Джозеф Файндер - Погребенные тайны (в сокращении)

— Вам нужны документы по «Меркурию», — сказал я.

— Разумеется.

Это было понятно. Роман Наврозов был бизнесменом, а некоторые бизнесмены на самом высоком уровне имеют дело с наиболее ценными ресурсами. А есть ли более редкий ресурс, чем самые сокровенные и мрачные тайны секретных служб единственной оставшейся в мире сверхдержавы?

— Значит, вы планировали продать документы секретного бюджета российскому правительству?

— Секретного бюджета? Вы считаете, что «Меркурий» имеет отношение к американскому секретному военному бюджету?

— В этих документах содержатся данные о наших сверхсекретных операциях.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Вам так сказали? Этак, вы, пожалуй, скажете, что и в Санта-Клауса верите.

У него зазвонил телефон. Он взглянул на экран:

— Посредник.

Кирилл Александрович Чужой вел машину по длинной грунтовой дороге.

Мокрые дела ему были не по душе, однако Роман Наврозов на редкость хорошо платил, и, когда ему нужно было спрятать концы в воду, Чужой брался за работу, какой бы она ни была. Даже в Бостон ездил, чтобы убрать какого-то мелкого наркоторговца под самым носом у ФБР!

А вот про Исполнителя — зэка, как мысленно называл его Чужой, бывшего заключенного из Копейска, — ходили слухи, что он как раз любит убивать и даже предпочитает растянуть удовольствие. В их работе такая пугающая склонность к садизму была не редкостью. Возможно, даже необходимостью. Такому можно было поручить что угодно.

Чужому рядом с ним всегда было очень не по себе. Исполнитель, с этой его бритой головой и немигающими глазами нелепой татуировки, поглядывал на всех остальных сверху вниз. Ему никогда не придет в голову, будто старый отставной агент КГБ способен на то, что намеревался сделать Чужой. Элемент неожиданности был единственным преимуществом против этого бессердечного чудовища.

Показалась заросшая высокой травой лужайка, больше напоминавшая джунгли. На ней стоял маленький, аккуратненький домик, обшитый досками. Чужой припарковал свой «ауди» и подошел к двери. Начинался дождь.

На Чужом был все тот же костюм в рубчик, в котором он ездил в Бостон. Длинные седые волосы спадали на воротник рубашки. Верный «Макаров» 380-го калибра был спрятан в потайной кобуре на пояснице.

Выкрашенная зеленой краской дверь распахнулась, и в темноте смутно показалось лицо. Бритая голова, пристальный взгляд, глубокий шрам на лбу. Чужой уже и забыл, как жутко выглядит этот человек.

Зэк ничего не сказал. Бросил на него мрачный взгляд, развернулся, и Чужой шагнул за ним в полутемную комнату.

— Садись. — Зэк указал на кресло с высокой спинкой.

— Девчонка здесь? — спросил Чужой.

— Нет. — Зэк остался стоять. — Зачем эта встреча?

— Операцию прекратили. Девчонку нужно немедленно отпустить. — Чужой вытащил из кармана пачку бумаг. — Я прослежу за тем, чтобы деньги за работу сразу же перевели тебе на счет. Тебе нужно только подписать вот эти бумаги. Кроме того, получишь еще сто тысяч долларов сверху, как только девчонку передадут по назначению.

— Но прекратить — не значит закончить, — сказал зэк. — Выкуп что, не заплатили? Или договор изменился?

Чужой пожал плечами.

— Мое дело — передать.

Зэк подошел ближе.

— А знаешь, у девчонки папаша-то — миллиардер. Можем затребовать такой выкуп, что нам на всю жизнь хватит.

— У папаши уже нет ничего.

— Такие без ничего не остаются.

При внезапном порыве ветра в маленькое окошко хлестнули струи дождя.

Зэк дружески приобнял Чужого за плечи.

— Подумай, сколько мы с тобой поднять можем. — Его рука незаметно скользнула вниз по спине Чужого и нащупала пистолет. — В прошлый раз ты без оружия приезжал.

— Оружие для защиты.

— А вот это знаешь что такое? — спросил зэк.

Чужой видел, как сверкнуло стальное лезвие, мелькнула толстая черная рукоятка. Еще бы ему не знать, что это такое. Самым спокойным тоном, на какой только был способен, он проговорил:

— Я всегда готов обсудить новые перспективы дела.

Он почувствовал, как кончик лезвия уперся ему в бок.

Левая рука зэка скользнула опять вверх по спине Чужого, к левому плечу. Чужой вдруг почувствовал резкую боль, и его левая рука безжизненно повисла.

— Я знаю, что требования Клиента о выкупе никто не удовлетворил, — сказал зэк. — И знаю, что вы договорились меня убрать.

Чужой открыл рот, чтобы возразить, но лезвие вонзилось глубже, затем вышло. Боль была жгучая.

— Ты, наверное, догадываешься, где я держу девчонку, — сказал зэк.

Чужой поколебался, не желая признаваться, что после их последней встречи приставил к нему слежку. Приказал ехать за ним поодаль, на глаза не показываться. Шпион держался на таком расстоянии, что в конце концов сам потерял из вида свою цель. Но неужели зэк заметил слежку?

Однако Чужой лишь примерно знал, где находится могила. Не знал, как называется город. Округ — да. Так это несколько сот миль. И что толку? Все равно что ничего.

Пока он нашелся что ответить, зэк заговорил сам:

— Такой опытный человек, как ты, мог бы нанять соглядатая получше.

Чужой снова почувствовал укол лезвия, и боль пронзила его от макушки до пят. В отчаянии он вскрикнул:

— Чего ты хочешь?

— Одолжишь мне свой телефон? Мне нужно позвонить.

— Включите громкую связь, — сказал я Наврозову.

Сейчас решалось все. Этим звонком нам должны были или сообщить, что похищение успешно отменено, или…

Наврозов резко ответил по-русски:

— Да?

Я услышал нечто странное, нечто неожиданное. Крик.

И спокойный мужской голос, говоривший по-русски.

На заднем фоне слышались всхлипы, быстрая речь, будто человек умолял о чем-то. Я посмотрел на Наврозова и спросил:

— Кто это?

Всхлипы на заднем фоне вдруг стали громче, перешли в тонкий вопль, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Затем поток слов. Наврозов слушал с ошеломленным видом.

— Кто это? — повторил я.

В трубке снова послышался спокойный голос.

— С вами кто-то еще? — сказал он по-английски. — Скажите мистеру Наврозову, что его человек уже не явится к нему с докладом. Всего хорошего.

Связь прервалась.

У меня засосало под ложечкой. Я понял, что случилось самое худшее. И Наврозов тоже понял. Швырнул телефон через всю комнату.

— Кто это был? — спросил я.

— В том-то и дело — я же работаю с посредниками! — воскликнул он. — Я не знаю, кто это!

— Тогда — где он?

— Я же сказал, где-то в Нью-Хэмпшире!

— Не дальше чем в тридцати минутах езды от границы с Мэном, так? Это нам известно. Но вы знаете хоть, он где-то на севере штата, или на юге, или еще где? Не догадываетесь?

Он не ответил — я видел, что он не знает. Видел, что сейчас он испытывает то, что ему редко приходилось испытывать в своей жизни: горечь поражения.