Бернар Миньер - Круг

Над Эгейским морем блестела полная луна, отражаясь на поверхности серебряным треугольником. Они держались за руки и шли вдоль моря, шлепая босыми ногами по воде. Ветер здесь дул сильнее, ласкал их лица. Время от времени до них доносились звуки музыки — вдоль бесконечно длинного пляжа Периссы стояли таверны; потом направление ветра менялось, и гул моря заглушал мелодию.

— Почему ты промолчала, когда я сказала, что тебе стоит сменить профессию? — спросила Жужка.

— А что ты хотела услышать?

— Что и мне стоило бы подумать о том же.

— Ты свободный человек.

— Но тебе не нравится то, чем я занимаюсь.

— Мы встретились благодаря твоему… занятию.

— Именно это тебя и пугает.

— Не понимаю…

— Прекрасно понимаешь. Помнишь, как вы с этим жандармом появились в зале во время моего выступления? Думаешь, я забыла твой взгляд? Ты пыталась скрыть свои чувства, но в тот вечер не могла не смотреть на мое тело. Ты ведь знаешь — я и на других клиенток действую так же.

— Может, сменим тему?

— С тех пор как мы вместе, ты была в «Pink Banana» всего один раз, той декабрьской ночью, когда я оставила тебе записку, ну, ту — прощальную, — продолжила словачка, игнорируя просьбу подруги.

— Жужка…

— Я не закончила. Знаешь, в чем дело? Ты боишься поймать такой же взгляд у других клиенток. Боишься, что я пригляжу себе кого-нибудь, как было с тобой. Ну так вот — ты ошибаешься. Я нашла тебя, Ирен. Мы нашли друг друга. И никто не может встать между нами, тебе нечего бояться. Есть только ты. Единственное, что способно нам помешать, — твоя работа.

Циглер промолчала, глядя на серебряный треугольник на поверхности моря. Она вспомнила их первую встречу: Жужка танцевала на сцене «Pink Banana», и ее потрясающе гибкое тело казалось идеально настроенным инструментом.

— Ты слишком чувствительная для этой работы, — не унималась словачка. — Все эти месяцы она не переставала влиять на твою личную жизнь, портила настроение, угнетала, провоцировала страхи. Я больше не хочу переживать подобное… Если ты не научишься отделять личную жизнь от своей чертовой работы, отключаться, когда мы вместе, тебе придется бояться не разлучницы-лесбиянки, а себя самой: ты одна можешь разлучить нас.

— В таком случае тебе не о чем волноваться. Там, куда меня перевели, я буду заниматься кражами сумочек и пьяными драками, — усталым тоном произнесла Циглер.

Жужка схватила ее за руку, заставив остановиться.

— Скажу честно: для меня эта новость — из разряда хороших.

Подруга не ответила, Жужка притянула ее к себе, поцеловала, обняла, и Ирен вдохнула аромат ее кожи и волос, а морской бриз витал вокруг них, словно бог ветров хотел, чтобы они не разлучались. Циглер почувствовала желание. До встречи с Жужкой такого не случалось.

— Hey, girls, this is not Lesbos island! [30] Эй, девчонки, тут вам не остров Лесбос! (англ.)

Пьяный голос, похабный смех. Они повернулись в сторону маленькой группки выступивших из тени людей. Молодые англичане. Сильно поддатые. Бич средиземноморских пляжей… Трое.

— Look at those fucking dykes! [31] Гляньте-ка на этих гребаных коблух! (англ.)

— Привет, девчонки, — произнес по-английски коротышка, отделившись от приятелей.

Они не ответили. Циглер оглянулась — кроме них, на пляже никого не было.

— Чудная лунная ночь, а, милашки? Суперски романтичная, и ля-ля-ля, и жу-жу-жу. Вы не скучаете в одиночестве? — Заводила повернулся к приятелям, и те довольно загоготали.

— Отвали, кретин, — ледяным тоном произнесла Жужка на идеальном английском.

Циглер едва не подпрыгнула от удивления и предостерегающим жестом прикоснулась к руке подруги.

— Слыхали, парни? Они го-ордые! Хорош ломаться, лучше выпейте.

Рыжий взял у приятеля бутылку пива и протянул Ирен.

— Спасибо, не надо, — по-английски ответила она.

— Как хочешь.

Его тон показался Циглер слишком уж добродушным, и она напряглась, краем глаза наблюдая за двумя другими.

— Может, ты выпьешь, грязная потаскуха ? — зловещим шепотом поинтересовался заводила у Жужки.

Ирен сжала руку словачки, и та промолчала, поняв реальность угрозы.

— Язык проглотила? Или он тебе нужен, чтобы людей оскорблять и лизать всякую дрянь?

С террасы одной из таверн донеслась громкая музыка. Циглер поняла, что их не услышат, как бы громко они ни орали.

— Для лесбиянки ты чертовски хороша, — лениво протянул рыжий, шаря взглядом по телу Жужки.

Его приятели замерли в ожидании. Прихвостни. Ведо́мые… Или так надрались, что не способны реагировать. Интересно, сколько часов они пьют? Ответ на этот вопрос был достаточно важен. Ирен переключила внимание на вожака. Англичанин был полноват и уродлив, прядь волос падала на глаза, очки с толстыми стеклами и длинный острый нос придавали ему сходство с гадкой крысой. На нем были белые шорты и смешная майка с надписью «Манчестер Юнайтед».

— Может, сменишь разок ориентацию, а, красотка? Отсасывала когда-нибудь у мужика?

Жужка не шелохнулась.

— Эй, я с тобой говорю!

Ирен поняла, что разговорами придурки не ограничатся и добром дело не кончится, и лихорадочно обдумывала ситуацию. Приятели заводилы были выше и крепче, выглядели неповоротливыми и не слишком шустрыми. К тому же они много часов предавались возлияниям, что не могло не отразиться на рефлексах. Ирен сказала себе, что тупица с челкой опасней других, кроме того, у него может быть нож или заточка. Не вовремя она оставила свой баллончик в гостинице.

— Отстань от нее! — рявкнула она, отвлекая внимание от Жужки.

Англичанин резко повернулся. Его маленькие глазки выражали лютую злобу, хотя взгляд был мутным от спиртного. Тем лучше.

Она должна подманить его поближе.

— Заткнись, дурища! Не лезь!

— Fuck you, bastard, — намеренно грубо ответила она.

Парень так изумился, что даже рот разинул. При других обстоятельствах его гримаса могла бы показаться уморительной.

— Ч-ч-что-о т-ты сказала?

Его голос напоминал змеиное шипение и дрожал от ярости.

— Fuck you, — очень громко повторила она.

Дружки рыжего сдвинулись с места, и в мозгу Ирен прозвучал сигнал тревоги. Внимание! Возможно, они не настолько пьяны, раз просекли, что ситуация меняется.

Маленький толстяк сделал шаг в сторону Циглер и, сам того не ведая, вошел в ее зону. «Ну же, давай, действуй, — подумала она, только подумала, а показалось — произнесла вслух. — Вперед…»

Англичанин замахнулся для удара. Он был пьяным, тучным, но быстрым. И рассчитывал на эффект внезапности. Это могло пройти — с кем-нибудь другим, но не с ней. Циглер ушла в сторону, размахнулась и ударила ногой по самой уязвимой части мужского тела. Бац — точно в цель! Рыжеволосый мерзавец завопил от боли, колени у него подломились, и он упал на черный песок. Ирен увидела, что двое других готовы напасть, и приготовилась к отпору, но тут Жужка брызнула слезоточивым газом в лицо тому, кто оказался на ее пути. Он заорал, согнулся пополам и прикрыл глаза ладонями. Третий взвешивал шансы, не зная, на что решиться. Циглер воспользовалась передышкой, чтобы заняться зачинщиком ссоры. Он уже поднимался на ноги, и Ирен не стала ждать — вцепилась мертвой хваткой в его запястье и начала выкручивать, как учили в школе жандармерии, пока не заломила руку за спину. Останавливаться нельзя: если она даст этим кретинам прийти в себя, они пропали. Раздался хруст сломанной кости, парень взревел, как раненое животное, и тогда Ирен его отпустила.