Хизер Гуденкауф - То, что скрыто

– Держись, – шептала Чарм на ушко малышу. – Все будет хорошо!

Сейчас Чарм идет в «Закладку». Ей хочется самой повидать уже пятилетнего Джошуа и Клэр. Сидя в машине, она видит через стекло витрины Джошуа; мальчик подпрыгивает, держа высоко над головой собачью галету, и смеется над Трумэном. Какой же ты храбрец, думает Чарм, любуясь мальчиком. Такой храбрец! Клэр подходит к Джошуа сзади, отнимает у сына собачью галету и отдает ее Трумэну. Чарм улыбается. У них все замечательно. В поле ее зрения попадает высокая девушка со светлыми волосами до подбородка. Хотя лица девушки Чарм не видит, она чувствует в ней что-то знакомое. Она как-то очень знакомо ходит, склоняет голову. и только по пути домой она соображает, кого напоминает ей та девушка. Эллисон Гленн!

Чарм громко смеется и качает головой. Невозможно… никак невозможно! Эллисон Гленн выпустят из тюрьмы только через несколько лет. Должно быть, она сходит с ума.

После того как Эллисон увезли полицейские, я пыталась заснуть. Меня разбудил телефон. Сглатывая слезы, я подошла, надеясь, вопреки всем доводам здравого смысла, что звонит моя сестра. Оказалось, не она.

– Я насчет ребенка, – произнес мужской голос.

Я не сразу сообразила, кто это. Потом до меня дошло. Тот человек, к чьему дому Эллисон велела мне в ту ночь подъехать. У которого она оставила младенца.

Мужчина сообщил, что Кристофер сбежал и не вернется. Никогда. Эллисон придется забрать малыша.

– Она не может, – рыдая, сказала я. – Она уехала… Пожалуйста, держите ребенка подальше отсюда! – Я представила, что сделают родители, если узнают, что у Эллисон есть еще один ребенок. Во мне зашевелились и эгоистические мысли. Родители ни за что не поверят, что Эллисон поехала к Кристоферу одна с новорожденным младенцем. Они быстро догадаются, что я ей помогала, а их гнева я бы точно не вынесла – во всяком случае, одна. – Пожалуйста, позаботьтесь о нем. Прошу вас! – молила я. Мужчина требовал, чтобы я сказала, куда уехала Эллисон, и я наконец сдалась: – Она в тюрьме. Ее арестовали.

– За что? – удивленно спросил он.

– Включите телевизор, – захлебываясь слезами, сказала я. – Главное, держите мальчика подальше отсюда. Мои родители… Здесь никто не может о нем позаботиться. Ему будет лучше с другими. Пожалуйста, сделайте так, чтобы ему было хорошо! – умоляла я.

Мысли о малыше заползают мне в голову, когда я меньше всего их жду. Интересно, где он? Я знаю, что у Чарм Таллиа и ее отчима ребенка уже нет. Целых два года мы с ней косились друг на друга в школьных коридорах, но заговорить так и не решились. Кроме одного раза.

После того как Эллисон арестовали, все шептались у меня за спиной и смотрели на меня как на ненормальную. Когда рядом не было учителей, кто-нибудь обязательно оскорблял меня. Я так и не привыкла к мерзким замечаниям, но в школе как-то выживала. Приучилась не смотреть людям в глаза, ходила с вечно опущенной головой. Брела по коридору в общей толпе, стараясь держаться ближе к краю. Но обидные слова по-прежнему хлестали меня наотмашь. «Как поживает убийца в тюрьме? Твоя сестрица уже не такая с понтом знаменитость, да? Ты тоже детоубийца?» – злорадно спрашивали меня. Ее бывшие подруги упивались тем, как низко пала Эллисон. Больше всего меня доводили одни и те же – девчонки, с которыми сестра играла в футбол и волейбол, мальчишки, с которыми она и ее подруги обедали.

Ближе к концу одиннадцатого класса – через девять месяцев после того, как Эллисон арестовали, – я забыла об осторожности. Задержалась после урока с учителем обществознания. Можно было бы подумать, что эти идиоты отвязались от меня, нашли себе другую жертву. Когда я вышла из класса, то очутилась в почти пустом коридоре.

Когда мне навстречу вышли Челси Миллард, бывшая лучшая подруга сестры, и две ее подпевалы, я поняла, что попала в беду. Хотя была весна, на улице было уже тепло, у меня по спине побежали мурашки, руки покрылись гусиной кожей, и я задрожала. Челси расправила плечи. На ее лице появилось выражение праведного негодования.

Я снова допустила оплошность – остановилась. Надо было продолжать идти, двигаться вперед с опущенной головой. Но я застыла на месте. Попробовала идти, но ноги меня не слушались, и я споткнулась. Челси и ее подружки громко заржали. Они окружили меня, подбоченившись и выставив вперед локти, как вороньи крылья. Все смотрели на меня сверху вниз, презрительно.

– Как поживает твоя сестрица? – злобно осведомилась Челси. – Наверное, в тюрьме все просто обожают Эллисон!

Ее подруги расхохотались, и я заметила, как портит девочек злоба, как их глаза превращаются в узкие щелки, рты морщатся куриными гузками. И какое у всех брезгливое выражение, как будто они вляпались во что-то вонючее. Я не могла оторвать взгляда от их странно меняющихся лиц и дрожала.

– Кислота, – произнесла я, не успев прикусить язык. Их смех внезапно оборвался. Лица расслабились в смущении, но потом глаза еще сильнее прищурились. Я видела перед собой черные злые щели. – Ш-ш-ш! – вслух велела я себе самой. – Заткнись! Ничего не говори! – Я понимала, что веду себя странно, но ничего не могла с собой поделать.

– Это ты мне? Ты мне приказываешь заткнуться?! – недоверчиво спросила Челси, придвигаясь ко мне.

Лоб у меня покрылся испариной. Капли пота стекали между грудями и по спине. Отлично, подумала я. Я начинаю испаряться! Я прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смешок. Я не думала, что говорю вслух, но ни в чем не была уверена.

– Ты больная! – выпалила Челси. – Как твоя сестрица-детоубийца! – Я опустила взгляд на свои туфли; мне показалось, что я становлюсь все меньше и меньше. Я надеялась, что я продолжу уменьшаться и таять, пока от меня ничего не останется.

– Эй, что у тебя там? – спросила подружка Челси, вдруг дернув меня за свитер. Я дернулась и ударилась спиной о шкафчик. – Ты тоже прячешь там младенца, как твоя сестричка? – Она снова дернула меня за свитер, больно ущипнув за живот. От неожиданности и боли я вскрикнула.

– Оставьте ее в покое! – послышался чей-то решительный голос.

Полуденный свет лился из высоких окон с одной стороны коридора, и трудно было разглядеть, кто к нам приближается. Я узнала ее, только когда она подошла близко. Чарм Таллиа.

– Оставьте ее в покое, – ровным голосом сказала Чарм. Похоже, она совсем не испугалась старших девчонок. В ее голосе слышалась лишь досада.

– Тебе-то что? – хмыкнула подружка Челси, продолжая дергать меня за свитер.

Не обращая на нее внимания, Чарм смотрела прямо в глаза Челси. Игра в гляделки, как мне показалось, продолжалась целую вечность. Наконец Челси отвела взгляд и сказала подружкам:

– Пошли, на тренировку опоздаем. – Проходя мимо Чарм, она выкрикнула: – Психи!