Игорь Резун - Свидание на Аламуте

Боль чуточку стихла; ее пробили слезы. Всхлипывая и с трудом сдерживаясь от того, чтобы не зареветь в голос, Майя кое-как доползла до унитаза. Только сделав свои дела, она с ужасом увидела, что на белом фаянсе — розовые следы: в моче появилась кровь. Господи Боже! Что это было? Кто?! И за что та, в чадре, ее ударила?

Тихонько поскуливая, Майя выбралась из туалета, шатаясь и держась за стенку, как ходят молодые мамы в роддоме в первые часы после операции, пошла обратно. Щит был уже прикрыт, «электрика» и след простыл. Девушка, морщась, вернулась в зал, наполненный гудением, и сползла по лестнице. Махаб аль-Талир резанул ее суровым взглядом и заметил:

— Больше не отлучайтесь без разрешения, мисс Майя!

Она нашла в себе силы только на покорный кивок.

Процесс обогащения опытной партии урана — или что-то в подобном духе, в этом Майя так ничего и не поняла — шел своим чередом. Самописцы сыто отрыгивали бумагу. По экранам компьютеров пробегали строчки, по рядам лампочек — перемигивание. Кириаки время от времени глухим голосом бросала в пространства пригоршни цифр. Щелкали кнопки клавиатур.

Сириец довольным взглядом окидывал помещение; вот он что-то посмотрел на одном компьютере, на другом, потер смуглые ладони и сказал с акцентом:

— Отлично, мистер Махаб! Как видите, первая партия готова. Сейчас вы приступите к анализам!

— Отбор образцов в контейнеры закончен. Начинаем передачу… — раздался бесстрастный английский одного из операторов.

Майя смотрела на мониторы, установленные под потолком, — на них транслировалась съемка камерами слежения на самом верху купола главного здания. Камера объезжала территорию скалы кругом: вот флаги и локатор на крыше РЛС, вот куб корпуса реактора, вот плоские конфетные коробки общежитий, и вот она — станция канатной дороги с рыже-бурой сигарой вагона.

И в этот момент она услышала знакомое:

— Еб вашу… Что они делают? Зачем они вынимают эту херню?! Это же…

Это было сказано по-русски! И говорил это один из операторов, над которым как раз стоял араб. В речи парня слышался акцент не то таджика, не то узбека. Махаб, стоявший со скрещенными на груди руками, бросил острый взгляд на Майю.

— Кто-то что-то сказал, мисс? — поинтересовался он.

Скованная внезапной робостью и страхом, девушка переводила глаза с араба на поглощенного своим занятием оператора: тот яростно стучал по одной и той же кнопке. Майя и сама так делала, если пыталась остановить какую-то программу или отменить действие… Она сглотнула комок в горле и, с ужасом слушая свой английский, пробормотала:

— Да нет, ничего… Я плохо расслышала!

— Я тоже так подумал — «ничего», — с облегчением ответил Махаб аль-Талир и сверкнул ослепительно белыми зубами в улыбке.

А потом в его руке оказался крохотный черный револьвер, слегка поблескивающий. Если бы Майя разбиралась в марках огнестрельного оружия, она бы узнала знаменитый револьвер Р-92, созданный специально для сотрудников спецслужб: плоский, короткодулый. Этот револьвер появился в руках Махаба для того, чтобы с грохотом выпустить всего одну пулю — в голову того самого оператора, сказавшего несколько слов по-русски. Девятимиллиметровый кусочек свинца легко пробил череп и выплеснул на экран, на клавиатуру красно-серую пену мозгов. Оператор ткнулся окровавленной головой в стол.

Они даже не поняли, что произошло. А Махаб выстрелил второй раз — и другой оператор, сидящий метрах в пяти, с разнесенным пулей виском свалился со стула.

Кто-то закричал в ужасе; кажется, это была Кириаки. Махаб усмехнулся и сделал третий выстрел — в стоящий перед француженкой тонкий экран. Он разлетелся осколками стекла и пластика прямо ей в лицо. Женщина застонала и закрылась руками; между ее маленькими пальчиками выступила кровь, стекая струйками и капая на белую блузку.

— Вы же выбили ей глаза! — в ужасе пролепетала окаменевшая Майя.

— Мне совсем не нужны ее глаза, — небрежно обронил тот, опуская револьвер. — Она пригодится и так. Команда!

Улыбающиеся шведы разом достали из-под своих белых халатов израильские пистолеты-пулеметы «Узи». При этом они не переставали благожелательно скалиться. А одна из рыжих шведок, усмехнувшись, схватила тонко кричащую китаянку за черные волосы и с силой, несколько раз, впечатала ее голову в металлический стол. Раздался хруст. Китаянка с лицом, превратившимся в красное мокрое месиво, мешком свалилась на пол.

Сириец, белый, как мел, дрожал — его трясло. Остальные притихли. Директор Центра попытался снять, протереть очки, но выронил их из мечущихся рук и прохрипел:

— Вы… вы… вы кто? Вы — убийца!

— Включите громкую трансляцию, — не обращая на него внимания, приказал араб и бесшумно, по-кошачьи перебежал к массивному микрофону.

Склонившись над ним, он произнес вальяжным голосом:

— Дамы и господа! Центр захвачен исламской организацией «Орден Воинов Гаспара». Аллах Акбар! Просим всех не покидать своих мест, не делать попыток сопротивления и выполнять наши приказы!

Майе казалось, что она снова спит. И видит кошмар. Еще вчера они сидели с этим утонченным, приятным человеком в ресторане, еще вчера он меланхолично рассуждал о судьбах мира… И вот теперь, хладнокровно убив двоих человек, он стоит с дымящимся оружием в руке… Неужели это все происходит с ней?

Кириаки раскачивалась. Из-под ее сведенных рук текла кровь, пузырясь на подбородке. Не ощущая страха, девушка рванулась к француженке, схватила ее за плечи, попыталась разжать руки, закричала дико:

— Она же… ранена! Ей больно! Сделайте что-нибудь!!!

Ее услышали. Майя ощутила удар в плечо. Ее отшвырнуло в сторону, и она покатилась по этому проклятому ковру, теряя туфли. Один из шведов грубо стащил стонущую Кири со стула, бросил на пол, склонившись над ней, затем он хладнокровно распорол ножом — тот появился в ее руках тоже из халата! — брюки Кири, сдернул их с ягодиц — бледных, худых — и, не особо стараясь, воткнул в тело женщины одноразовый шприц с прозрачной жидкостью.

Майя, отползавшая по полу, всхлипнула и отвернулась. Но араб и на нее не обращал внимания. Он вернулся к застывшему на месте сирийцу.

— Спасибо за уран, мистер аль-Йакуби! Это существенно облегчит нашу задачу. А теперь скажите, все ли ваши сотрудники, оставшиеся в жилом блоке, являются офицерами разведслужбы? По крайней мере, детей и женщин вы отправили отсюда вовремя…

Майя не верила своим ушам. Значит, тут были и дети? С другой стороны, если жить на этом куске камня, отрезанного от мира, годами… Но она не успела додумать.

Махаб бросил что-то неразборчивое одному из подручных; тот тут же прижал к губам черный обмылок рации. И тотчас пол под ногами дрогнул. Едва слышный здесь грохот раскатился над Аламутом, а лампы на потолке мигнули и наполовину погасли.