Максим Шаттам - Душа зла

Джульет, проявляя олимпийское спокойствие, не прогоняла ее, позволив огромной черной мухе отложить яйца прямо себе в глаз; в самом скором времени там должны были появиться десятки личинок, питающихся стекловидным телом и постепенно прогрызающих себе дорогу к оптическому нерву.

Синие ирисы неподвижно смотрели на Бролена.

И тут он понял. И сердце взорвалось в его груди.

Он выскочил из постели и обнаружил то, что осталось от ее тела. Ноги Джульет были прикрыты одеялом, голая грудь казалась молочно-белой. По софе тянулись красные следы.

Джульет умерла. Ее горло было перерезано, отчего казалось, будто девушка улыбается какой-то демонической улыбкой.

Бролен завопил.

Теплая ладонь легла ему на щеку.

— Я здесь, Джош, это я, Джульет, тебе приснился дурной сон… Это я… Успокойся.

Он открыл глаза: дыхание сбилось, руки тряслись. Склонившись над ним, Джульет сидела у изголовья Бролена, пытаясь успокоить его.

С ней все было в порядке. Ее глаза искрились радостью и жаждой жизни. Ничего общего с только что привидевшимся инспектору кошмаром.

Бролен медленно приходил в себя.

— Тебе и правда нужен отдых, — заметила девушка. — Ты все время стонал.

— Мне… жаль.

— Это не страшно, зато будит во мне материнский инстинкт, — глядя на него, продолжила она.

Увидев одеяло, лежавшее на софе напротив, Бролен понял: Джульет спала там. Совсем как в его сне.

— Мне не надо было впутывать тебя во все это, — произнес он, все еще окончательно не избавившись от ужасных воспоминаний.

— Сейчас поздновато говорить об этом! Мне все равно так или иначе придется с этим жить. Убийца подражает Лиланду, а я — его последняя жертва. И ты ничего не можешь с этим поделать.

Бролен встал и обнаружил, что на ногах нет ботинок. Она разула его.

— Ты и впрямь заботишься обо мне, как мать, заметил он.

Джульет ушла на кухню и вернулась через несколько минут, держа в руках поднос с самой разной едой.

— Поскольку уже пробило одиннадцать, я решила приготовить все сразу: и завтрак, и обед.

Они поели с аппетитом, который невозможно было предположить, учитывая события, произошедшие накануне; наконец Джульет решила, что пора поделиться с Броленом своими открытиями.

— Знаешь, я не теряла времени даром даже сегодня ночью. И мне удалось обнаружить много всего интересного.

— Твои университетские изыскания?

— Нет, это касается Лиланда.

Бролен, собравшийся было откусить кусок яблока, застыл с раскрытым ртом.

— Мы ужинали вместе с Камелией у одного ее друга. Он владеет невероятными познаниями в области оккультных наук. А ведь именно они нравились Лиланду, так?

— Да… это была его страсть, — пробормотал Бролен.

— Ну вот, я пообщалась с этим эрудитом-оккультистом, и он просветил меня по поводу азов черной магии. В смысле… кое-что рассказал из теории. И знаешь что? Лиланд был вовсе не глупым.

— Действительно, в свое время мне даже говорили, что он мог бы сделать отличную карьеру, если бы не стал серийным убийцей.

— Это не удивительно. Основы магии и любых эзотерических знаний собраны в старинных фолиантах, разобраться в которых не так-то просто. Даже если они написаны на английском — а такие встречаются нечасто — их язык слишком туманный, там множество поэтических образов и метафор, и, чтобы быть искренней до конца, признаюсь: постичь их содержание можно, лишь располагая свободным временем и обладая интеллектом. Я спросила у Энтони Дезо — именно так зовут этого специалиста — существует ли какая-то одна книга по оккультизму, где были бы собраны все знания, гримуар, который достаточно прочесть, чтобы стать докой в этом деле.

— И?

— Если Лиланд хотел погрузиться с головой в оккультные науки, ему достаточно было прочесть «Аль-Азиф». Знаешь, что это такое? Черная библия. Очень древняя книга, написанная кровью на человеческой коже. К ней обращались все колдуны и те, кто вызывал демонов. Легенда гласит, что эта книга представляет собой палимпсест.

— Что такое «палимпсест»?

— Это рукопись, где под верхним, видимым текстом находится другой. Этот второй текст и есть «Аль-Азиф». Говорят, он хранит такие секреты, что ни один человек не в состоянии их выдержать, что его чтение сводит с ума, поэтому поверх него был написан новый текст, и именно поэтому его называют демонической библией. В 700 году египтянин Абд Аль-Хазред спрятал под новым текстом оригинальный вариант.

— Я бы рискнул спросить тебя, существует ли эта книга сейчас, но теперь мне кажется, что от нее не осталось никаких следов.

— Скорее всего, нет.

— Скорее всего? — повторил Бролен.

— Энтони Дезо думает, что оригинальная рукопись до сих пор существует, каким-то невероятным образом скрытая от посторонних глаз.

— В любом случае, Лиланд не смог бы его прочесть.

— Я тоже так подумала, но потом изменила свое мнение. А что, если Лиланд действительно отыскал оригинальный текст?

— И что дальше? Он стал сатанистом и смог вернуться к нам оттуда, чтобы нас достать? — забавляясь, спросил Бролен.

Джульет посмотрела на него так, словно он произнес самую бредовую вещь, которую ей только довелось услышать когда-либо.

— Конечно нет, но, может быть, он знал эту историю. И поскольку призрак Лиланда делает то же, что и он, весьма вероятно, что и новый убийца охвачен похожей страстью. Они могли встретиться в какой-нибудь библиотеке или в магазине эзотерической литературы…

Бролен кивнул. Пусть эта идея на первый взгляд звучала нелепо, но ее стоило принять во внимание.

— Браво, Джульет. Решительно ты меня постоянно удивляешь.

Она смущенно улыбнулась, опустив голову.

Бролен накрыл лежавшую на столе руку Джульет своей. «Она такая красивая, — подумал он. — В ней столько… жизни».

Джульет подняла на него свои ясные глаза, и у него перехватило дыхание.

Такая красивая и такая живая.

Палимпсест.

Девушка сжала его ладонь так сильно, словно хотела подавить в себе мощные порывы нахлынувшего желания.

Рукопись, где под верхним, видимым текстом спрятан другой…

Джульет медленно наклонилась к Бролену. Его сердце буквально выпрыгивало из груди.

Но мыслями он был уже не здесь, а в заброшенном доме посреди леса. Он чувствовал в себе невыносимый жар, неконтролируемое желание выпустить наружу свою ненависть. Воплотить свои фантазии. Однако кое-что требует коррекции. Необходимо прежде всего изменить отношение к жертве: она должна не только стать средством воплощения его неосознанных потребностей, но и целью, к которой он стремился. Материалом, на котором он напишет свое послание. И затем спрячет его, чтобы никто не знал, что творится в его душе.

Жертвы — это его палимпсест.