Роберт Стоун - Перейти грань

Макс запрашивал всю планету, оповещая заодно и о своем существовании и приглашая к разговору. Браун решил позабавить его, отстучав на его частоте свой позывной и сучье имя «Нона». Макс был в восторге.

— JLY GD RARE DX EXCLT SPR, — воскликнул он, выражая бурную радость по поводу такого хорошего приема на столь большом расстоянии.

Затем, как того требовал обычай, Макс поинтересовался погодой. Браун бросил взгляд на последний факс с метеосводкой, чтобы узнать, приведены ли в нем условия для точки, которую он выбрал для своего ложного местонахождения. Он решил объявить, что находится в точке с примерными координатами пятьдесят три градуса южной широты и сорок восемь градусов восточной долготы.

На Макса это произвело неизгладимое впечатление:

— SPR DX. — Он считал это потрясающей передачей. — QRX? — интересовался Макс слышимостью собственного сигнала. Браун отстучал ему цифру «пять», что означало «отлично», и в свою очередь поинтересовался местонахождением Макса. Макс обитал в наталийском Питермаритцбурге. Он просил Брауна прислать ему открытку, чтобы засвидетельствовать их радиообмен, состоявшийся на столь большом расстоянии. Браун с готовностью согласился. Затем он дал Максу номер телефона в офисе Даффи и попросил связаться с ним. Макс радировал одному из своих партнеров по сверхдальней связи в Нью-Джерси, а тот ретранслировал сигнал на телефон Даффи. В одно мгновение встревоженный публицист оказался на линии. «Возвращение в мир, — подумал Браун, — к которому я уже не принадлежу».

— Рандеву на 29,871 мегагерц, — вещал Макс.

На этой частоте Браун обнаружил вышедшего из себя Даффи.

— Во имя всего святого, приятель! — кричал Даффи. — Куда, к черту, вы запропастились?

— У меня были засорены баки, Даффи. Я не мог зарядить аккумуляторы. Мне только что удалось разделаться с этим.

Симплексная связь позволяла им легко переговариваться.

— Мы уже думали, что вы утонули, дружище. Ваш ответчик не посылает сигналов.

— Я, наверное, не один такой.

— Не один, — подтвердил Даффи. — Сефалу и Деннис тоже сошли. От Денниса ничего не слышно. Где вы находитесь?

Браун дал ему свои ложные координаты.

— Тогда вы лидируете. Все ли у вас нормально?

— Все прекрасно.

— Можете придумать что-нибудь для прессы?

— Я, пожалуй, воздержусь от выдумок.

— Правильно, мы не нуждаемся в том, чтобы представляться странными или необычными, приятель. А как насчет того, чтобы позвонить Энн?

— А надо?

— Конечно.

— Тогда позвоню.

— Может быть, нам уже пора начинать готовить мир к вашей победе? Когда вы рассчитываете пройти мыс Горн?

— Я дам вам знать. Это дурная примета — загадывать.

— Хорошо, дружище, — согласился Даффи. — Продолжайте в том же духе.

— Продолжаю, — ответил Браун.

Немного погодя Макс стал отстукивать ВТ: та-ти-ти-ти та, та-ти-ти-ти та, та-ти-ти-ти та, что на языке радиолюбителей обозначало заминку. Он придумывал, что сказать дальше.

— Жди HLS, — неожиданно отстучал он. Браун попытался вспомнить, что такое HLS.

— Сообщите значение HLS.

— Ха-ха-ха-ха, — телеграфировал Макс. Сочетание HLS означало смех.

Браун вздохнул и передал, что понял его.

— Слышал о миниатюрных передатчиках?

Браун ждал.

— Для тех, кто не любит много говорить.

— HL, — передал он Максу.

— Твой вызов, как две дерущиеся змеи.

Браун представлял себе это зрелище и ждал.

— Вызов был — яд против яда.

— HL, — ответил Браун.

— Одна лошадь с другой лошадью на скаковой дорожке.

Браун пережидал град точек и тире.

— Не могу вспомнить твою кличку, но галоп мне твой знаком.

— HL, — ответил Браун. Каламбуры продолжались еще какое-то время. Прервав очередную серию ВТ, Браун передал сигнал окончания сеанса связи. Выключив передатчик, он сразу же занялся прокладкой своего мнимого курса в восточном направлении, выбирая точки и определяя углы для них до тех пор, пока не почувствовал, что устал. Навалившаяся усталость была довольно сильной. Он встал, надел подбитую мехом куртку и вышел на палубу.

Лагуна то оставалась совершенно неподвижной, то вдруг по ее поверхности проносился налетавший из-за гор ветер и перемешивал краски отражавшегося в ней неба. Опираясь на поручни, Браун неожиданно вспомнил свое выступление перед репортерами в Объединенном пресс-центре. Его манера говорить вызывала в зале непривычную тишину. Слова, тщательно подобранные и четко произносимые, увеличивали внимание аудитории. Собственная искренность завораживала его, и репортеры чувствовали правдивость его слов. В памяти не сохранилось, что там он доводил до сведения прессы. Трудно сказать, дезинформация то была или нет. Помнилась только та атмосфера праведности, которую он создавал вокруг себя.

«Я уже больше не тот человек, — подумал Браун, — и даже не тот, кто помнит того человека. Тот, наверное, умер». Он вернулся к штурманскому столу и с отвращением посмотрел на справочники. Мысль о том, чтобы продолжить работу, была ненавистна ему. Это было выше его сил. Он опять вернулся на палубу.

Вся хитрость заключалась в том, чтобы обладать истинным знанием, одновременно лишая такой возможности весь остальной мир. На мысль о таком обладании как раз и наводили библейские притчи. Власть над реальностью состояла в причастности к ее природе и в единоличном обладании этим знанием. В какой-то момент Браун вдруг почувствовал, что в такой власти ему всегда будет отказано.

— Я не могу поступить так, — громко сказал он. Его голос эхом пронесся среди окружающих скал.

Убедившись, что вернуться к работе больше не сможет, Браун решил вновь сойти на берег. Время было позднее, солнце низко склонилось над горизонтом. Он сел в лодку и направился вдоль западного берега лагуны в надежде отыскать дом, который видел днем раньше. Когда позади осталось несколько миль, а дом все не показывался, он повернул назад. В конце концов он высадился в бухте, которая напомнила ему ту, что он видел перед домом. Все бухты здесь были очень похожи друг на друга. Прогуливаясь по берегу, он обнаружил устье ручья и пошел вдоль него в глубь острова.

Ручей быстро бежал, прокладывая русло среди черных камней и лугов, поросших грубой желтой травой. На небольшом удалении от берега лагуны он поворачивал и расширялся, образуя пруд. Браун подошел ближе и посмотрел в воду. Он удивился, увидев там лососей, пробиравшихся вверх против течения. Они были хорошо видны в лучах заходящего солнца — огромные и тяжелые рыбины с серебристой чешуей и шрамами от ударов о скалы. Сражаясь с течением, они по долям дюйма отвоевывали у него свой путь.

При виде лосося Браун растрогался до слез. Ему подумалось, что в мире нет созданий с более тяжелой судьбой. Они победили время и океан. Они все пережили и пришли домой. Как ему хотелось стать таким, как они!