Михаил Белозёров - Украина.точка.РУ

– А мы его вначале допросим, – сказал он, и металл, прозвучавший в его голосе, заставил Лёху Бирсана поморщиться.

– Ладно, – согласился человек без глаза после непродолжительного молчания, – я вам доверяю, хотя, судя по всему, он ваш хороший знакомый.

– Был «хорошим», да весь вышел, – сказал Цветаев. – Идём, – велел он и качнул стволом «Машки».

Лёха Бирсан послушно поплёлся в комнату и бессильно рухнул в кресло, в котором до этого сидел человек без глаза.

– Смотри сюда! – приказал Цветаев и поставил перед ним мобильный телефон. – Говори в камеру, чтобы потом не отвертеться.

– Зачем? – удивился Лёха Бирсан, – я и так ещё раз всё повторю.

В его голосе звучал покорность и усталость. Он был удручён, он был страшно удручён – не тем, что его поймали, а тем, что встретил Цветаева, и это потрясение было сильнее всего. Печать заискивания лежала на его лице.

– Скажешь! – заверил его Цветаев. – А вы, – сказал он человеку без глаза, – держите его на прицеле.

– Хорошо, – неуверенно сказал человек без глаза. – Только я не умею.

– Ничего, научишься.

Боится, что я Лёху отпущу, насмешливо подумал Цветаев и ту же отбросил эту мысль. Она была ненужно и лишней.

– В какой организации ты состоишь? – спросил он, поднял стул и сел на него.

– Я не состою, меня заставили.

Лёха Бирсан выглядел так, словно обиделся; голоса у не было, не голос, а одно сипении.

– Заставили после того, как ты предал Тошу? – уточнил Цветаев.

Лёха Бирсан проглотил слюну, так, как будто проталкивал в себя тряпку:

– Можно попить?

– Воды нет, есть водка. Налей ему, – попросил Цветаев.

Пока человек без глаза возился у бара, Цветаев молча смотрел на Лёху Бирсана, и в голове у него была абсолютная пустота, ни одной светлой мысли, никаких ощущений, которые должны были сопутствовать такому моменту, ведь ты не часто держишь на мушке своего друга, пускай и бывшего. Он уже и не был рад, что «взял» Лёху Бирсана и что, похоже, раскрыл тайну Гектора Орлова; а всё Пророк со своей маниакальной подозрительностью.

– Пожалуйста, – человек без глаза поставил перед Лёхой Бирсаном стакан.

Лёха Бирсан поблагодарил взглядом и выпил, оставив на стакане бледные следы крови. Он даже хотел попросить ещё что-то, но осёкся под взглядом Цветаева и опустил голову.

– Меня заставили, – пробормотал он. – Они сказали, что у меня нет обратного пути.

– И ты поверил?

– Ты не знаешь! Ты ничего не знаешь! – вспылил Лёха Бирсан и сразу же скис, а потом стал монотонно заговорить, воодушевляясь всё больше и больше: – Я прошёл краматорские ямы. Ты не знаешь, что это такое!

– Не знаю, – согласился Цветаев.

– Это такая штука, вырытая экскаватором, полная воды. И ты сидишь в ней голый!

– Мог бы удавиться, – не дослушав, сказал Цветаев.

– Пробовал, не получилось.

– Что ж так? – удивился Цветаев.

– А потом мне вдруг дали власть. Понимаешь, после всего, после ужаса и отчаяния – огромную власть.

– И ты согласился?!

– А куда деваться? Выходов не так много: или минное поле, или забьют, как овцу. А когда о Кубинском рассказал, то всё сразу изменилось. Власть, она такая упоительная, от неё невозможно отказаться, одни раз попробовал, и всё, капец! Ты царь мира!!! Ты можешь всё! Ты стал свободным, для тебя нет законов! Вот так-то, Женя…

Монолог стоил ему большёго усилия, из него словно вышел весь воздух, а ещё он стыдился своих рук и прятал их.

– Дайте ещё водки… – несмело попросил он.

После ям он мертвец, понял Цветаев и удивился, что так просто и на бытовом уровне сделал открытие мирового порядка: не может человек после такого оставаться человеком, в нём ломается стержень, обратно дороги нет.

– Да, я не знаю, какой ты царь и кого ты ещё предал, – сказал Цветаев. – Но судя по всему, опыт у тебя большой.

– Никого я не предавал, – буркнул Лёха Бирсан, уставившись в пол. – Я просто рассказал, где бывает Антон. Я надеялся, что после моего ареста он изменит адреса.

– Надо было выбрать минное поле! – убеждённо сказал Цветаев.

– А я просто хотел жить!

– Ну и как?.. – Лёха Бирсан поднял на него глаза. – Как живётся? – спросил Цветаев, глядя в них.

– Плохо и ужасно живу, как в аду! Да, я чистильщик, я занимался этим, но я давно умер! Стреляй, мне всё равно! – не выдержал Лёха Бирсан.

Но Цветаев проигнорировал его злость, ибо Лёха Бирсан был в полной его власти, и цена этой власти – жизнь.

– Что это за организация? – он кивнул на труп Тайсона, ноги которого торчали из-под стула.

– «Очищення» [175].

– Какое очищение?

– «Багнет»… [176]– Водка развязала ему язык.

– Зачем?

– Тайсон сказал, что здесь много сепаратистов.

– Что вы решили с ними делать?

– Ну… это…

– Убить? – подсказал Цветаев, сцепив зубы.

– Да…

– Какая лично твоя задача?

– Найти главного бухгалтера…

– Боже! – воскликнул человек без глаза, – это моей невестка! Бедная Светочка! Двадцать три года! Такая страшная смерть.

Ясно было, что он подумал и о том, что над ней надругались перед смертью, иначе бы явились сюда гораздо раньше. Цветаев тоже об этом подумал.

– Её-то за что? – спросил он, прочитав по лицу человека без глаза всё то, что он не посмел произнести вслух.

– Я не знаю. Мне приказали.

– Тебе не стыдно? – спросил он как-то по-школьному.

– Стыдно, – просипел Лёха Бирсан и не посмел посмотреть в глаза Цветаеву.

Глаза у него были мёртвыми, без выражения и жизни.

– В смысле? – безжалостно уточнил Цветаев.

Господи, подумал он, как я люблю своё прошлое, как я не хочу убивать его!

– В смысле… ожидания. Ждать всегда тяжелее…

– Ждать чего? – уточнил Цветаев.

– Когда тебя придут и остановят. Я не мог сам остановиться, а теперь я словно проснулся… спасибо тебе, Женя.

Что-то прежнее промелькнуло в нём, Цветаева перекорежило: такое прошлое никому не нужно. Человек без глаза крякнул от удивления. Цветаев взялся за пистолет. Он достал обойму и выщелкал из неё патроны, оставив один.

– Допрос окончен!

Его охватило такое ощущение, что он делит это последнее мгновение на какие-то ничего не значащие кусочки и всё это в общем лишено всякого смысла, потому что Лёха Бирсан уже мёртв, давно мёртв. Не я, так кто-то другой, подумал Цветаев.

– Погоди… – бледнея, попросил Лёха Бирсан.

– Мы выйдем, а ты сам всё сделай, – жёстко сказал Цветаев. Ему стало противно, он не мог дышать с Лёхой Бирсаном одним воздухом.

Время мгновений кончилось. Надо было действовать. Был ещё вариант: представить Лёху Бирсана перед ясными очами Пророка. Однако человек без глаза не поймёт, а ещё больше я не пойму себя, потому что буду сомневаться, юлить в душе, подумал Цветаев и решил поставить точку сейчас; кроме меня, её никто не поставит.