Мария Эрнестам - Гребень Клеопатры

Она ткнула дулом ему в лоб. Печать Каина. Глаза его расширились. Дэвид открыл рот в безмолвном крике, потом закрыл. Медленно опустил голову, чувствуя, что проиграл. Мари перевела взгляд на воду. Священную гору не было видно из-за тумана. Милостивые боги скрыли ее сегодня от грешников. Мари подумала о Фредерике. О том, что сама положила начало цепи событий, которая привела к убийству старой женщины, лежащей в коме. Она представила, как Фредерик сидит в машине и его ноги в туфлях на высоких каблуках жмут на педаль газа, чтобы сбить человека. Никто никогда не узнает, что произошло на самом деле. Известно только одно: в последний момент он передумал. Решил покончить со своим жалким существованием. Он не был счастлив. Не был счастлив.

В голове у нее все перемешалось.

Фредерик. Мари опустила ружье. Она вся промокла и замерзла. Подождала, пока Дэвид поднимет голову. В его глазах была мольба. Достаточно.

— Если б ты тогда навестил меня, Дэвид, мне стало бы легче. Я могла бы простить тебе все. Если бы ты навестил меня хоть один-единственный раз. И попросил прощения. Одно только слово. «Прости».

Слезы. Усталость. Бесконечность. Эта тряпка у ее ног. Назад пути нет. Но существует милосердие. Мари опустила ружье на землю. Дэвид тут же вскочил и подошел к ней. Она решила, что он хочет закончить то, что ему когда-то не удалось. Она не стала бы сопротивляться. Но Дэвид обнял ее и прижал к себе. Гладил по волосам нервными, отчаянными движениями.

— Я люблю тебя, Мари. Правда люблю. Без тебя я ничто. Мне ничего не нужно. Скажи только «да», любимая, и я сделаю для тебя все. Мы можем снова открыть ресторан. Пусть не здесь, в другом городе… Начнем все сначала. Будем жить просто и счастливо, я снова буду творить. Творить для тебя. Вложу всю свою душу в скульптуры. Я буду петь для тебя. Готовить еду. Да я жизнь отдам, только чтобы ты снова в меня поверила. Как тогда, когда я сам в себя не верил…

Он поцеловал ее, и Мари почувствовала, что ее колени слабеют. Дэвид поддерживал ее, она ощущала, как вода затекает за шиворот и течет по спине. У его губ был такой же вкус, как и раньше. Никто не целовал ее так, как этот мужчина. Забыть бы все и снова довериться ему. Но тут она увидела перед собой Фредерика. Его улыбку. Со вкусом подобранную одежду. В ушах зазвучал его мягкий смех. Она оттолкнула Дэвида. Он смотрел на нее с любовью? Или с ненавистью? Неважно. Она никогда не узнает. Она не заслужила счастливый конец.

— Я прошу тебя только об одном, Дэвид Коннолли. Исчезни. Исчезни из Коннемары. Оставь ее мне. И никогда больше не возвращайся. До самой смерти.

Анна сидела за столом и пыталась сообразить, зачем выражать связи между продажей и покупкой товаров математическими формулами, если достаточно всего пары логичных фраз. «Продавай то, что люди хотят купить. Ставь ту цену, которую люди готовы заплатить». Делай то, что ты умеешь делать хорошо. Анна думала над аргументами Фандиты, но не видела в них никакого смысла. На бумаге рассуждения о конкурентоспособности малых стран на мировом рынке выглядели компетентными и вполне обоснованными, но какая от них польза на практике? Людям куда понятнее простые фразы, которые вертятся сейчас у Анны в голове. Или она снова завидует дочери, потому что та умнее и талантливее? Может, Анна просто слишком глупа, чтобы понять пользу всех этих исследований. Такое тоже весьма вероятно.

Пол под ней закачался, напомнив Анне о том, что это — одно из преимуществ жизни на воде. Ритмичное успокаивающее покачивание на волнах компенсировало отсутствие всех других удобств. Неудивительно, что люди охотно отправляются в кругосветные путешествия. Вокруг только вода, с собой — лишь самое необходимое, и ты как будто снова оказываешься в материнской утробе, вдали от всех стрессов цивилизации.

Зевнув, Анна откинулась на спинку кресла. Послышались шаги на лестнице. Вскоре в дверях показался Грег, в потертых джинсах и рубахе, несмотря на холод, и босиком. Светлые волосы завивались от влажности.

— Без обуви? Ты простудишься! Сейчас же декабрь!

Грег засмеялся, подошел к ней и коснулся ее щеки. Рука его была теплой, как всегда.

— Я вообще-то зашел спросить, не хочешь ли ты стаканчик холодного пива, но, наверное, ты предпочтешь кофе.

Анна плотнее запахнула шерстяную кофту, которую одолжила у него.

— Это было бы чудесно. Если ты приготовишь такой, как я люблю.

— Я приготовлю мой кофе. Уверен, он тебе понравится. Ты забыла, ведь это я научил тебя готовить настоящий кофе.

— Я умела и раньше!

Вскочив, Анна шутливо ткнула его кулачком в живот, но он ловко поймал ее запястья и с улыбкой смотрел, как она пытается высвободиться. Потом отпустил ее и сжал в объятиях. Анна обвила руками его талию и уронила голову ему на грудь. Она слушала его ровное сердцебиение и думала о том, как давно не чувствовала себя в безопасности. Грег ласково погладил ее по голове.

— Так ты будешь кофе?

Она высвободилась из его объятий. Увидела веселые искорки в глазах.

— Оставьте меню. Может, попозже мне захочется чего-нибудь еще.

Грег исчез и вернулся с двумя дымящимися кружками. Протянул Анне одну, она обхватила ее руками и сделала глоток.

— Годится?

— Еще как.

Грег присел напротив. Анна пила кофе и рассматривала простую мебель, ящики и мокрую одежду на крючках на стене. Заметила цветы на окне и улыбнулась. С тех пор, как пару недель назад она вернулась в Амстердам, Грег окружил ее заботой. Для него было неважно, что это она разорвала отношения и исчезла. Он готов был принять ее без извинений и объяснений. Только один Грег во всем мире умел жить настоящим… быть свободным… парить в невесомости на морской глубине, а потом легко взмывать на поверхность, не повредив легкие.

Он смотрел на нее с такой нежностью, что Анна невольно покраснела.

— Ты снова на меня так смотришь!

— Как?

— Разглядываешь меня! Когда я читаю, мою посуду или принимаю душ, ты все время на меня смотришь!

— Мне нравится смотреть на тебя, Анна. Это мой дом, но ты — его душа. Без тебя он пуст, и я ничего не могу с этим поделать.

Ей так хотелось произнести эти слова. «Я остаюсь, Грег. Навсегда». Но мысли о Фредерике не давали ей покоя. Сможет ли Грег понять, простить? Она сменила тему.

— Что ты думаешь о работе Фандиты?

— А ты что думаешь?

— Она умнее меня. Я восхищаюсь ее талантом и компетентностью. Но вынуждена признаться, ничего не понимаю в том, чем она занимается.

— Я тоже. Но ей это нравится, и тут ничего не поделаешь.

Анна рассмеялась:

— Вот мы сидим тут, два тупых родителя, а наша дочь занимается тем, чем хочет. Не сомневаюсь, Фандита сделает отличную карьеру и будет зарабатывать кучу денег. А ведь как-то раз она сказала мне: не хочу успеха, потому что успешные люди всегда одиноки. А я… неудивительно, что она меня презирает.