Грегг Гурвиц - Сирота Х. Человек из Ниоткуда

Миссии следуют одна за другой. Эван и Джек поддерживают связь посредством одного и того же сообщения, сохраненного в черновиках имейл-аккаунта Эвана. Таким образом сообщения не передаются по Интернету и не могут быть обнаружены или перехвачены. Из разных стран, с разных континентов Эван получает фотографии, адреса, инструкции. Он читает их, отвечает, сохраняет или стирает .

Для аккаунта, которым никто не пользуется, содержимое папки черновиков аккаунта the.nowhere.man@gmail.com меняется слишком уж часто .

Эван убивает египетского агента в отеле Кении, наркобарона в бане Сан-Паоло, сирийского повстанца в кладовой магазина абажуров в Газе. В трущобах Ливана Сирота Х убирает бомбу из автомобильного салона, когда выясняет, что его цель ездит, только усадив своих детей на заднее сиденье. Эван проникает на охраняемую территорию и ликвидирует цель в ее постели – опасная импровизация, которую Джек не одобряет .

После одиннадцатого сентября количество миссий начало увеличиваться со скоростью приливной волны. На долю Эвана выпадает больше тайных операций, чем когда-либо. Он незамеченным движется по Испании, Франции, Италии, оказывая помощь не знающим о его существовании друзьям. В какой-то момент – хотя это и не был четко определенный момент времени – его псевдоним стал известен различным агентствам на определенных территориях, скрывающимся за трехбуквенными аббревиатурами. Всезнающие базы данных содержали характеристику приписываемых ему моделей поведения. Человек из Ниоткуда: убийца и террорист, разыскивается за многочисленные преступления в нескольких странах, включая Соединенные Штаты Америки. Но Эвана это не волнует. Формально его не существует вовсе. Во всем мире ни один файл не содержит его фотографий. В определенных кругах начинает циркулировать легенда о нем, ему приписывают миссии, к которым он не имел отношения. С целью его поимки осуществляются рейды – часто даже не в том полушарии, в котором Эван находится. Как минимум дважды тот, кого принимают за него, гибнет, и Человека из Ниоткуда считают мертвым до тех пор, пока очередная операция не подтверждает его бессмертия .

Лишь Джек знает правду. Он остается единственной ниточкой, которая связывает Эвана с нормальной жизнью. Для всего мира, для собственного правительства Эван – разыскиваемый преступник. Джек получает приказы от людей из высших эшелонов власти, которые остаются недосягаемыми, в полной безопасности. Эван – воплощение термина «правдоподобное отрицание». Он враг того самого государства, которому служит и которое защищает. Подшипники внутри подшипников .

Эван почти забыл о том, что есть и другие, такие же как он, пока однажды в Копенгагене утром зимой своего двадцать девятого года жизни не получил сообщение:

«Я один из нас. Хочу встретиться. “Айс-бар”. Осло». Дата и время .

И подпись: «Сирота Игрек» .

Эван замирает с запиской в руке. Снежинки падают на клочок бумаги, но не тают. Он уже знает две вещи: он пойдет на встречу и не расскажет о ней Джеку .

Эван прибывает на место задолго до назначенного времени, кружит по кварталу, проверяет бар, изучает входы и выходы, лестницы и столики. У северной стены бара находится стеклянное помещение, температура в котором ниже нуля. Рядом с дверью висят шубы, которые выдают входящим мужчинам и женщинам. Внутри бутылки водки и аквавита в огромном количестве покоятся на ледяных полках. Бармен подает напитки в рюмках, сделанных изо льда .

Остальная часть бара выглядит вполне современно. Официантки разносят сельдь с пикулями и жареную оленину на деревянных дощечках. Эван занимает угловую нишу на расстоянии одного прыжка от двери в кухню и кладет рядом с собой на диванчик револьвер, прижимая его к бедру стволом вперед .

Едва человек, с которым он должен встретиться, входит внутрь, как Эван сразу же узнает его, даже семнадцать лет спустя .

Те же рыжие волосы, то же крепкое телосложение .

Он проходит сквозь толпу, снимает зимний плащ, садится напротив Эвана. Они смотрят друг на друга. Руки Чарльза ван Скивера поросли волосами. Напротив них, в холодильнике, пьяные молодые люди, в пушистых шубах похожие на медведей, разбивают ледяные бокалы о стеклянную стену, после чего пожимают друг другу руки .

– Эван. Черт подери, а? – говорит ван Скивер. Он откидывается в кресле, осматривает зал . – Немалый путь мы прошли от приюта «Прайд-хаус», верно?

– Как ты смог найти меня?

– Ну, нас неплохо обучили . – Чарльз улыбается . – Признателен за то, что ты пришел .

– Почему Осло?

– У меня здесь миссия . – Ван Скивер подзывает официантку, заказывает два бокала аквавита, затем вновь смотрит на Эвана . – Я хотел встретиться еще с кем-то, кого не существует. Приятно иногда напоминать себе о том, что мы есть .

Официантка приносит напитки. Ван Скивер поднимает свой бокал. Стекло звенит о стекло .

– Я слышал о тебе во время тренировок, – продолжает ван Скивер . – Они, конечно, использовали кодовые имена, но я знал, что речь идет о тебе. Сирота Ноль и ты. Лучшие из лучших .

Упоминание о его репутации внутри программы «Сирота» кажется Эвану странным. Не менее странным, чем сидеть напротив кого-то, чья жизнь похожа на твою. С кем у тебя к тому же общее прошлое. Бо́льшую часть жизни у Эвана не было не то что прошлого, а и настоящего .

– У тебя был куратор? – спрашивает Эван . – И дом?

– О да, все время. Мой отец был хорошим. Он научил меня Эдиктам, тому, как нужно жить .

Эвану любопытно, ему хочется выспросить каждую деталь, но он одергивает себя, напоминая о том, что следует оставаться наготове, несмотря на это внезапно возникшее, сложно определимое чувство – если не товарищества, то по крайней мере симпатии. Он отпивает из бокала. У норвежского аквавита более густой дымный оттенок, чем у датского .

Эван с ван Скивером какое-то время общаются. Они осторожничают, но не слишком, ходят вокруг да около. Истории о миссиях, лишенные подробностей. Происшествия во время тренировок. Неприятности во время операций .

Стеклянный холодильник напротив заполняется людьми, в него набивается все больше мужчин и женщин в шубах, слышны радостные возгласы и звон ледяной посуды, но Эван едва обращает на это внимание. Слабо освещенный столик, за которым сидят они с ван Скивером, кажется тихой гаванью, отгороженной от всего мира .

Ван Скивер допивает шестой бокал. Похоже, алкоголь его не берет .

– Что мне больше всего нравится, – говорит он, – так это простота. Есть лишь приказы, и больше ничего .