Алексей Шведов - Голова-гнездо

Из всего этого вытекало два вопроса:

1. По какой же причине Русаков убил Лаховского?

2. Почему убийство произошло на кладбище, возле могилы бывшего друга убийцы и его жертвы?

Русакова уже, похоже, позабыла о том недоразумении, что произошло между нею и Юрием. Теперь её мысли были заняты лишь собственным мужем. Она понимала, что если он — убийца её бывшего любовника, то на семейной жизни можно ставить крест. А если все её подозрения ошибочны? Что ж, тогда ей достанется, очень крепко и очень сурово.

Перевернув вверх дном буквально всю комнату брата и так ничего и не найдя, Марина разочарованно опустилась на стул. Чёрт возьми, сейчас придёт этот (убийца?) Астронавт, который, похоже, надеется, что она отыщет то, что ему нужно — красную записную книжку Саши. Что он сделает, когда узнает, что она ничего не нашла? Убьёт и её?

«Я не убивал твоего брата».

Ну–ну. Может, не убивал, а может и убил. Так, уже без трёх два. Ни Астронавта, ни этого Юры. А что, если следователь не придёт? Вдруг он занят? Хотя выходной вообще–то, и он к тому же обещал… Да придёт, я думаю. А если нет, то выкручусь как–нибудь.

Тут Марина вспомнила про тетрадку «Катамнез», где брат что–то писал про неё. Придурок! Зачем он это делал?

А ведь им было так хорошо вдвоём… Они с Сашей идеально подходили друг другу, боже, так идеально, что… Марина, печально вздохнув, поднялась со стула и подошла к письменному столу. Ей вдруг показалось, что всё это — сон. Саша не умер, он просто куда–то вышел и скоро вернётся, вернётся к ней.

Вначале девушка подумала, что перепутала полки, но чуть позже подозрение стало уверенностью. Каким–то образом толстый психопат–импотент сумел стащить не только «Катамнез», но и те Сашины рассказы, которые он писал в больнице. Возможно, он наврал ей, сказав, что в них нет того, что ему нужно. И может быть… может быть, даже, он нашёл и красную записную книжку!

Но он же говорил по телефону с этим… Астронавтом? Они, получается, работают на пару. Тот что–то выспрашивал у Терехина, и чувствовалось, что толстяк его боится и ему подчиняется. Когда Астронавт приказал ему уйти, он ушёл, но… если они действуют заодно, то получается, что Терехин был послан к ней специально, чтобы отыскать эту чёртову записную книжку. Исходя же из того факта, что он украл несколько тетрадей (сунул их под пиджак, наверное), но ни словом не обмолвился об этом со своим «начальником», получалось, что он обманул не только её, но и его. Ведь иначе бы Астронавт не говорил с ней, не назначал бы встречу. Ему нужна была записная книжка… Что, если Терехин действительно нашёл её?

В дверь позвонили.

В двадцать семь минут третьего Юрий наконец закончил писать протокол. Всё это время он нервно поглядывал на часы. Не дай бог, Марина куда–нибудь свалит…

Русакова расписалась, где надо, и он встал.

— Спасибо за помощь. Если всё, сказанное вами, подтвердится, то уже к вечеру мы арестуем вашего мужа.

Русакова вновь начала плакать и спрашивать Юрия, что же ей делать, если ОН узнает об её поступке. Следователь сказал, что беспокоиться не стоит, ничего плохого с ней не случится. А теперь извините, но ему надо ехать.

В реальности Юрию было наплевать, что будет с этой дурой. Обуваясь, он думал о том, что же ему сейчас делать: ехать к Марине или в психушку для беседы с Русаковым. Если последнее, то на всякий случай следует взять с собой ещё кого–нибудь — вдруг подозреваемый начнёт оказывать сопротивление? А впрочем, сопротивление чему? До ареста ещё как до Китая пешком. Никаких доказательств ведь нет. Сперва нужно будет сдать на анализ рубашку (Русакова упаковала её в целлофановый пакет, специально по просьбе следователя) и убедиться, что кровь на ней действительно принадлежит Лаховскому. А вдруг нет? А анализ этот можно будет произвести только в понедельник. Побеспокоить экспертов сегодня? А если все подозрения ошибочны?

«Возможно, я и встречал этого Русакова где–нибудь в больнице. Например, вчера. Ох, а ведь я даже и не знаю, как он выглядит!»

— У вас есть фотография мужа?

Русакова убежала и вскоре притащила цветной снимок: «Это я и Юра на второй день нашей свадьбы». При взгляде на того, кого ему надлежало допросить и, может, бить, арестовать, следователю сделалось нехорошо. Мужчина на снимке был выше супруги где–то на полторы головы и раза в два шире в плечах. «А ведь я, — подумал Юрий, — почти одного с нею роста!». Добродушная круглая физиономия Русакова, украшенная очками, ничем не походила на стереотип маньяка, хотя никаких стереотипов в сфере психопатологий не было и быть не могло. Юрий опять вспомнил того воспитателя, который убил шестерых детей. Он тоже не был похож на маньяка.

3acунув фото в папку, Юрий сказал;

— На всякий случай я не прощаюсь.

Взяв в свободную руку рубашку, он подождал, когда Русакова откроет ему дверь, и удалился.

В машине он закурил и в течение минут пяти размышлял, что же ему следует теперь сделать. Этот Русаков… сдуреть можно! «Санитар–гомосексуалист» — нечто типа заголовка в газете. Получается, он совокуплялся с больгыми. Да, попробуй не дай такому. Он же метра два, наверное, ростом…

Но для чего он убил Лаховского? Почему именно на кладбище? От такого изобилия загадок у Юрия разболелась голова. «Поеду сперва к Марине, — решил он и мечтательно улыбнулся. — Заодно попрошу у неё аспирин. Или анальгин? Не разбираюсь я в этих лекарствах…»

Она посмотрела в глазок, но увидела лишь искривлённую лестничную площадку. Почему–то Марине стало не по себе. Кто это пришёл: Юра или Астронавт? Скорее всего, второй, потому что следователь не стал бы прятаться. Кое–как переборов страх, девушка открыла сперва замок, потом дверь.

Визитёр улыбался.

— Ты?! — прошептала Марина потрясённо. — А тебе–то что надо?

— Я войду?

— Боже, так это ты мне звонил?!

— Ну, конечно. А ты и не узнала… Так ты меня впустить, Мариша?

Блин, и как она не догадалась об этом сразу? Почему не узнала его голос? Когда она в последний раз видела его? Три месяца назад, в больнице, когда он в очередной раз сделал вид, что её даже и не знает…

Русаков надавил на дверь и протиснулся в коридор. На его широком лице по–прежнему сияла ослепительная улыбка, обнажающая идеальные белые зубы. Не нагибаясь, он скинул с себя ботинки, затем снова повернулся к двери и на два оборота закрыл замок.

Обхватив руками плечи, Марина стояла, прислонившись к стене. Когда–то им было так хорошо вместе, почти так же хорошо, как и с Сашей. Но эта сучка Голикова всё испортила. А ведь они были подругами!

— Ты нашла? — спросил Русаков.