Роберт Маккаммон - Королева Бедлама

— Это не ее деньги, — напомнил Мэтью. — Издержки оплачивают врачи.

Грейтхауз прищурился, обратив взор к солнцу — будто хотел выжечь у себя из глаз образ этого дурака. Потом сфокусировал внимание на Мэтью и сказал недружелюбно:

— Ладно. Теперь моя очередь говорить. Да, миссис Герральд в тебя верит. Больше, чем я, кстати, но это должно быть очевидно. В нашем деле ворочать мозгами — еще не все. Я знал несколько очень умных джентльменов, вошедших в глухой переулок в уверенности, что на том конце их ждет распахнутая дверь. Сейчас они лежат в могилах, и только червям польза от величины их мозгов. Опыт — да, опыт тут много дает, но есть еще одна штука, которой у тебя нет, и называется она инстинкт. Мне инстинкт подсказывает, что ты провалишься при попытке выяснить, кто эта женщина, и вреда при этом принесешь намного больше, чем пользы. Что до уважения, дорогой сэр Корбетт, то от меня его можно получить одним, и только одним образом: заслужить. Пусть ты сегодня на коне и в заоблачной выси, но должен тебе сказать, что земля — довольно жесткая штука, когда на нее упадешь.

— Но чтобы это понять, разве не должен я упасть?

— Да, но упасть хотя бы при какой-то возможности успеха.

Мэтью кивнул. Он решил не отводить взгляда под зловещим взором Грейтхауза.

— Я думаю, сэр, здесь нам придется согласиться о несогласии, потому что мне, вопреки вашему мнению, инстинкт подсказывает, что Королева связана и с Пеннфордом Девериком, и с Маскером, и я намереваюсь выяснить, что это за связь.

— А я думаю, что ее величество — выжившая из ума старуха, которую родственники убрали с глаз долой, чтобы слюни на стол не пускала.

— Это не все, — возразил Мэтью. — Далеко не все. Клейма мастера соструганы с мебели — значит, ее сюда поместили так, чтобы никто не знал. Мне это говорит о том, что клиент мистера Примма боится, как бы не открылось ее имя. С чего бы?

— Не знаю. Ты у нас тут старший следователь, ты меня и просвети.

— У людей, которые набрасывают занавес на свои действия, обычно бывает тайна, которую они скрывают. Вот мне и хотелось бы выяснить, что тут за тайна.

— Теперь ты от выяснения личностей перешел к выяснению гипотетических тайн.

— Можете назвать это инстинктом, — ответил Мэтью.

Грейтхауз фыркнул:

— Ну, знаешь! Ты своими подходами способен довести человека до безумия.

— У вас свои клинки, — сказал Мэтью, — у меня свои.

— Это да. — Грейтхауз оглядел Мэтью, на миг показалось, будто оценивая его заново, но тут же это выражение исчезло. — Тебе интересно будет узнать, что пока мы тут собачимся, дорога до Нью-Йорка не стала ни на милю короче.

Они поехали дальше. Данте теперь держался на нос впереди.

Облака разошлись и уплыли прочь, как туман, солнце набрало сил и било золотыми стрелами между деревьев, воздух гудел насекомыми, а птицы воспевали свою радость жизни в текущем веке. Путь прервался только один раз — в ожидании парома в Уихокене, поскольку на нью-йоркском берегу сломалось весло о топляк. Но рейс был выполнен, и Мэтью с Грейтхаузом свели наконец своих коней на грунт Манхэттена.

Грейтхауз сказал, что доложится миссис Герральд и через пару дней вернется в город — взять список землевладельцев на острове, который ему составляет магистрат Пауэрс, — пожелал Мэтью всего хорошего и двинулся в путь. В конюшне Мэтью отдал Данте — «Отличный конь, надеюсь брать его и дальше», — сказал он мистеру Вайнкупу и пошел домой вверх по Бродвею в свете угасающего дня. К долгим верховым поездкам он привык, поскольку с Пауэрсом приходилось много путешествовать, доставляя юридические документы или протоколируя дела, которые слушал магистрат в малых городах, но сегодня задница у него саднила. И трехдневная экскурсия в Филадельфию — не то, что сейчас его больше всего привлекало.

Он все обдумывал эти четыре маски на стене у Королевы и гадал: когда он уверенно заявил в глаза Грейтхаузу, что решит эту проблему, не обеспечил ли он себе падение с высокого коня раньше, чем все это будет сказано и сделано, но тут его отвлек оклик справа:

— Мэтью! Эй, Мэтью!

Он обернулся и увидел, что от угла Мейден-лейн к нему идут двое. Прогрохотала мимо телега с бочками — Мэтью отступил, пропуская ее. Эти двое уже переходили Бродвей, направляясь к Мэтью, и он увидел щербатую улыбку Мармадьюка Григсби и его ссутуленные плечи. Спутница Григсби была одета в круглую соломенную шляпку и яркое фиолетовое платье, декорированное довольно-таки резкими — если не кричащими — образцами зеленых кружев на рукавах и на горле. Мэтью понял, что сейчас ему предстоит официальное знакомство с Берил Григсби, и у него тут же от ее цветового вкуса началась легкая морская болезнь.

В последний раз, когда он видел внучку Григсби, это был ком цвета грязи, падающий от изнеможения на стул в доме печатника. Мэтью поставил узлы на пол, пожелал всем всего доброго и вышел прочь, пока сам не заплесневел до ушей.

— Мэтью, хочу тебя познакомить с Берил. Сейчас ее уже можно людям показывать.

Григсби пер, как запряженная четверней карета, девушка шла сзади, как на буксире. Мэтью показалось, что ей так же хочется быть у него под надзором, как ему — надзирать за ней.

— Давай, давай, — подгонял ее Григсби. Она подошла, опустив глаза, пряча лицо в тени шляпы, неохотно встала рядом с шумным стариком. Мэтью чуть не отступил инстинктивно на шаг, но воспитанность заставила остаться на месте.

Его удивило, насколько она высока — он ожидал увидеть женщину-гнома, отлитую по образцу деда, а она оказалась всего на два дюйма ниже Мэтью, что для женщины большая редкость. Да, чресла Григсби породили великаншу, подумал Мэтью, причем нервную: она сцепила руки перед собой и переминалась с ноги на ногу, будто опаздывая на срочное свидание с ночным горшком.

— Мэтью Корбетт, позвольте вам представить отдохнувшую и поздоровевшую Берил Григсби… ой! — Старик состроил гримасу и подмигнул. — Она меня поставила в известность, что зовут ее теперь не Берил, а Берри. Молодежь…

— Здравствуйте, мисс Григсби, очень приятно, — сказал Мэтью мрачному лицу, и в ответ получил быстрое и неохотное: «Очень приятно, мистер Корбетт», — и — о ужас! — намек на улыбку очень даже ничего себе губ, но с такой щелью между передними зубами, что его аж передернуло.

— Что ж, был очень рад, — зачастил Мэтью, — надеюсь, вам в нашем прекрасном городе понравится. Всего вам хорошего, и вам тоже, мистер Григсби.

Вежливо, но решительно улыбнувшись на прощание, Мэтью зашагал — очень-очень быстро — в сторону гончарной мастерской.

— Э… Мэтью, Мэтью! Одну минутку, подожди пожалуйста!

Мэтью, конечно же, ждать не стал. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Григсби ухватил девицу за руку и идет за ним. Самая тут засада была в том, что Мэтью отлично знал, как умеет убеждать печатник. Если только он позволит Григсби запустить в себя крюк, девица эта будет принайтовлена к его боку быстрее, чем он успеет пикнуть. И он устремился вперед будто на соревнованиях по спортивной ходьбе, с чувством, что лишь когда захлопнется за ним люк его любимой мансарды, он будет в безопасности.