внимательно за мной наблюдает, я чувствовал, но открыть конверт он позволил. Письма не было — внутри лежали только три пятидесятидолларовые бумажки.

Итак, загадочного послания никогда не существовало. Это просто деньги, оставленные в студии, деньги, вернуть которые заставили гордость и гнев, предпочтительно очно — швырнув мне в лицо. Но все же — она пыталась меня предостеречь: «Не приходите, он убьет вас!»

— Хватит, — сказал Крох. — Траур окончен. Прискорбно, она была довольно хорошенькой. У тебя хороший вкус, Эрик. Та, с пляжа Ренолдо, тоже показалась славной. Мне, право, жаль стало, когда я столкнул ее машину с дороги. Преждевременная смерть. Но что поделаешь — раз уж они связываются с такими, как мы, то должны же делить и риск, не правда ли?

В моих ушах вдруг возник странный ревущий звук, словно придвинулся пляж и слышен шум прибоя.

— Гейл? — спросил я. — Ты и Гейл Хендрикс убил?

— А, ее так звали? — ответил он небрежно. — А разве ты не знал? Будем считать, что она сама сыграла на руку собственной смерти. Она и вправду мчалась что есть мочи, алкоголь подгонял. Ее реакция была замедленной. Когда я прижал ее к обочине дороги на повороте, громко сигналя… На такой скорости ничего не стоит потерять управление машиной, — он сделал паузу. — Но, конечно же, ты не мог считать это несчастным случаем. С такими, как мы, их не бывает. Это-то тебе следовало усечь.

Разумеется, он прав. Понять мне бы следовало, но на месте происшествия никаких улик не осталось. Насильственная смерть Гейл не вписывалась в картину. Ведь он убил ее еще до задания, раньше, чем кто-либо мог пронюхать, что именно я его получу, я и сам ничего еще тогда не знал. Но на самом деле я не пытался что-то сообразить, одна лишь мысль пронзила — ее убил он. На счету Кроха уже две жертвы. Когда пробьет мой час, очень трудно будет совладать с собой и сохранить ему жизнь.

— Такова жизнь, — прозвучал его голос, спокойный и уверенный. — Ладно, поднимайся. Руки к стене! Вот так.

Стоя лицом к стене, я почувствовал, что он меня ощупывает. Чего-то особого нельзя было найти, разве только маленькую коробочку в пальто. Ее-то он и забрал.

— Ты безоружен, Эрик? — спросил он озадаченно и даже несколько разочарованно.

— Я все припрятал по пути, — ответил я. — По игрушке через каждые пять шагов между машиной и этим местом.

— Ничего ты не спрятал, — сказал он. — Я следил за тобой. В любом случае, если оружие где-то и есть, то выручить не сможет. Туда ты больше не вернешься. Повернись-ка ко мне, но потихоньку!

Я послушался и впервые смог посмотреть на него в упор. Он стоял поодаль — пистолет не перехватить. С тех пор как я видел его в последний раз, он не похорошел. Одежда грязная, мятая, небрит. Выглядевшая по контрасту удивительно гладкой лысая макушка сияла над испещренным морщинами лицом с тяжелым подбородком.

Пистолет в его большой руке выглядел детской игрушкой — испанский, скорострельный. Он не был самым миниатюрным в мире — размер обоймы, пусть и не слишком большой, в силу технических причин делает невозможным создание конструкции очень уж маленького автоматического пистолета 22 калибра.

Крох был просто гигантом. Но после того как я увидел труп Тони и узнал о Гейл, это меня не заботило. Я опасался лишь, что не удержусь и убью его, улучив момент. Я твердил себе, что выполняю задание, а любовь и ненависть здесь ни при чем.

— Что это? — спросил он, протягивая коробочку, которую извлек из моего кармана.

— Такие тебе видеть доводилось. Коробка для лекарств. Если знаешь, зачем спрашивать?

— Почему ты захватил только ее и ничего больше?

Сбить с толку его удалось. Это уже хорошо. Он решил, что у меня припасен какой-то тщательно разработанный план, и хотел знать, какой именно, прежде чем покончить со мной. Выложи я ему как на духу, что пришел налегке, чтобы схватить его голыми руками, невзирая на этот дурацкий пистолет, он бы не поверил. Впрочем, именно это я ему и сказал:

— Да что мне еще надо, чтобы справиться с таким бахвалом, как ты, Крох? Полк солдат, что ли? Но пришлось все же взять кое-что, чтобы утихомирить тебя, когда эта игрушка будет уже у меня в руках и я засажу ее тебе в глотку или еще куда-то. Следовало выбрать — эту коробочку или веревку. Веревки под рукой не оказалось.

Его глаза зловеще сузились, затем он рассмеялся:

— Заврался, Эрик. Нет, ты издеваешься, чтобы вывести меня из терпения. Зачем? Что у тебя за хитроумный план?

В углу зашевелился Муни, пытаясь выдавить что-то сквозь кляп. Мы не обращали на него внимания.

— Хитроумный? — удивился я. — Они хотели, чтобы я проявил изобретательность, но я сказал — на кой ляд, ведь это всего лишь Карл Крох. Нужен — доставлю. Живым? В чем дело — доставлю живым! Кого другого пришлось бы застрелить, но не палить же в старину Кроха…

Он сдавил пистолет, но затем расслабил пальцы. И резко рассмеялся:

— Глупые шутки, Эрик, — сказал он. — Просто детские. Но мне все-таки хотелось бы знать, что ты затеял, — нахмурился он. — Для чего я твоим тузам нужен живым? Отчего вдруг такая забота?

Правда работала на меня, и я решил от нее не отступать:

— Похоже, хотят задать несколько вопросов о джентльмене по имени Тауссиг, Эмиль Тауссиг. Убежден, что тебе захочется помочь им — после того, как я потружусь над тобой немного.

На мой выпад он не обратил внимания, продолжая хмуриться:

— Тауссиг? Эта старая лиса из Москвы? Седой старикан, который оставил других коммунистов? Я знаю лишь то, что все мы, не больше. Никогда даже не встречал. Зачем же допрашивать меня по этому поводу, Эрик?

— Теперь уже ты лукавишь, Карл, — рассмеялся я ему в лицо. — Есть подозрение, что ты работаешь как раз на этого седого старика. Скажем, в качестве специалиста. Именно сейчас.

На минуту он задержал свой взгляд на мне. Чем-то он был недоволен и медленно покачал головой:

— Но это вовсе не так, — сказал он почти укоризненно. — Уж ты-то должен знать, Эрик. Ты обязан знать обо мне многое. Я сообщил свое имя, и тебе должны были дать досье. Ты знаешь, кто я. Ты знаешь, откуда я. Отчего же ты такое обо мне выдумал.