Николай Кожуханов - Жнец

«Я не могу больше убегать, – решил он, – но могу попытаться отплатить добром человеку, который сделал для меня добро, попытаться спасти отца Василия».

– Стойте, – набравшись храбрости, выкрикнул Антон. – Я тут! Забирайте, если нужен, но не трогайте священника, он ни при чем!

В этот момент чьи-то крепкие руки с легкостью оторвали его от земли и, подняв над ней, понесли куда-то. Чудовище, завладевшее Антоном, похрюкивало от удовольствия и рычало. Из-под его ног доносился звонкий цокот.

«Черт»! – с ужасом подумал Антон о том существе, что несет его.

Зрение начинало возвращаться к нему. Сквозь пелену, застилающую глаза, он постепенно стал различать очертания сводов храма, которые быстро сменились полумраком арки, ведущей в него. Двери же, по которым Антон совсем недавно карабкался, пропали вместе с косяком. И наконец над ним раскинулось звездное небо.

Антону было жутко, но сознание продолжало фиксировать происходящее. Его глаза смогли различить серое, покрытое мелкой шерстью тело чудовища, бегущего рядом. Понять, что это такое, он не мог.

Быстрый шаг несущего его зверя сменился на галоп. Толпа теней ликовала, сопровождая титана с добычей. В какофонии адских воплей Антон различал лишь одно слово – Геката [12].

– Господи, прости меня, – взмолился Антон. – Пускай убьют меня эти твари, но спаси невиновного. Спаси отца Василия!

Антон безвольно повис в руках зверя и все время, пока его несли, истово молил о спасении священника.

Наконец, бег закончился, и его кинули на землю. Антон кубарем покатился по траве, а потом, упав куда-то вниз, оказался в густой грязи.

«Ручей»! – догадался он.

Поблизости никого не было. Тени исчезли, как и сопровождавший их безумный рев.

Антон с трудом встал. Его ступни увязли в густой болотной грязи. Видимость была минимальна. Он сделал несколько шагов и натолкнулся на что-то. Ощупав препятствие руками, он понял, что это какая-то деревянная конструкция.

«Это же тот причал, что я видел с моста. Слава богу, – подумал он, – наверное, мне все привиделось. Я перепил и каким-то образом свалился в эту канаву».

Выбираясь на выстланный деревянными бревнышками пол, Антон, уже более уверенно шагнул вперед, но тут же уткнулся в стог колющегося сена.

– Фу ты, черт, – выругался Антон.

Из темноты донесся утробный густой бас:

– Не он!

Антон вздрогнул. Он повернулся, чтобы бежать, но сотни штырей вонзились ему в спину. Боль накрыла все его существо без остатка. Мир закружился и погас.

…Было ужасно холодно, все тело нещадно болело, сознание медленно возвращалось к нему.

Антон открыл глаза. Вокруг царил предрассветный полумрак. Он все также находился у ручья. Шевелиться Антон не мог. Его тело висело, будучи нанизанным на сотни травяных игл, некоторые из них пробили его насквозь, но крови из ран почти не текло.

Антон покосился на свои руки. Они выглядели как две палки, обтянутые кожей. Он хотел заплакать, но его тело лишь дрогнуло, заставляя сильнее чувствовать боль от сотен ран на его теле.

– Что ты со мной делаешь? – прошептал Антон, но монстр за его спиной не проронил ни слова.

В тишине раздалось чавканье. Кто-то шел к причалу. Уже скоро Антон различил в полумраке женский силуэт. Он предположил, что это Лиза, и не ошибся. Девушка была одета в резиновые сапоги и белоснежное платье. Она поднялась на причал, махнула рукой, приветствуя нечто за спиной Антона.

– Мне придется дорого заплатить за то, что случилось сегодня ночью, – сказала она чудовищу.

Потом девушка подошла к Антону и, печально глядя на него, спросила: «Ты – это еще ты? Ты в своем теле?»

– А где же мне быть? – прошептал он в ответ.

– Скоро все закончится, – сообщила Лиза, подняв свою руку и нежно погладив Антона по щеке. – Он выпьет все твои жизненные соки, а вместе с ними заберет и твою душу.

– Обнадеживающе, – испытывая мучительную боль, произнес Антон.

В глазах Лизы читалась боль за происходящее с ее другом. Антон больше не пытался что-либо понять. Он просто смотрел в глаза девушки, которую всегда любил и продолжал любить и сейчас, несмотря на ее предательство.

– Ты должен быть благодарен мне, – сказала Лиза. – Если бы не я, ты бы стал одной из тех теней, что окружали церковь ночью. Мне известно, что ты видел во снах. Ты был проклят за свои дела, но я спасла тебя.

– Это как же?

– Отдав Жнецу душу, – отвечала девушка. – Частица тебя станет жить в его теле. Ты станешь Жнецом.

– Все шутишь? – с досадой сказал Антон, – Говоришь, помогаешь мне? Тогда скажи, чем тварь за моей спиной лучше серых теней? Почему если демоны так плохи, ты была среди них?

Лиза криво улыбнулась.

– Тебе не понять. Я не всегда властна делать то, что захочу. Такова плата за мою новую жизнь. На все есть свои причины. Тени в ночи – это лишь средство достижения цели, они понадобились, чтобы тебя вытащить из церкви. Жнец же существо более высокого порядка, чем те кровожадные твари.

Лиза повернулась спиной и уже собралась уходить.

– Не уходи, Лиза, не оставляй меня тут одного! – простонал Антон.

Но девушка не остановилась. Антон испытал отчаяние.

– Ответь мне на последний вопрос! Ты когда-нибудь любила меня?

Она обернулась, по ее щекам катились слезы. Лиза быстро вернулась к нему.

Какое-то время они молча глядели друг другу в глаза, а потом она нежно поцеловала его. Антон понял, что это последний поцелуй в его жизни.

Лиза вытерла слезы и, наконец, ответила на его вопрос:

– Я думала, что не люблю, но это не так, Антон. Если бы я могла все изменить. Если бы могла, но не могу. Ты многого не знаешь, и сейчас не время что-то объяснять. Просто поверь мне, судьбу изменить нельзя. Нам не суждено быть вместе в этой жизни.

Ее голос дрогнул:

– Я больше не могу быть рядом с тобой. Скоро для тебя все кончится. Прости. Прощай.

Лиза собиралась уходить. Душа Антона разрывалась на части от безысходности, от невозможности что-либо изменить. В этот момент гнев овладел им.

– Стерва, – собрав последние силы, выкрикнул он.

Глаза Лизы засверкали недобрым светом. Сострадание на ее лице сменилось надменностью и прохладцей.

– Ошибаешься, Антон, я не стерва, я – ведьма.

После этого она отвернулась и ушла прочь.

Как только ее шаги стихли, глаза Антона закрылись, и он провалился во тьму.

Алексей Николаевич Толстой (русские народные сказки, обработка)

На току, где рожь молотят, – ворох; ворох покрыт пологом, на пологу – роса. А под пологом девки спят…

Пахнет мышами, и на небе стоит месяц. По току шагает длинный Полевик, весь соломенный, ноги тонкие…

– Ну, ну, – ворчит Полевик, – рожь не домолотили, а спят.