Анна Белкина - G.O.G.R.

Воздух закончился, Никанор Семёнов вынужден был выдохнуть. Всё, он не сможет больше быть под водой, он… Нет, не умрёт. Что-то случилось — не то у него появились жабры, не то ему теперь совсем не нужен воздух… Никанор Семёнов не задохнулся, когда рефлекторно вдохнул порцию воды. Он открыл глаза и глянул перед собой сквозь колышущуюся толщу воды и мутноватое стекло и увидел лишь стены дыры — они были сделаны из гладкого металла, то тут, то там из них торчали покрытые решётчатыми плафонами лампы, которые светили в глаза слепящим светом. Никанор Семёнов посмотрел вверх и увидел, что Генрих Артерран подошёл к самому краю дыры и глазеет на его аквариум и на него самого с изумлением и неким нездоровым азартом, мол, продержится, или задохнётся?

«Неужели, я превращаюсь в рыбу??» — даже такая мысль посетила Никанора Семёнова, пока он сидел под водой и не тонул. Что они ему сделали? Жабры? Да, этот Генрих Артерран на выдумки горазд! Прекрасно — авось посчастливится УПЛЫТЬ из плена? Ну, тогда «солдата-амфибию» и мать родная не узнает. Где ему тогда придётся прятаться? У них возле дома и водоёма никакого нет…

Никанор Семёнов не знал, сколько времени они его купали. Может быть, прошло пять минут, а может — пятьдесят. Он вообще, думал, что переводится на подводный способ существования и уже начинал осваивать перемещение в толще воды. Видимо, его неуклюжий «брасс» весьма забавлял Генриха Артеррана — так уж внимательно он глазел в аквариум, прямо, глаза сейчас повылазят. Но потом — клетка вздрогнула снова и начала медленно подниматься вверх. Достают, значит, не превращают в рыбу…

Мокрый Никанор Семёнов дрожал в своей серой робе и наблюдал за тем, как Генрих Артерран суетливо записывает что-то в блокнот, потом подбегает к нему, вытаращивает глазки и убегает куда-то за тяжёлую железную дверищу. Да, кажется, этот «рыбный» эксперимент произвёл фурор и как следует, всколыхнул местную зелёную рутину. Вон, как Артерран забегал, и, видимо, неспроста…

Никанор Семёнов просидел в этой клетке до самого сорок третьего года — до тех пор, пока Донбасс не освободили от фашистов. Генрих Артерран поспешно покинул лабораторию, а Никанора Семёнова приказал расстрелять. Ночью его вывели из подземелья в поле. Вокруг было тихо и тепло, в чистом и безоблачном небе висела огромная яркая луна. Медленно и мерно покачивались на лёгеньком летнем ветерке высокие сорные травы, где-то справа в свете луны виднелись старые, заросшие окопы, слева — высилось некое здание. Два солдата, которые толкали Никанора Семёнова в спину, тихо перешёптывались о чём-то своём. Казалось, они шагают с опаской и даже замирают, когда на далёком горизонте вспыхнет красноватое зарево и раздастся басовитый грохот. Да, наши близко, немчура драпает, поджав хвосты. Не пройдёт и двух дней, как фашистов этих поганых сотрут в порошок, и воспоминаний о них не останется!

— Хальт! — приказал Никанору Семёнову один из двух мрачных солдат, а второй — схватил за плечи и остановил.

— Да, хальт, хальт, — кивнул Семёнов и застопорил ход. — Давай, пуляй, образина окаянная. Хоть видеть тебя не буду, волчий хвост!

— Книен! — заорал первый скрипучим голосом и попытался насильно поставить Никанора Семёнова на колени.

Никанор Семёнов почувствовал непонятный прилив странных сил, когда этот мерзавец схватил его за плечо своими корявыми пальцами. Он молниеносно повернулся, вцепился в эту фашистскую руку, заломил её за фашистскую спину, а потом — с силой опрокинул врага в ближайшую яму. Тот скатился на дно и затих. Второй фашист выхватил свой «Вальтер» и с грохотом выстрелил, но Никанор Семёнов по непонятному наитию присел, пропустив пулю над своей головой. А потом — быстро прыгнул вперёд, залепил фашисту кулаком под дыхало, поймал на лету выпавший у него из рук пистолет и тут же пристрелил его. Фашист булькнул и умер на месте, а Никанор Семёнов, засунув пистолет за плохонький пояс продырявленной робы, побежал босиком, куда глядели глаза.

Потом он прибился к Красной армии, шёл до Берлина и так далее, а после войны — попал в КГБ…

Чёрный лимузин без номеров притормозил у монолитного бетонного забора, за которым виднелось высотное здание, обшитое тонированным тёмно-серым стеклом. У высоких металлических ворот стояли два неподвижных вооружённых охранника в чёрных комбинезонах и масках. Едва лимузин заглушил мотор, один из них вскинул автомат, а второй — быстро и бесшумно скользнул к дверце водителя. Водитель лимузина опустил стекло и показал охраннику плотную, глянцевитую бумагу, покрытую разноцветными печатями и кудрявыми подписями. Охранник взял, прочитал печатный текст и вернул бумагу назад, водителю.

— Проезжайте, — сказал он и сделал товарищу знак опустить оружие.

Тот послушался, повесил автомат на плечо и сказал пару слов в микрофон, что был прикреплён к его воротнику. Железные ворота бесшумно разошлись в стороны, освободив широкий проезд. Лимузин тронулся с места и проехал за ворота, обдав обоих охранников облаками выхлопов и пылью из-под колёс.

Вывеска на высотном здании гласила:

«The General Office of the Genetic Research».

А вокруг ничего не было — лишь бескрайние прерии, в которых водятся тощие койоты. Да, это здание ГОГРа, тут уж ничего не попишешь, и к этому зданию на лимузине подъехал Росси. Водитель заглушил мотор, поспешно выбрался из кабины и распахнул заднюю дверцу. Высокий и широкоплечий, но хромой и седой, как лунь, Росси вылез из лимузина, помогая себе тростью, и встал на ровную асфальтовую дорожку, что вела прямо туда, к зданию ГОГРа. Водитель вернулся в кабину: идти вслед за Росси, внутрь здания, не входило в его служебные обязанности. А Росси, не торопясь, двинулся по этой дорожке, мимо карликовых деревьев и фонтана, к широкой бетонной лестнице.

Поднявшись по ступеням, Росси оказался у прозрачной двустворчатой двери. Дверь только с виду была стеклянная и хлипкая, но Росси знал, что стекло пуленепробиваемое и, стоит чужаку хоть дотронуться до неё — из козырька над дверью высунется пушка, и бедолага будет уже мёртв. Опасаясь разделить участь бедолаги, Росси не стал приближаться к двери, а взял немного вправо и оказался около сканера, что был вделан прямо в стену. Он положил на сканер ладонь — такая система служила ключом. Считав рисунок ладони Росси, сканер тихонько пикнул, обрабатывая данные. Предложенная ладонь оказалась в памяти компьютера — и прозрачные створки двери послушно разъехались в стороны.

В просторном и светлом фойе, потолок которого уходил ввысь четырёхгранной пирамидой, Росси уже ждали. Из-за разлапистой пальмы, что росла здесь в керамической кадке, вышел человек в чёрном костюме и быстро зашагал по бежевой кафельной плитке в сторону вошедшего Росси.