Яна Левская - За тёмными окнами

Итак, ежедневно он заводил почти четыре сотни механизмов разной степени хитрости, дважды в неделю пушистой метёлкой смахивал с экспонатов пыль, и, наконец, раз в полгода проводил ритуал полирования, занимавший порою до пяти дней.

При этом ни один аукцион, ни одна тематическая выставка не ускользали из поля зрения старика Торстена. Он всюду успевал, был в курсе самых свежих новостей в мире коллекционеров, иногда даже создавал эти новости, становясь их центральной фигурой. Уму непостижимо, как он находил время для всех этих дел! Ещё и умудрялся, как он сам говаривал, «скучать вечерами».

Увлечение деда привлекало Лиама с юных лет. Он смутно помнил, как появились первые ходики – латунные круглые часы на коротких растопыренных ножках, с молотком, дёргавшимся между двумя полукружьями колокольчиков. Кажется, Торстен купил их на каком-то аукционе в Риме во время отдыха. С тех пор с каждым визитом к деду Лиам наблюдал растущее число экспонатов и слушал растущее число историй о том, откуда были добыты те или иные часы, в чём заключалась их особенность, под рукой какого мастера они родились и к какой эпохе технического прогресса принадлежали. Трепет к вещам старинным и редким уже тогда зародился в душе мальчишки, и Лиам, повзрослев и разочаровавшись во многих вещах, всё же не утратил этого чувства благоговения и восторга перед раритетом, которое в будущем сыграло не последнюю роль при выборе им профессии.

Переехав в Копенгаген, Хедегор смог навещать деда чаще, что и делал с удовольствием. Ночи Лиама не были пресыщены общением, и он не стремился что-либо менять в этом аспекте своей жизни. Тем более теперь, когда знакомый с детства, всегда открытый для него, уютно и мирно тикающий дом Торстена стал так близок.

Лиам мог доехать на машине, но предпочитал ходить пешком. Дорога занимала чуть более четверти часа. Дед жил в Кристиансхавн вблизи бывшего бастиона то ли Льва, то ли Слона – Лиам никак не мог запомнить. Трёхэтажный дом с фасадом антрацитового цвета и белыми оконными рамами здорово выделялся среди нелепого цветного ряда соседних домов: жёлтый, красный, оранжевый – чёрный – голубой, красный. В темноте, особенно когда в окнах не горел свет, дом и вовсе выглядел провалом в бездну. Он напоминал Лиаму его самого среди людей: симпатичный, страшненький, красавчик – выродок – обычный, симпатичный… Это сравнение отчего-то всегда веселило Хедегора. Хотя нельзя было сказать, что он любил иронизировать на тему своей инаковости.

Напротив этого, не похожего ни на один другой, чёрного дома весной цвела сирень. Дерево, росшее у соседей во внутреннем дворе, словно бы устав, прилегло на плоский скат крыши гаража и раскинуло ветви так далеко, что пушистые гроздья цветов свешивались с карниза на стороне улицы. Ночью они выглядели совсем иначе, чем на фотографиях или в фильмах, захваченные в замкнутое кольцо кадра при свете дня. Если остановиться, не доходя до дома, и взглянуть на фонарь через гроздья сиреневых цветов, то можно было полюбоваться на пронизанные холодным светом аметистовые лепестки. Лиам всегда останавливался, когда гостил у деда.

Сейчас сирень не цвела – было слишком холодно. Но Лиам, зная, как она выглядит в мае, не смог просто пройти мимо: присмотрелся к завязи бутончиков, втянул горьковатый, пока ещё едва уловимый запах – и только тогда приблизился к двери.

Торстен, отворив на стук, впустил внука и похлопал по плечу, когда тот шагнул от порога к лестнице. Лиам стянул капюшон и дёрнул молнию толстовки: пока шёл, вспотел, а у деда в доме было натоплено – от изразцовой печи в прихожей растекались душные волны жара.

– Не вздумай забросить старика – я уже привык видеть тебя каждую неделю, парень.

Лиам чувствовал, что дед усмехается, хоть и не видел его лица, поднимаясь по лестнице.

– Разбаловал Фрейма вниманием, – растягивая слова, продолжал дурачиться Тор. – Если вдруг пропадёшь, не знаю, как буду коротать вечера.

– Куда мне пропадать? За работой разве что… И то – не повод.

Торстен ничего не сказал, но Лиам, почувствовав минорную ноту в этой тишине реплики, оставленной без ответа, оглянулся: дед хмурился.

– Что?

– Эх, парень, мы оба знаем, что я бы перетерпел вечерок-другой, если бы у тебя нашёлся повод не прийти.

Лиам дёрнул щекой в пародии на улыбку и отвернулся, продолжив подниматься. До сих пор Торстен ни разу не позволил себе ни намёка, ни полунамёка на проблемы Лиама с общением. Хотелось надеяться, что эта фраза не была началом череды бессмысленных разговоров об очевидных, неприятных и непоправимых реалиях существования Хедегора. В противном случае у Лиама появится не повод, а причина не приходить.

Как видно, Торстен подумал примерно о том же, потому что не стал продолжать сокрушаться об одиноком и предоставленном самому себе внуке. Вместо этого он предложил кофе, увлекая гостя по тикающему коридору в тикающую столовую.

– Как твой первый заказ на новом месте?

– Уже взялся за второй.

– Мне нравится твой подход! Ты, как ястреб, – Тор прищурил глаз, поднял руку к груди и выпрямил ладонь наподобие копья, – видишь цель, настигаешь, – рука выстрелила вперёд, – берёшь следующую.

Лиам рассмеялся, качая головой.

– Что это за выверт такой? Тебя покусал писатель?

Торстен хохотнул, выставляя на стол кувшинчик с молоком и сахарницу.

– После укуса часовщика меня ничем другим не прошибёшь. Иммунитет.

Он открыл буфет и озадачено хмыкнул; просмотрел полки – чертыхнулся.

– Кофе кончился. Твою ж… Какао есть. Будешь?

Лиам фыркнул, но согласился. Пока дед подогревал молоко, он подтянул к себе газету, лежавшую на краю стола. Страница, на которой остановился Торстен, привлекала взгляд громким названием статьи: «Череда убийств в Христиании [8]. Справится ли коммуна без помощи полиции?»

– Что у них там, в вольном городе?

– Люди пропадают.

– Тут написано – убийства.

– Эта газетёнка жёлтая, как лимон, – отмахнулся Торстен. – Трупов нет. Не нашли пока.

– Думаешь, найдут?

Фрэйм пожал плечами.

– Если их разобрали на части и сплавили по течению одним из каналов, то вряд ли.

Лиам неопределённо хмыкнул и отложил газету, а дед как раз поставил на стол ковшик с разогретым молоком.

Наполнив чашку и ухнув туда пару ложек какао, Хедегор замер – память подкинула пару картин: взлохмаченные каштановые волосы, банка с синей крышкой, прижатая к груди, рассеянный взгляд серых глаз… Улыбнувшись, Лиам начал медленно помешивать напиток.

«Так вот, чем от тебя пахнет, Фрэй-йа».

Всё ещё улыбаясь, он подумал, что надо было, судя по всему, вместо вина дарить какао и набор полосатых трубочек. Что ж, идея полежит до следующего раза.