Яна Левская - За тёмными окнами

«Что с тобой не так, Лиам Хедегор? Что с тобой не так?»

Поймав себя на том, что опять начала кусать губы, Фрэя тряхнула волосами и оттолкнулась от перил. Плечи передёрнуло – ночи всё ещё были холодные.

В парадной горел свет. Пожав плечами, Фрэя придирчиво осмотрела ковровую дорожку, отыскивая следы вчерашней «носокрови». Ничего не увидев, она удовлетворённо хмыкнула. Всё-таки, хороший она выбрала цвет.

Мысленно гладя себя по голове, она отсчитывала ступени, поднимаясь: пятнадцать шестнадцать… семнад… цать. Фрэя застыла, чувствуя, как спина леденеет, как дыхание, застряв на полпути, дёргает гортань, а сердце бешено колотит между висками, набирая децибелы.

По полу перед дверью в её квартиру была размазана кровь.

Много.

Взгляд упёрся в отпечаток ладони, сдвинулся на россыпь тёмных капель, на длинный мазок пальцами и круглые разбитые ударом о мрамор кляксы, уводившие на деревянную лестницу.

Вот оно. Снова. Ударом под дых. Маховик экстремального соседства раскачивался, и Фрэе страшно было даже представить, как будет выглядеть высшая точка его амплитуды.

На мгновение в висок клюнула голосом разума робкая мысль: «С Лиамом что-то случилось, надо подняться к нему и спросить. Это его кровь, ведь тут никто больше не мог быть. Никто, кроме него…»

«Или кто угодно – вместе с ним», – прошипел голос ужаса.

В этот момент наверху хлопнула дверь, и Фрэя подскочила, будто её током ударило. За секунду перемахнув оставшиеся ступени, она вонзила ключ в замок, влетела в квартиру и, едва не грохнув дверью, вовремя придержала её, бесшумно затворяя. Приклеившись к глазку, она увидела как раз сбегавшего по лестнице соседа. Не уверенная, что сдержит уже поползший по горлу скулёж, Фрэя зажала рот ладонью.

Лиам остановился посреди площадки, настороженно глядя на дверь. Прислушиваясь.

Фрэя не могла даже моргнуть. Казалось, в глазах лопаются сосуды от того, что она видела.

Лицо альбиноса от подбородка до скул измазано в крови.

Тонкая кожа под глазами воспалена, будто её часами тёрли и скребли.

Белая футболка от груди до пояса залита красным и липнет к телу.

На руках видны бледно рыжие разводы, какие остаются от плохо смытой…

«Плохо смытой… подсохшей… Господи боже, сколько на нём крови!»

Лиам всё стоял, и взгляд его, казалось, стекленел. Ведро, которое он держал в руке, ещё покачивалось после бега, вены на предплечье вздулись, напряжённые.

«Хватит. Хватит смотреть. Отвернись от меня!!!» – Фрэя чуть было не прокричала это, и она бы не сдержалась, если бы Хедегор не отвёл глаза.

Он поставил ведро, выудил из него тряпку и начал, ползая на коленях, вытирать пол.

Фрэя закрыла глаза, боясь сдвинуться. Если дверь щёлкнет, скрипнет, как угодно выдаст её присутствие, Лиам всё мигом поймёт и…

Что «и», Фрэя не могла додумать. Не хотела. Запретила себе.

Плеск и журчание отжимаемой воды доносились через дверь так, будто Кьёр стояла в шаге от соседа – до того обострился слух. Когда возня на площадке прекратилась, она открыла глаза. Лиам осматривался, оценивая свою работу. Оставшись удовлетворён увиденным, он перешёл к лестнице и, ступень за ступенью, взялся вытирать там. Невыносимо медленно удаляясь.

Фрэя с усилием отстранилась от двери – тело не слушалось – и уставилась на своё отражение в зеркале прихожей. Серые, высветленные страхом глаза кричали, что ей надо убираться отсюда.

Меньше, чем через час, Фрэя закинула в машину Инге две спортивные сумки, забитые вещами, лэптоп и лук. Сама упала на кресло рядом с водительским, хлопнула дверью и, пристёгиваясь, бросила подруге:

– Трогай.

Та удивлённо покосилась на заднее сидение, заваленное пожитками Кьёр, и вернулась взглядом к хозяйке скарба.

– Давай! Пожалуйста, Инге! По пути расскажу.

Молча отвернувшись, Сёренсен завела машину и отъехала от дома.

Через пять минут терпение её дало трещину.

– Фрэя, выкладывай.

Они уже проехали центр города; автомобилей становилось всё меньше, длинные офисные здания тянулись мимо рядами одинаковых тёмных окон, фонари мелькали куполами света.

– Фрэя, блин! Отомри.

Кьёр, вздохнув, отняла горячий лоб от стекла.

– Куда мы едем?

– К родителям. У меня паркет лаком вскрыли. А вторую квартиру на этот вечер Эмма выпросила. У них с Оливером романтический трах наметился – наконец-то… Моё сердце дрогнуло, и я не смогла воспрепятствовать их светлым чувствам.

Фрэя кивнула, не оценив сомнительного юмора, и уставилась на свои руки: пальцы тряслись, как у алкоголика с тридцатилетним стажем.

– Да что у тебя случилось, Кьёр? Хоть пару слов скажи.

– Давай дома…

Инге нахмурилась, но с вопросами отстала. Чуть позже набрала родителей и предупредила, что приедет с подругой.

Сёресены жили в Вальбю – богатом районе на юго-западе города. Двухэтажная вилла из серого камня даже днём была почти не видна с дороги, скрытая пушистыми ветвями черёмухи и карликовых клёнов – ночью же и вовсе казалось, что за деревьями ничего нет.

Решётка ворот плавно ушла в сторону, пропуская машину. В полуподземном гараже, куда они заехали, их ждал отец Инге. Он невозмутимо принял из рук Фрэи сумки, задержал взгляд на лице – видимо, заметил синяки у переносицы – и, не став ничего спрашивать, помог занести вещи в дом.

Госпожа Сёренсен зазвала девушек пить чай. За разговорами Фрэя немного успокоилась, но стоило им с Инге встать из-за стола, мутная волна тревоги снова накрыла её. Подруга, наверное, что-то разглядела в лице Фрэи, потому что сделала страшные глаза «ты-от-меня-не-отвертишься» и повела её в свою комнату.

Фрэя понимала, что дальше играть на нервах Сёренсен чревато, поэтому, едва та закрыла дверь, Кьёр села на кровать и отправила Инге пристальный взгляд. Девушка, без слов заняв кресло напротив, приготовилась слушать.

– Дело в соседе.

– К нему по-прежнему никто не ходит? – не удержалась Инге, посмеиваясь.

– Лучше бы не ходил… В субботу к нему заявилась женщина… кхм, фривольной наружности. Около полуночи наверху поднялся гвалт и грохот. Она кричала и, вроде бы, плакала… В общем, я вызвала полицию.

Брови Сёренсен недоумённо выгнулись.

– Патрульные приехали, пробыли минут десять и укатили. Я всё ждала, когда эта… дама выйдет от него. Но, кажется… кажется, она так и не вышла. На утро он сунул мне записку под дверь, в которой извинился за «доставленные неудобства».

– И потом ты рванула к нам, – закончила Инге событийный ряд.

Фрэя кивнула.

– Мгм. А баба, отоспавшись до полудня, спокойно уехала к себе домой или в притон.

Скептические интонации неприятно укололи Фрэю, хотя, стоило признать, Инге рассуждала предельно трезво.