Родни Стоун - Крики в ночи

— Эмма, — пробормотал я. — Милая моя, как ты узнала? Как ты попала сюда?

— Инспектор Ле Брев, — отозвалась она. — Он приезжал ко мне. В Англию.

— В Англию?

Теперь я понял, почему отсутствовал старший инспектор и почему Эмму было невозможно найти.

Она мрачно кивнула. Моя эйфория исчезла — что-то было не так.

— Эмма, в чем дело?

Моя жена, мой дом и страна, ставшая мне второй родиной, все, ради чего я работал и жил — все это вернулось ко мне по милости инспектора Ле Брава. Я похолодел.

— Ты вел себя как дурак, — сказала она. — Я предупреждала тебя не делать глупых поступков.

— Эмма, Бога ради, что происходит?

— Эта женщина. Это она посоветовала тебе поехать туда.

— Эмма, я нашел детей…

— Не ври, — перебила она. — Они умерли.

Ле Брев, должно быть, вселил в нее свои подозрения и привез сюда шпионить за мной. Сволочь.

— Эмма, послушай. Я нашел их обувь, две пары.

— Что ты сделал с ними? — спросила она.

Я ошалел.

Сделал с ними?

— Ты знаешь, где они…

— Конечно, знаю.

— Ты убил их, — отчеканила она. — Ты ненавидел их. Ты хотел убить их. Чтобы уехать и жить с этой… женщиной, с этой… шлюхой.

— Эмма, ты сошла с ума…

— Нет. Это ты сошел.

— Дорогая, ты должна поверить мне. Я был в особняке Сультов…

— С этой женщиной. Я видела вас в машине.

— Я вернулся туда этой ночью, проник внутрь и нашел обувь детей. Вот как это случилось.

Я показал на руку.

— Не верю. Где она? Где обувь?

Я пытался объяснить, но она не слушала уже. Как может она поверить истории с этим домом в горах, который никогда не видела, с безумной старухой и человеком в маске? Все, что знала Эмма, это то, что я был там с Эстель, а затем меня привезли сюда, искусанного собаками, как какого-то преступника.

— Говорю тебе, что я видел их обувь.

— Ты лжешь. — В ее глазах стояли слезы. — Держись подальше от меня. Ненавижу тебя. Ненавижу!

— Эмма, дорогая!

— Не называй меня дорогой. Между нами все кончено.

— Нет, Эмма, дорогая, я найду их. Послушай меня!

Внезапно я осознал — я должен был это знать, — что жандарм записывает наш разговор на пленку. Но мне теперь было все равно.

— Ты специально все подстроил, чтобы детей похитили…

— Их отвезли в особняк Сультов…

— Ты это устроил. Поэтому ты и вернулся туда. Ты скрывал их. И их убили.

— Нет. Нет. Нет. — Я мотал головой, пока она не заболела. — Я был там, чтобы найти их.

Эмма, как натянутая струна, напряженная, повторяла, как автомат, урок, заученный под диктовку Ле Брева.

— Ты хотел остаться во Франции, с этой женщиной, чтобы избавиться от них. А затем отправить меня домой.

— Эмма, это чушь. Я остался здесь, чтобы искать их.

— Ты остался здесь, потому что она направляла тебя.

— Нет.

— О да! Я видела, как ты выходил из квартиры этой шлюхи. Полиция следила за тобой все эти дни.

Эта сволочь, это дерьмо Ле Брев. Я вспомнил, как заметил прошлой ночью женщину, напоминавшую Эмму, она еще пряталась около отеля, перед тем как я отправился в Гурдон.

— Эмма, сколько дней ты находишься здесь?

— Четыре дня.

— Четыре дня! И ты не дала мне знать?

Четыре дня. Она видела, как мы с Эстель пришли в ее квартиру, после того как я поговорил со старым доктором Раймоном и получил первый намек на состояние рассудка мадам Сульт. Ле Брев дал ей возможность увидеть это.

— Ты спал с этой женщиной! Не отрицай этого!

Я не мог и не стал бы отрицать, но как я мог объяснить не только минутное увлечение, но и сексуальность, которую Эстель пыталась использовать, чтобы остановить меня, предостеречь от посещения этой старой женщины в Гурдон-сюр-Луп?

Ле Брев пытался поймать меня, используя мою жену в качестве подсадной утки, чтобы получить подтверждение своих подозрений. Я расхаживал по комнате. Жандарм увидел выражение моего лица, и его рука потянулась к кобуре.

— Эмма, неужели ты думаешь?..

— Ты спал с ней!

— Эмма, дай мне еще один шанс. Пойдем со мной, и мы найдем детей.

Я просил и умолял жену. У нее на лице появилось озадаченное выражение. Голосом не громче шепота она с усилием произнесла:

— Я больше ничего не знаю. Ле Брев говорит, что ты выдаешь себя. Он спрашивал, зачем ты выходил из дома, почему у тебя была мокрая пижама в ту ночь, когда это… случилось. И еще спрашивал, зачем ты остался, когда здесь нечего делать, кроме как… с этой женщиной.

— Эмма, но ты же не можешь поверить…

Она высморкалась, чтобы перестать плакать. Казалось, что мы остались на Земле единственными людьми, брошенными, потерпевшими кораблекрушение и оказавшимися в этой белой больничной комнате.

— Зачем ты ходишь к этой женщине? Что ты нашел в ней?

Ее слова отчаяния упали в пропасть между нами. Бывают моменты, когда невозможно посмотреть в лицо правде.

— Мне нужна была помощь… — пробормотал я.

Но Эмма не знала пощады:

— Зачем было спать с ней?

Я вспомнил, как просто Эстель предложила свою любовь, когда я очнулся в ее квартире, после того как меня отделали молодчики Ле Брева. Я чувствовал себя очень одиноко тогда и был готов пойти ей навстречу.

Я посмотрел Эмме в глаза, в которых отражалось страдание от собственных сомнений.

— Не знаю, — признался я. — Прости меня, Эмма. Ради Бога, прости.

— Простить? И забыть, что ты сделал с детьми?

Эмма крепко сжала губы.

— Эмма! Мы с тобой найдем их!

— Найдем их тела.

— Не знаю. Но они в особняке той старухи.

— Этого не может быть.

— Эмма, пойдем туда.

Она посмотрела в сторону, ее глаза прикованы к какому-то далекому пейзажу. Я подумал, что она сейчас в раздумье, действительно ли она верит, что я бросил ее ради какой-то француженки.

— Эмма, — умолял я. — Дорогая, я люблю тебя.

— Докажи это, — бросила она.

— Эмма, послушай, ради Бога. Я проник в это место. Я видел их кроссовки и сандалии.

Она, казалось, репетировала свою речь:

— Инспектор Ле Брев подозревает, что ты можешь быть замешан в это дело. Мы видели, как ты вышел прошлой ночью… Его люди арестовали тебя.

— Там был сумасшедший с ножом, который пытался убить меня. С маской из желтого пластика на лице.

— Я не верю тебе. Ты все придумываешь. Стараешься сбить меня с толку.

— Эм, меня чуть не разорвали на куски собаки в имении Сультов. Посмотри на руку.

Она опять уставилась на меня, будто стараясь решить, какой истории верить, моей или Ле Брева.

— Старший инспектор сказал мне, что они подобрали тебя после того, как ты проник в дом. Это правда?

— У них были сторожевые собаки.

— Собаки?

— Немецкие овчарки.

Я чувствовал боль от укусов.

— Что ты делал там?

— Эмма, ты должна мне верить. Я пытался найти детей.

Она встала и подошла к окну.

— Пытался найти или спал с этой женщиной? С этой шлюхой?