Джозеф Файндер - Погребенные тайны (в сокращении)

О Романе Наврозове ходили слухи, что у него больше двадцати пяти миллиардов долларов. Он был выслан из России, где сколотил состояние в числе других скороспелых олигархов времен Бориса Ельцина, захватив под свое управление несколько государственных нефтегазовых компаний, а затем сделав их частными. Когда к власти пришел Владимир Путин, он упрятал Наврозова за решетку по обвинению в коррупции.

Наврозов отсидел пять лет в знаменитой Копейской тюрьме.

Но, должно быть, пошел на сделку с Путиным, потому что его без шума выпустили из тюрьмы и выслали из страны, позволив сохранить большую часть состояния. Он имел дома в Москве, в Лондоне, в Нью-Йорке, в Париже, в Монако. У него была самая большая и дорогая яхта в мире, оборудованная французской ракетной оборонительной системой.

Дело в том, что Роман Наврозов жил в постоянном страхе. Он смог пережить два покушения, о которых стало известно широкой публике, и, вероятно, еще бог знает сколько оставшихся неизвестными, благодаря своей армии телохранителей, насчитывавшей человек пятьдесят. Он совершил ошибку, когда поднял голос против Путина и его «клептократии».

Он боялся, как бы его сына не похитили, и следил, чтобы Аркадий никуда не выходил без собственных телохранителей.

Но Аркадий был современным юношей и вел страничку на Фейсбуке. Сегодня он написал: «Джентри VIP -зал вечером!»

Я тоже отправился в «Джентри», хотя и не стал распространяться об этом в соцсетях. Зачем же портить сюрприз.

Мой столик стоял в другом конце зала, но оттуда все было видно. В точно назначенное время к Аркадию подошла самая красивая женщина в зале. Телохранители не распознали в Кристал смертельной угрозы. Она что-то прошептала парню на ухо и уселась к нему на колени.

Его приятели захихикали. Он встал и пошел за ней в одну из уединенных комнат, скрытую занавесками. Телохранители кинулись было за ним, но он отмахнулся. Как я и рассчитывал.

В отгороженной занавесками комнате, куда Кристал увела Аркадия, стены были обиты красным бархатом, стояла большая кровать, застеленная таким же красным бархатом с золотыми кистями. Свет был приглушенный.

Из-за красной занавески я видел, как они вошли.

— …поудобнее, а я пока принесу шампанского. Любишь «Дом»? — Она уложила его на кровать, просунула язык ему в ухо и прошептала: — Милый, когда я вернусь, я сделаю так, что ты голову потеряешь. — Она скользнула за занавеску, и я передал ей пачку купюр — вторую половину обещанной суммы.

Аркадий даже не заметил, как я забрался на кровать с другой стороны. Я бросился на него с быстротой кобры, зажал ему рот рукой, приставил револьвер к голове и взвел курок.

— Когда-нибудь видел, как люди теряют голову, Аркадий? — прошептал я. — Я видел. Такое не забудешь.

Роман Наврозов владел пентхаусом в «Мандарин Ориенталь», откуда открывался великолепный вид на город. Здесь, по словам моего друга-кагэбэшника Толи, он чувствовал себя в безопасности. В вестибюле меня встретил стройный, изящный седовласый человек лет шестидесяти. Он представился Евгением, «компаньоном» мистера Наврозова.

Он уже знал, что я похитил сына его босса, однако держался с безупречной вежливостью. Он знал, что я пришел заключить сделку.

По дороге к персональному лифту Наврозова я сказал:

— К сожалению, планы немного изменились. Встреча будет не в его квартире. Я заказал номер в отеле.

— Я совершенно уверен, что мистер Наврозов не согласится…

— Если он хочет снова увидеть своего сына, он проявит гибкость, — сказал я. — Но решать ему.

Через пятнадцать минут лифт остановился на тридцать восьмом этаже, дверь открылась, и появились пятеро. Роман Наврозов с небольшой армией телохранителей. Их движения были по-военному четкими.

Роман Наврозов был полным мужчиной, невысоким, но властного вида. У него были ястребиные брови и неестественно черные волосы по краям большой лысины.

Когда они дошли до середины коридора, идущий впереди телохранитель сделал быстрый знак рукой, и Наврозов со своей свитой остановились. Первый охранник подошел к двери, держа пистолет в руке. Он сразу увидел, что дверь приоткрыта, задвижка кодового замка отодвинута. Он снова сделал знак, второй телохранитель подошел к нему, и они оба быстро встали по обе стороны двери. Первый ударом ноги распахнул ее, и они влетели в комнату с пистолетами наготове.

Но я наблюдал за ними через глазок номера напротив, так что там они никого не обнаружили. Я набрал номер на телефоне.

— Перемещаемся на первую позицию, — сказал я в трубку.

— Вас понял, — отозвался голос.

Это был парень из моего отделения спецназа, Даррил Эймос. Пока я летел в самолете, Даррил приехал сюда из Форт-Дикса, Нью-Джерси, где он работал инструктором по подготовке охраны. Заказал номер в дешевом клоповнике на 43-й Западной. Сейчас он сидел там и присматривал за сыном Романа Наврозова.

Я открыл дверь и пересек коридор.

Через минуту я стоял у окна в нескольких шагах от человека, который организовал похищение Алексы Маркус.

Мы были в номере одни. Он сидел в кресле, нога на ногу, с начальственным видом.

— Вы очень доверчивый человек, — сказал он.

— Потому что без оружия?

Мы оба были без оружия. Он вообще редко носил с собой пистолет, а я свой отдал. Его охрана расположилась в коридоре за дверью.

Он ответил, даже не взглянув на меня:

— Вы сказали, что мой сын в ваших руках. Может быть, это правда, а может быть, и нет. В любом случае, теперь вы в наших руках. — Он усмехнулся. — Так что, как видите, вы сыграли не слишком удачно.

— Может быть, вы хотите сами сказать своему сыну, что вам все равно, что с ним будет. — Я повернулся к ноутбуку, который поставил на стол, постучал по клавишам и открыл окно видеочата.

На экране ноутбука появилось видеоизображение Аркадия Наврозова — с разлохмаченными волосами, прижимающегося к грязной белой оштукатуренной стене. Рот у него был заклеен широкой полоской клейкой ленты. Черного бархатного пиджака на нем уже не было. Даррил надел на него смирительную рубашку. Это была грязно-белая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами, которые перекрещивались на животе и застегивались пряжкой на спине.

В старые недобрые времена в советских «психушках» такие надевали на политических диссидентов. Я понимал, что смирительная рубашка, строго говоря, необязательна, но при виде ее каменное сердце Наврозова должно было дрогнуть.

Его сын сидел, весь сжавшись. Было видно, как в кадре появился ствол пистолета и уткнулся ему в висок. Глаза у Аркадия в ужасе забегали. Он пытался закричать, но у него ничего не получилось.

Его отец вздохнул.

— Чего вы хотите? — спросил он.

— Это просто, — сказал я. — Я хочу, чтобы Алексу Маркус немедленно отпустили.