Надежда Лиманская - В железных лапах мотылька

Женщины незаметно, заговорчески обменялись взглядом.

– Ух, ты! – воскликнул Иван, едва ступив на кухню. Втянул воздух и плотоядно глянул на стол. Пространство кухни было заполнено здоровым, забытым духом – ароматом натуральной, деревенской еды. На сковородке заметил остаток яичницы. Яйца, что называется «из-под курицы», к тому же, на настоящем деревенском сале. Красота! Творог и сметана аппетитно белели в мисочках. Янтарно отражаясь в лучах утреннего солнца, с открытой крышкой в середине стола – литровая банка с мёдом.

Иван не удержался. Потёр руки.

– Ну-с! Отведаем! С утра даже маковой росинки! Кофе и тот не успел! Фим! А ты? – Усмехнулся. Стукнул себя по лбу. – Замотался совсем! Там, в багажнике! Набрал всякой всячины. – Обвёл стол рукой. – Ну, рядом с такой благодатью, покупки из супермаркета покажутся сплошной химией и гэмэошной пакостью!

– Ты, давай – ка, Ванюша, ешь! – перебила мужа Филумена. Стала хлопотать, расставила тарелки. Нахмурив лоб, озабоченно спросила:

– Как Машка? По-прежнему злится, обижается?

Иван не ответил. Жадно поглощая содержимое сковородки, едва пережевав, констатировал:

– Ты, я смотрю, совсем освоилась! – Подняв вилку, воскликнул: – А что я говорил? Помнишь? Не соглашалась! Даже бредом называла! Вот так, Фимочка!

Куда-то в сторону кивнул:

– Помощницу уже нашла? Ну, Меня! Деятельная у меня жена! Да что там говорить! Энергичная! Умница, красавица…

– Ой-ой! – скорчив рожицу, перебила в тон, Филумена! – Да не так всё! Не так! – Вздохнула, поднялась из-за стола. – Смотри, Ваня, что нам подарили! – Подошла к иконе.

Дунула на оклад, стряхивая невидимую пыль.

– Извини, я мало, что в иконах понимаю! Но, вижу, – старинная! Красивая!

– Будет висеть в нашей спальне! От нечисти разной!

– Вот этого, что-то раньше в тебе не замечал!

– Что не замечал? – Задумчиво глядя на святой лик, рассеянно переспросила она.

– Да суеверия этого! – Иван встал, достал из пакета банку с кофе. – Скажешь тоже! Современная, деловая женщина! Нечисть! Слово – то, какое! – Хмыкнул. – Кофе будешь? Ерунду спрашиваю, ты же без него не можешь!

Филумена присела за стол. Кофе пили молча, не глядя друг на друга. Со стороны могло показаться: размолвка.

– Что собираешься делать дальше? – участливо спросил Иван, вопросительно глядя на жену. Та неопределённо пожала плечами. Внезапно растянув губы в улыбке, предложила:

– А давай останемся на денёк! Воздух, какой, чувствуешь? – кивнула на стол. – Молоко, творожок! Ну, их, эти дела!

Иван с удовольствием отпил большой глоток кофе.

– А что? Это мысль! За сутки ничего ни у меня, ни у тебя в офисе такого уж страшного не произойдёт.

– Подожди! А Машка? Надо предупредить!

Филумена несколько раз пыталась дозвониться. Возмущённо некоторое время смотрела на панель мобильного, словно видела перед собой лицо дочери. Снова пожала плечами:

– И как это понимать?! Намеренно отключилась?

– Отключилась, отключилась! – словно эхо, с иронией, повторил Иван.

– Будет плохо, тогда, надеюсь, – Филумена тяжело вздохнула, коротко махнула рукой, – ладно, сама позвонит!

Неслышно вошла Матрёна Яковлевна. Иван обернулся, доброжелательно предложил:

– Давайте, с нами! Кофе? Есть великолепный чай! Хотите?

Матрёна потопталась, затем извиняющие, взглянула на Филумену:

– Да, Господь, с вами! Спасибо большое! Поела уж и попила! Идти пора! Скотина не кормлена, а я, – травница усмехнулась, поправила платочек, – словно девка на выданье, по подругам! – махнула рукой. – Загостилась уж!

Филумена встала проводить гостью. Иван тоже поднялся.

– Если молочка там, яичек, ну, в общем, жена ваша знает, где живу! Обращайтесь!

Вышли на улицу. У самих ворот, женщина, вдруг, повернула голову и проговорила:

– А строители твои, ремонтники эти, сюда больше не приедут, забудь о них!

Слыша последнюю фразу, эти странные, даже несуразные слова, сказанные на прощанье, Филумена внезапно почувствовала озноб. Внутри всё напряглось. Плечи непроизвольно дёрнулись. Иван, заметив это, вначале положил ей руку на плечо, обняв за талию, слегка прижал к себе.

Хозяева, помахав женщине вслед, уже спустя несколько минут, забыли о её словах.

В течение дня Филумена ни раз пыталась звонить дочери. Напрасно. Тревога временами захлёстывала, словно волна, облизывающая берег, но стоило чем-то заняться, – составить очередной список дел, переделок, покупок, – волна беспокойства на короткое время отступала. И так в течение всего дня.

– Филумена! – услышала радостный голос мужа. Оглянулась. Иван, держа огромную охапку полевых цветов, счастливо улыбался ей. Хотя на душе и кошки скребли, сделав над собой усилие, она воскликнула:

– Красотища, какая! Где нарвал?

– Фимочка, бросай всё, идём, прогуляемся! Туда! – прямо махнул рукой. – К болоту!

– К болоту? – Снова непроизвольно что-то ёкнуло внутри. Ещё раз переспросила: – Ты что? Ты там был?

Иван недоумённо посмотрел на жену.

– Букет, вижу, не очень понравился! – Огорчённо добавил: – Смотри, как хочешь!

– Да нет, что ты! Только не обижайся, прошу тебя! А? Ванюш! Хорошо, идём на твоё болото!

Он снова, более пристально взглянул жене в глаза.

– Тебя что-то пугает, или настораживает! Я прав? Ну, Филя! Выбрось ты всё из головы! Машка взрослая, никуда не денется! Работа? Она тоже – не волк! Ну – у-у! Улыбнись! Компьютер ты мой, дорогой!

Глубокой ночью Филумена снова услышала в комнате дочери острожные шаги над головой. Шёпотом чертыхнулась, затем выдохнула: – Опять!

– Ты тоже слышала? – раздался тихий голос Ивана из темноты.

– Так! Мне надоело! – Филумена, решительно откинув одеяло, встала. Иван поднялся вслед за ней.

– Не по – о – н – я – я – л! – протянул он. – Ты это о чём, мать?

– Прошлой ночью, – прошептала в темноте, – там, наверху, тоже кто-то ходил! В Машкиной комнате!

Луна открыто, беззастенчиво заглядывая в окно, наполняла комнату призрачным светом. Даже в нём Филумена увидела выражение лица мужа. Тот смотрел недоверчиво. С испугом. За неё.

– Ты уверена, что слышала шаги прошлой ночью? Может, приснилось? Знаешь, на новом месте…

– Ну, знаешь! – возмутилась Филумена. – Слышала! Отчётливо! Именно в этой комнате. – Филумена указательным пальцем ткнула вверх.

– Слушай, Фим! Вы, случайно, – вдруг хмыкнул Иван, – не самогоном деревенским новоселье-то обмывали?

– Да ну тебя! – Филумена потянулась к фонарику.

И тут шаги повторились более настойчиво, затем неясные шорохи.

– Слышал?! – Филумена широко открыла глаза.

– Фонарик не зажигай! – уже серьёзно приказал Иван. – Дай сюда! – протянул руку. – Не геройствуй! Сейчас мы узнаем, – Иван уже взялся за ручку двери. – Слушай! А может это твоя Матрёна порядок наводит?