Анна Белкина - G.O.G.R.

Генрих «Тень» Артерран расхохотался — жутко так, как призрак из подвала Гопникова. Сидоров старался унять дрожь, но она не проходила, а страх перед этим типом становился сильнее. Хорошо же он умеет давить на психику: отключил свет, подогнал «быков», цедит слова, будто зомби. Недаром весь местный криминалитет боялся его…

— Тень — это не кличка, — покачал головой бандит Тень, который решил назвать себя Генрихом Артерраном. — С некоторых пор это — моя сущность. Но мы сейчас говорим о тебе, Сидоров. Вчера ты побил шестерых бандитов, сегодня — увернулся от пули. Ты думаешь, что это от того, что ты хороший милиционер? — осведомился «Тень» Артерран с разъедающим сарказмом. — Увы и ах! — отрезал он и махнул рукой. — Триста седьмой образец начал действовать и на тебя. Я подсадил в твой организм чужеродную ДНК — с такими же параметрами, с какими совершенно случайно подсадил её себе. Вот, что такое ТРИСТА СЕДЬМОЙ ОБРАЗЕЦ — активный препарат хромосом «прототипа». Он вступает в реакцию с генами человека и изменяет их постоянно и необратимо. Он стал моим проклятием. А полгода назад — и твоим. Ты знаешь, что такое — «прототип»?

Генрих Артерран не спеша положил на стол некую бумагу размером с обычный альбомный лист и придвинул поближе свечу.

— Взгляни, — предложил он, и громила справа освободил Сидорову руку.

Сержант взял эту дьявольскую бумагу, которая оказалась цветной фотографией. Когда он увидел то, что изображено на ней — его едва не стошнило. Вот это Сидоров вляпался — фотография явила его взгляду массивную колбу, которая стояла в каком-то ярко освещенном белом помещении. А внутри колбы, в толще прозрачной жидкости висело нечто… или некто нечеловеческий, трёхглазый, бледный, большеголовый. Глаза этого «прототипа» похожи на три пустые чёрные дыры — точь-в-точь, как у Генриха Артеррана…

— Нравится? — иронично спросил Генрих Артерран, потирая свои руки. — Это «прототип». Скоро ты станешь таким же. И знаешь, зачем я это сделал? Чтобы испытать на тебе антидот — вещество, которое разрушит образец.

И тут память Сидорова уступила: сержант вспомнил помещение на фотографии. Белоснежная лаборатория, куда притащил его из мглистого ободранного коридора тип в халате и в тёмных очках. Нет, не просто тип — а Генрих Артерран, тот самый, который сейчас перед ним сидит и говорит такие жуткие вещи…

— Но, я же сам тебя застрелил… — промямлил Сидоров, и его пальцы разжались сами собой, упустив фотографию на пол.

— Это невозможно, — отпарировал Генрих Артерран. — Из-за образца. Если я сейчас возьму пистолет и выстрелю в тебя — всё равно, куда я попаду — через полчаса ты будешь совершенно здоров. Я могу взять автомат и разрядить в тебя всю обойму, но и это не поможет. Представь себе: ты — неуловим, неуязвим и практически бессмертен. Ты — супергерой, не так ли?

— Пустите меня… — проканючил Сидоров. — Я не расскажу про вас ни Серёгину, ни Недобежкину. И вообще, что я вам сделал, что вы напали именно на меня?

— Пустите его, — бесстрастно приказал Генрих Артерран своим молчаливым громилам, и Сидоров почувствовал, что его перестали держать на стуле.

— Спасибо! — буркнул сержант, растирая руки.

— Так вот, ты — супергерой, — продолжал Генрих Артерран. — Ты считаешь, что тебе всё дозволено, открыты все двери, ты можешь всё? Нет, ты ничего не можешь, потому что медленно, но верно становишься таким же, как прототип. Вопросы есть?

— Наво́дите «звериную порчу»? — уныло поинтересовался Сидоров. — Тогда лучше пристрели́те меня…

Генрих Артерран проигнорировал выпад Сидорова, а только лишь выплюнул своё любимое:

— Вопросов нет! — и продолжал, вынув из-за пазухи какой-то флакон, плотно закрученный пробкой:

— Последний шанс для тебя остаться человеком, и остаться живым — это выпить антидот, — Генрих Артерран поставил флакон на кухонный стол Сидорова, хлопнув им о деревянную столешницу. — Ты, Сидоров — завершающий этап проекта «Густые облака»! — Артерран недобро хохотнул и придвинул флакон к опешившему Сидорову. — Я не буду тебя заставлять, гипнотизировать и так далее. Если ты хочешь спастись — ты выпьешь сам.

Сидоров не знал, что делать — а вдруг в этом флаконе — какой-нибудь яд? Вдруг он выпьет и потеряет личность, как несчастный капитан Зубов?? Он переводил испуганный взгляд с бесстрастного и бледного Артеррана на флакон и назад, не в силах протянуть руку и взять его, этот флакон.

— Ты боишься Горящих Глаз, — напомнил Генрих Артерран, разогнав тяжёлую тишину. — Ты видишь их в пещерах, в коридорах, просто в тёмной комнате? А теперь — посмотри на себя.

Генрих Артерран поднял правую руку и щёлкнул пальцами. Тот час же громиле, что высился справа от Сидорова, другой громила передал зеркало, которое висело у сержанта в ванной. Громила повернул зеркало, и Сидоров увидел своё отражение. Отражение как отражение. Да, заспанные глаза, да лицо осунулось. Недосып оставил отпечаток… Ну и что?

— Ты думаешь: «Ну и что»? — зловеще заявил Генрих Артерран и поднялся со стула во весь свой высокий рост, заставив Сидорова невольно содрогнуться. — Смотри внимательно и вспоминай неприятности из своей короткой жизни.

Мурашки на спине у Сидорова гарцевали табунами, стадами, толпами и тоннами. Сержант вжался в стул, и пытался убедить себя в том, что ничего этого нет, он просто спит и видит очень, очень плохой сон… Ещё немного, и он проснётся, а все эти зловещие образы исчезнут… Сидоров глянул в зеркало, которое ему подсунули и увидел там… Горящие Глаза… В тот же миг его с головы до пят пронзил ужас, дыхание спёрло, Сидоров зашатался и едва не упал. Однако Генрих Артерран каким-то неуловимым образом оказался за его спиной и поддержал сержанта тогда, когда тот готов был уже бухнуться на пол. Рука у Артеррана была холодная и твёрдая, словно неживая. Он без усилий толкнул Сидорова обратно на стул, к зеркалу.

— Это твои глаза, — сказал он так, словно бы в одиночку поверг в нокаут обоих братьев Кличко и Майка Тайсона сверху.

— Но, зачем ты всё это сделал?? — воскликнул Сидоров, проглотив тот колоссальный комок, который скопился в его пересохшем горле. Некий порыв — не то справедливости, не то жажды спасти собственную жизнь от чудища — вдруг подхватил его со стула и заставил сделать прыжок вперёд и бросить кулак, целясь в самодовольную физиономию этого «верхнелягушинского чёрта», который безо всякого приглашения возвышается тут у него на кухне.

— Не хочу, чтобы мои великие открытия попали в руки того, кто обратит их против человечества, — не теряя спокойствия мумии, Генрих Артерран коротким чётким движением изловил направленный ему в лоб кулак и без труда отправил Сидорова всё на тот же стул. — Я не хочу чтобы ТЫ попал в нехорошие руки, и собираюсь вернуть тебе человеческий облик, — продолжал он, прохаживаясь по кухне из стороны в сторону. — Препарат, который я должен был сделать в рамках проекта «Густые облака» готов, он действует и дал результат — ТЕБЯ! — Генрих Артерран указал своим бледным пальцем на Сидорова, а потом — надвинул на свои жуткие глазницы тёмные очки и снова заложил руки за спину. — Но я считаю, что мой эксперимент завершён лишь на половину, потому что к любому препарату должен быть антидот. Именно антидот я и собираюсь испытать на тебе.