Николай Станишевский - Цветы к сентябрю

— Что случилось с Ником? — я посмотрела на него исподлобья. От этого вопроса он опешил.

— Я уже рассказывал…

— Ты не рассказывал, а просто сказал, — перебила я. — Это — две разные вещи! Я хочу знать подробности!

Он растерянно развёл руками.

— Подробностей нет, — голос прозвучал отчуждённо. — Твой муж погиб в автокатастрофе. Это все, что я могу сообщить.

— За что ты так его ненавидел? — прошептала я.

— Это не назовёшь ненавистью, Джина. Просто безразличие к человеку…

— Неправда, папа. Если бы он был тебе безразличен, ты б не говорил о нем в таком тоне.

Отец повернулся ко мне спиной, подошёл к окну и начал что-то рассматривать.

— Наверное, ты права, — наконец согласился он. — Скорее всего, это действительно была ненависть. Он отнял у меня самое дорогое.

Мы будем первыми, неожиданно вспомнилось мне.

— Но ведь не может отец жениться на собственной дочери! — заметила я.

— Не может, — согласился он. — Но я уже говорил тебе, что ты полностью заменила мне Дженни.

— А как же моя сестра? — я прикусила нижнюю губу.

Он резко обернулся.

— Какая сестра? — в его глазах появилось неподдельное изумление.

— Родная, — я упорно не отводила взгляд.

Он растеряно заморгал, потом медленно провёл ладонью по волосам, приглаживая их назад.

— У тебя не было сестры.

— Была, — я прищурила глаза. — Я точно знаю, что у меня была сестра.

— Нет, нет… — быстро забормотал он. — Джина, ты что-то путаешь. Ты всегда была у меня одна…

— У меня определённо была сестра, — твёрдо отрезала я.

— Ты что, это вспомнила?

— Да!

— Не-е-ет! — простонал он. — Нет и ещё тысячу раз нет! Ты не могла вспомнить, потому что этого не было!

— Было, папочка, — я презрительно посмотрела на него. — И ты это прекрасно знаешь. Я только не понимаю, какой смысл всё скрывать, тем более, обманывать меня!

— В чем я тебя обманул?

— В том, что я у тебя одна!

Отец густо покраснел, его дыхание сделалось тяжёлым, словно ему не хватало воздуха.

— Ты одна была моим цветком к сентябрю! — выдохнул он. — Ты и только ты!

Я обхватила колени руками и опёрлась о них подбородком.

— Вот видишь, папа! Оказывается, говорить правду не так уж и сложно. Теперь я начинаю кое-что понимать. Значит, ты утверждаешь, что никакой сестры у меня не было?

— Нет, — он опять растерянно заморгал.

— Может быть, и мужа тоже не было?

— Нет. То есть, да. То есть, раньше он был. Но… вот сейчас… его нет…

Мои глаза сузились до предела. Я поняла, что сейчас — самое время нанести решающий удар.

— Так, может, это ты виноват в его гибели? — выпалила я. — Может, это ты сделал так, что он погиб в автокатастрофе?

В противоположность моим щёлочкам, его глаза широко раскрылись.

— Нет! — теперь он побледнел. — Нет…

— Детектив говорил мне, что все было подстроено специально, — продолжала я. — Автомобиль был полностью лишён тормозов. Тем более, что это был не мой автомобиль. Тот был синего цвета, а моя машина — зелёная. Так?

— Ты все помнишь? — отшатнулся он. — Джина, зачем ты обманывала меня всё это время?

— Куда ты дел тело Ника? — вопрос прозвучал в тишине палаты громовым раскатом.

Плечи отца опустились, голова поникла.

— Я не убивал его.

— Я тебе не верю.

Он бросился к моей кровати и упал на колени. Схватил мою руку, нежно прижал к щеке. Он был бледен, очень бледен. Только ужасный шрам пылал багряным цветом заката на белой коже.

«Цветок к сентябрю», — машинально подумала я.

— Папа, пожалуйста, не надо, — я осторожно высвободила руку. — Сегодня не стоит проявлять излишнюю нежность. Это меня лишний раз расстроит, а послезавтра — уже консилиум, мне необходимо быть в форме. Ты обещал со мной погулять.

Он часто закивал, глаза заблестели.

— Поэтому сегодня просто ничего не надо, — я удивилась своему спокойствию. — Лучше всё обдумать и сделать соответствующие выводы.

Я попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось.

— Ты что… хочешь… чтобы я… ушёл? — прошептал отец.

— Наверное, да, — кивнула я. — Сейчас нам желательно отдохнуть друг от друга. А что остаётся делать? Правды ты все равно не скажешь, по крайней мере, сегодня. Давай подождём до завтра. И потом, какое значение имеет продолжительность нынешней встречи, если впереди у нас целая вечность?

Он судорожно сглотнул и шмыгнул носом.

— Дело твоё, — голос прозвучал официально и сухо.

— Моё, — вздохнув, согласилась я.

Он медленно поднялся с колен, опустил голову и направился к выходу. Я посмотрела ему вслед и в этот момент подумала, что фигуру именно этого человека я и видела в своём сне. А ещё я подумала, что, уходя сейчас, он, возможно, уходит навсегда.

Подойдя к двери, он взялся за ручку, обернулся и грустно взглянул на меня.

— На дворе — сентябрь, — тихо произнёс он. — Осень окончательно вступает в свои права, вода в реках и озёрах становится мутной, и рыба уходит в глубину. Мне кажется, что и мы сейчас тоже уходим в глубину, подальше друг от друга. Дай Бог, чтобы это было лишь на время!

— До завтра, — на удивление цинично уточнила я.

— Да… — он ещё раз сглотнул. — Дженни…

— Меня зовут Джина, — поправила я.

— Разреши мне тебя называть так хотя бы сегодня. Это для меня очень важно…

Его голос дрогнул, и я почувствовала, как задрожали колени.

— Дженни, — в его глазах появились слезы. — Я хочу на прощание задать тебе ещё один вопрос. — Можно?

Я поняла, что сейчас не смогу произнести ни слова и лишь коротко кивнула в ответ.

— Дженни, — улыбка скользнула по его лицу, но она была унылой и тусклой. — Можно хотя бы сегодня ты будешь моим цветком к сентябрю?

— Сентябрь уже наступил, — ехидно заметила я.

— Я знаю, — он шумно вздохнул. Было заметно, что слова давались ему с трудом. — Но ты не ответила на мой вопрос…

Неожиданно мне стало тяжело. Весь цинизм моментально куда-то улетучился.

— Да, можно, — с трудом разлепив губы, выдохнула я.

— Я хочу, чтобы ты это запомнила. И, чтоб когда в следующий раз наступал сентябрь, ты знала, что являешься к нему цветком.

— Хорошо, — я опустила глаза.

И он ушёл.

Ушёл в печальный и терпкий, словно дым осенних костров, окружающий мир, который был мне теперь известен, но не был доступен. Я знала, что он уходит навсегда. Знала и ничего не могла с этим поделать.

Потому что в первый раз за все время пребывания в клинике я реально почувствовала, как мой разум начал медленно меня покидать.

7 сентября

За всю ночь я практически не сомкнула глаз. Я передумала обо всем, но ни к чему конкретному так и не пришла. Потому как не имела твёрдой уверенности, что все мои видения — это фрагменты периодически возвращающейся Памяти.