Максим Шаттам - Душа зла

Менее чем через два часа пути Бролен заметил сбоку грунтовую дорогу, уходившую в заросли.

Еще три километра по шоссе — и на его пути появилась развилка. Надпись на указателе гласила: «Водохранилище Булл Ран». Бролен поехал дальше.

Двигаясь со скоростью черепахи, он открыл окно в надежде вдохнуть глоток свежего воздуха и зарядиться таинственной силой, которую излучали здешние места. Время от времени он слышал крик хищника или щебет птичьих стай. Но не замечал ни малейшего признака присутствия человека.

Ночевать здесь, должно быть, просто страшно.

Под сенью гигантской ели наконец возник «дом» семьи Бомонтов. Два длинных автофургона, к которым были пристроены несколько лачуг, сделанных из бревен, напоминали ветхое шале. Длинные листы железа образовывали крышу этого странного сооружения, они были завалены густым слоем хвои. Полдюжины автомобильных каркасов, вытянувшись длинной ржавой вереницей, доживали свой век возле главного строения.

Бролен припарковал «Мустанг» в десяти метрах от дома и нажал на клаксон, предупреждая о своем прибытии.

«Если, конечно, он дома, — подумал инспектор. — Ни малейшего желания возвращаться сюда еще раз».

Он подошел к группе строений, которые, вероятно, служили семье жилищем. Несколько кур мирно кудахтали позади самодельного забора, сделанного из купленных по дешевке решеток.

— Эй! Есть кто-нибудь?

Над ним захлопала крыльями какая-то птица и сразу же улетела прочь.

Окна были черными и узкими, словно глаза мертвеца Бролен посмотрел вокруг, но недавний дождь смыл все возможные следы. Справа, между деревьями, Бролен заметил какое-то движение.

Он молча двинулся в ту сторону, для уверенности положив ладонь на рукоятку «глока».

Среди растительности медленно колыхался чей-то силуэт.

Бролен осторожно раздвинул влажные ветки.

Раскачиваясь на ветру, висела, истекая кровью, свежеразделанная туша.

Бролен отпрыгнул назад, выхватив оружие из кобуры.

Нет, нет, нет! Это не человеческое тело.

Он покачал головой. Туша животного, подвешенная за лапы.

Милтон жил посреди дикой природы, возможно, он охотился безо всякого разрешения и ел то, что ему удавалось таким образом добыть.

С бьющимся сердцем Бролен вернулся к постройкам.

— Милтон Бомонт?

Бролен несколько раз позвал хозяина. Безуспешно.

Он подошел к входной двери. Огромное количество ржавых консервных банок, закопанных в песок, истекали дождевой водой. Нагнув голову, Бролен вошел под железный навес, раздвинув сушившуюся на веревках одежду.

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

Он поднялся на каменный блок, служивший подобием лестницы, и оказался возле тяжелой укрепленной двери. Никакого ответа.

Под синим брезентом, накрывавшим стальные бидоны, стоявшие между двух каркасов автомобилей, засвистел ветер.

«Ну и место! Какому человеку захочется жить в этой преисподней?»

Инспектор вернулся на дорогу, обошел постройку справа и встал под окном. Оно было покрыто пеленой серой грязи, отчего комната внутри была не видна. Бролен почти прилип к стеклу.

— Могу я вам помочь? — раздался за его спиной голос. Бролен тут же повернулся. Между деревьями стоял Милтон Бомонт. Невысокого роста мужчина, покрытый морщинами. Скулы на его лице выступали так сильно, что казалось, как только он улыбнется, кости черепа прорвут кожу.

Черные волосы падали на его глазки-щелочки. Когда он с настойчивостью повторил свой вопрос, в его голосе почувствовалась угроза, подобная той, что может исходить от хищника:

— Я спросил, могу я вам помочь? Бролен взял себя в руки.

— Мне очень жаль, я не хотел подглядывать, но мне никто не отвечал. Я…

Он замолчал. Возможно, Милтон и был простаком, но он вполне мог помнить имя человека, застрелившего его сына.

— Меня зовут Джошуа Бролен, инспектор полиции, — наконец, произнес он, решившись сказать правду.

— И что вам надо? Мне не о чем болтать с «куропатками». Его голос был четким, без малейших признаков колебания, произнося некоторые согласные звуки, Милтон пришепетывал.

— Я просто хотел бы задать вам несколько вопросов. Я могу войти? — спросил Бролен, показав пальцем на фургон.

Бомонт распрямился, оказавшись вовсе не низкорослым. Они встречались в третий раз, но даже если старик вспомнил Бролена, то не подал виду.

— Я уже беседовал с «куропатками», и мне больше нечего сказать. Они отняли у меня сына, чего им еще от меня нужно?

Грудь Бролена сжалась.

— Понимаю… Я бы хо…

— Вы ничего не понимаете! Нас не любят, потому что мы живем здесь, но мой сынишка никому ничего не сделал плохого.

Бролен медленно кивнул.

— Быть может, мы попробуем поговорить спокойнее?

Пробирающий до глубины души взгляд Милтона на мгновение вспыхнул. Невероятно глубоко сидевшие в глазницах зрачки были почти не видны. Милтон Бомонт ревностно скрывал от людей то, что происходит в его душе.

Он повернулся и исчез за углом постройки. Бролен последовал за ним, Милтон вытащил из-под фургона два складных стула. Разложил их и поставил под навесом, один напротив другого.

Трудно было понять, смотрит ли Бомонт прямо на него или его взгляд устремлен куда-то в сторону, поэтому Бролен решился присесть. Старик отошел к загородке курятника, уверенным жестом отпер дверь и вытащил оттуда черную курицу. Потом он тоже сел, держа ее в руках.

— Слушайте, я… Я приехал сюда ненадолго. Вы следите за новостями?

Голова Милтона повернулась на тощей шее, он сплюнул. Когда его лицо вновь оказалось напротив Бролена, он задрал подбородок, всем своим видом показывая инспектору, что не доверяет ему. Задубевшая за несколько десятилетий жизни на открытом воздухе кожа, очень сильно вытянутое лицо, неестественно оттянутый вниз, к груди, подбородок — делали старика похожим на отвратительную мумию фараона, только что избавленную от своих бинтов.

Сколько же лет этому типу?

Несмотря на холод, на Милтоне были комбинезон и рубашка с закатанными до плеч рукавами, выставлявшая напоказ его начинающие обвисать, но все еще достаточно крепкие бицепсы. Курица не шевелилась, пока Милтон энергично поглаживал ее по гребешку. Трудно было понять, отчего она замерла: от страха или от удовольствия.

А что, если я ошибаюсь? Что, если убийца вовсе не молод? Милтон Бомонт обладает подходящей физической силой, он очень прост, и потому им можно манипулировать, он легко выходит из равновесия. Можно сказать, что он — психотик, однако годы сделали свое: он плохо управляет собой…

Но что-то здесь не вязалось с реальностью. Как Милтону удавалось так долго прятать в себе столь разрушительные импульсы? У него были жена и ребенок, а ведь убийца продемонстрировал явную неполноценность в сексуальном плане.