Джон Локк - Список желаний

– И да, и нет.

– Как это понимать?

– Он в таком же положении, что и ты.

– Я не понимаю.

– Пит Россман. Это имя тебе ни о чем не говорит?

– Нет. Чем он знаменит?

– Пит – бизнесмен, но любит держаться в тени. Он почти не показывается на публике.

– И что с этого?

– Его жену, наоборот, знают все.

– Кто его жена?

– Джинни Кидвелл.

Моя машина припаркована у входа в ресторан, но лимузин останавливается ярдах в пятидесяти от нее. Мы находимся в дальнем углу автостоянки, у самого бордюра.

– Твой мобильный телефон больше не работает, – говорит гангстер. – Мы также подключились к твоему домашнему телефону и к компьютеру.

– Зачем?

– Будем тебя контролировать. По крайней мере, пока не получит желаемого.

Слова гангстера мне совсем не понравились. До этой минуты я ждал, когда Перкинс откроет мою дверцу, однако он по-прежнему сидит на переднем сиденье, вероятно, боясь пошевелиться без приказа. Я пожимаю плечами, выхожу из лимузина и достаю из кармана ключи от машины. В левой руке у меня портфель, но он кажется мне в десять раз тяжелее, чем в последний раз, когда я его поднимал. Голова идет кругом. Зачем Россман открыл кредитную линию на фальшивое имя и самолетом доставил меня в Ганнибал, где я переспал с его женой? Почему он позволил ей дать мне миллион долларов за эту привилегию? Полное безумие.

Я просовываю голову в лимузин и говорю:

– Я не запомнил вашего имени.

– Пит и Джинни называют меня Руди.

– Почему Россман позволил мне заниматься сексом с его женой?

– Это их личное дело.

– Хорошо, можете не говорить. Я и так знаю.

Он демонстративно закатывает глаза, как девочка-подросток, выслушивающая нотации отца:

– Глубоко сомневаюсь.

– Вы, парни, каким-то образом превратили Джинни Кидвелл в мегазвезду. Она оплачивает долг, выполняя мое желание.

Руди смеется – сначала тихо, потом все громче и громче. Смех его искренний. Наконец, гангстер говорит:

– Это тебе Пит рассказал?

– Джинни, – с негодованием поправляю я.

– Да? Она солгала.

– Не думаю.

– Два часа в постели – и ты вообразил, что знаешь ее?

– Именно так.

– Не хочется тебя разочаровывать, красавчик, но она актриса. Ты не забыл?

– Если Джинни лгала, тогда какое ее желание вы исполнили?

– Может, она поставила первым пунктом своего списка трахнуть тебя…

– Ладно. Послушайте, я серьезно. Какое у Джинни было желание?

– В мои обязанности не входит тебе что-либо рассказывать.

– Какие тогда у вас обязанности, Руди?

Его брови взлетают вверх, но голос остается спокойным:

– Собирать плату.

– Плату за что?

– За исполненные желания.

Я стою на парковке у итальянского ресторана, облокотившись на лимузин, и беседую с парнем, похожим на добрую фею не больше, чем хорист в церкви – на конгрессмена. Рядом с парковкой ходят люди, и поэтому я выпрямляюсь и оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не слышит нашего абсурдного разговора. Потом снова сую голову в лимузин и спрашиваю Руди:

– Что вы с ней сделали?

– С кем?

– С Джинни. Вы заставили ее переспать со мной…

– Все не так, как ты думаешь. Я не заставляю людей ничего делать.

– Не заставляете?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что Джинни не была обязана спать со мной? Она сама согласилась?

– Вроде того. Послушай, я предоставляю людям на выбор два варианта. Иногда три. Мы стараемся договариваться.

– Из всех предложенных Джинни вариантов секс со мной был наименьшим злом?

Руди выставил большой и указательный пальцы в форме пистолета, направил на меня и сделал вид, что стреляет.

– Значит, она расплатилась? – спрашиваю я.

– Ее платеж состоит из четырех частей.

– Переспать со мной – это одна часть, да? Заплатить миллион долларов – вторая. Тогда остальные две?

– Это наше с нею дело.

– Она богата, и значит, деньги не имеют особого значения. Секс со мною тоже, вероятно, не был такой уж большой жертвой…

– Как сказать. Не забывай, что ее мужу пришлось сидеть в машине и ждать, пока она занимается с тобой сексом. Представляешь, что он чувствовал?

Нет, этого я представить не могу и не хочу. Даже не пытаюсь.

– Значит, это была третья часть?

– Нет. Всего лишь часть его расплаты.

– Ни фига себе!

– Точно.

– Я участвую в остальных ее частях?

Он пожимает плечами.

– Когда вы мне скажете? После того, как я помогу закопать тело?

Руди делает неопределенный жест рукой:

– На твоем месте я бы говорил потише.

Я оглядываюсь, но поблизости никого нет. Я спрашиваю:

– Вы поедете за мной к дому?

– Нет. Перкинс высадит меня, а потом отвезет вас с Лисси на ужин.

– Почему вы уверены, что я не пойду прямо к копам?

– Это было бы неразумно.

– Почему?

– Труп у тебя в багажнике.

Я смотрю на свою машину. Мне хочется подбежать к ней, открыть багажник и уличить Руди во лжи, но к ресторану уже подъезжают клиенты, и я не могу рисковать. Вдруг кто-то из них увидит труп… Потом мне приходит одна мысль.

– Ключи от машины, – говорю я, поднимаю руку с ключами и позвякиваю ими.

– Что с ними такое?

Я хитро улыбаюсь:

– Вы ничего не могли положить в багажник моей машины. Ключи все время были со мной.

Руди сует руку в карман брюк и протягивает мне связку ключей, очень похожих на мои. Я прикладываю друг к другу два комплекта, начиная с ключа от машины.

Одинаковые.

Теперь ключ от дома.

Одинаковые.

Ключ от офиса.

Одинаковые.

– Откуда вы их взяли?

– Тебе лучше поторопиться. Не стоит опаздывать на концерт.

– Вы были в моем доме?

– Увидимся позже, в твоем гараже. В час ночи. Не опаздывай.

– Что, если я откажусь? Вы же не можете заставить меня закопать тело.

– Вернись на минутку в машину и закрой дверь. – Руди замечает выражение моего лица и прибавляет: – Расслабься, мы просто немного поболтаем.

Я подчиняюсь, и, когда устраиваюсь на сиденье, он говорит:

– Я не убивал твоего босса.

– Что?

– Я не убивал Оглторпа.

– Значит, это была шутка?

– Нет, он мертв. Просто его убил не я.

– Кто же?

– Домохозяйка из Нью-Олбани.

– Штат Индиана?

– Ага.

– Зачем?

– Хотела совершить идеальное преступление.

– Это было ее желание?

– Есть один парень из Канзас-Сити по имени Янсен. Его фамилию тебе лучше не знать. Можешь мне поверить. Он полный дегенерат, склонный к насилию, и сидел за решеткой в ADX [4].

– То есть?

– Это самая суровая тюрьма в Америке. В общем, мы уже выполнили половину его желаний.

– Не понял.

– Он захотел зажарить живого человека и съесть.

Своего лица я не вижу, но могу с уверенностью сказать, что Руди видит: я обеспокоен. Гангстер продолжает: