Яна Левская - За тёмными окнами

– Привет. В смысле, добрый вечер. Хотя уже ночь…

Лиам неожиданно для себя едва не хмыкнул на это чуднóе приветствие, но вовремя сдержался, чувствуя, как губы раздвигает улыбка.

– Прошу прощения, что я так поздно, – начал он и снова сделал то, чего не делал никогда, тем более при первой встрече – протянул руку: – Лиам. Лиам Хедегор. Ваш сосед сверху.

Руку приняли и довольно крепко пожали. Лиам сказал бы, по-мужски, если бы знал, как ощущается мужское рукопожатие. Мягкая ладонь оставила на коже приятное тепло.

– Фрэя Кьёр, – представилась соседка.

Да, верно. Кьёр. Эту фамилию он видел на почтовом ящике. «Надо бы уже и своё имя шлёпнуть на дверной звонок с почтой».

Лиам покрутил в руках стакан и в двух словах объяснил, зачем пришёл. На подвижном лице Фрэи мелькнула тень. Девушка неуверенно кивнула и взяла стакан из рук Лиама, легко задев его холодные пальцы своими – тёплыми. От этого прикосновения у него на руке поднялись волоски. Хедегор провёл по ним ладонью, снимая щекотку. Что тут скажешь? Его слишком редко касались.

Уже почти завернув за угол, где, как предполагал Хедегор, находилась кухня, Фрэя оглянулась.

– Почему не заходите?

Вопрос сбил с толку. Разве это не очевидно, что если тебя не приглашали, ты должен ждать снаружи? Видимо, в мире Фрэи Кьёр – нет, не очевидно.

Получив короткий логичный ответ, девушка промычала что-то неразборчивое и ушла.

Пока она возилась, Лиам рассматривал отражавшуюся в зеркале кушетку и поворот коридора. За кушеткой темнел дубовым боком старинный буфет. «Наверняка, – подумалось Хедегору, – с резными пилонами и с выгнутыми желтоватыми стёклами в латунной решётке ромбиком». Такая мебель была в доме родителей на половине отца. Такая мебель дико смотрелась в этой квартире, обставленной современными гладкими и ровными – безликими вещами.

Лиам вздрогнул, когда в зеркале появилась Фрэя и, раскрыв древнее нутро столового шкафа, принялась рыться на полках. Он тихонько фыркнул: найти соль оказалось не такой уж банальной задачкой.

Ничего не отыскав наверху, девушка распахнула нижние дверцы, наклоняясь. Ткань пижамных штанов натянулась, и Лиам проследил линию бедра до ягодицы, а заметив, как отвисла просторная футболка с низким вырезом, пожалел, что смотрит сбоку.

Фрэя что-то нашла и отступила от шкафа, держа в одной руке стакан с солью, а другой прижимая к груди пузатую пластиковую банку с синей крышкой. Когда она показалась в коридоре, Лиам оценил всю прелесть того, как она пристроила эту странную банку – ровно между грудей – отчего под материей футболки явно проступили их очертания. На такое количество мелких эротических приятностей он этим вечером никак не рассчитывал. Глаза жадно уплетали подкинутую им пищу, лишённые подобных радостей последний год. Скрипнув зубами, Лиам вынудил себя отвести взгляд и натянул улыбку вежливости, принимая стакан с солью.

– Благодарю. Ещё раз, простите.

– Всё в порядке, – Фрэя пожала плечом, отставляя банку на комод в прихожей.

– Тогда спокойной ночи, – Лиам, досадуя на себя самого, отвернулся. Тридцатипятилетний мужик! А стоило увидеть по-домашнему растрёпанную, пахнущую молоком девчонку – и кровь от головы отхлынула, будто ему семнадцать. Воздержание давало о себе знать. На мгновение он даже подумал, не заказать ли девушку на вечер, но тут же отмёл эту идею. Дрянной осадок, накопившийся за годы платных свиданий, в конце концов, отравил всё желание связываться с леди, «влюблявшимися» в него строго на оговорённое время и исключительно за деньги.

Уже уходя, он оглянулся – Фрэя надевала кроссовки.

– Гуляете перед сном? – сорвалось само собой.

– Надо вынести мусор, раз уж… – она не договорила.

Раз уж кое-кто разбудил, выволок из постели и заставил перерыть всю кухню в поисках соли. Лиам дёрнул уголком рта, обронив скупое:

– Ясно, – и, не желая продлевать натянутый диалог, ступил на лестницу.

Поднявшись к себе, он задержался у двери и, немного помедлив, нажал звонок. Нелепое тилинькание точно такое же, как этажом ниже, разнеслось по квартире. Фыркнув второй раз за вечер, он переступил порог и затворил дверь.

На встречу он всё же опоздал, но клиент отнёсся с пониманием. Они работали вместе уже четыре года. Этот человек – обладатель солидной коллекции старинных морских и сухопутных карт – был одним из немногих, кто знал Хедегора в лицо. Приняв заказ и обсудив предварительный гонорар, Лиам получил из рук в руки плоскую коробку с каталонским портуланом [5]шестнадцатого века и покинул виллу. Около трёх ночи он уже вернулся домой и до рассвета просидел над гравюрой Лорихса, пока не довёл её до ума. Завтра останется только упаковать и договориться с музеем, когда подъехать и сдать экспонат. Записав в график новую задачу и отметив предполагаемые две недели на работу с картой, Лиам удовлетворённо кивнул. Дела продвигались в соответствии с планом. День в день, час в час.

Вся жизнь его была подчинена правилам и шла по расписанию. В его случае, следовать заданному графику – было единственным способом выжить.

Смартфон ожил, пронзительно запиликав. Странно – этот будильник не сбился.

Быстро приведя в порядок рабочий стол и выключив лампу, Лиам достал из шкафа аптечку, подкатил к дивану стойку для переливания и сходил на кухню за подготовленным пакетом донорской крови. Правильной крови с правильным количеством гемоглобина.

Охватив плечо жгутом, он быстро нашёл вену, протёр кожу спиртом, ввёл иглу катетера чуть ниже локтевого сгиба, закрепил пластырем, ослабил жгут, повозился с пакетиком для забора крови, воткнул в катетер иглу с трубкой и проследил, как густая тёмная жидкость заполняет ёмкость до нужной отметки; остановив кровоток, он подвесил пакет с эритроцитной массой [6]на крючок стойки, сменил иглу в катетере, вторую иглу на другом конце трубки воткнул в пробку капельницы и повернул зажим в нужное положение.

Вытянувшись на диване, Лиам, наконец, глубоко вздохнул и смежил веки.

С герром Ольсеном – лечащим врачом Хедегоров – приключилась истерика, когда Лиам заявил, что будет самостоятельно проводить переливание в домашних условиях. Закон Дании, как и любой другой страны, запрещал подобное. Но деньги снимали многие запреты. Почти все. Или абсолютно… все. В конце концов, кому есть дело до богатого урода, решившего рисковать жизнью, только бы избежать визитов в клинику, изнурительной череды одних и тех же тестов и докучливого контроля? Лиам взял на себя всю ответственность в случае фатальных последствий от процедуры. Подписал пару бумажек со всякими «Мне известно, что…» и «Не имею претензий, в случае если…»

Ему делали переливание несчётное количество раз. У него был персональный проверенный и перепроверенный донор, а последовательность действий стала настолько рутинной, что он, казалось, может воспроизвести её с закрытыми глазами. И кроме того… даже если однажды что-то пошло бы не так… Лиам не стал бы сожалеть.