Надежда Лиманская - В железных лапах мотылька

Забившись в угол, несколько пар детских глаз с опаской смотрят на него. Лайковые туфли матово мерцают в полутьме. Шаги отбивают знакомый, несущий ужас звук. Он неторопливо, который час обходит по периметру комнату, где находятся они – мальчики и девочки от пяти до четырнадцати лет. В тонких музыкальных пальцах его цветок. На длинном стебле крупная лохматая голова – белые лепестки ромашки. Обходительный, интеллигентный пожилой человек тепло, обезоруживающе улыбается им. Изредка, кое-кого гладит по голове. С улыбкой глядя в детские лица, отрывая один за другим лепесток, повторяет:

– Люблю тебя! Не люблю тебя!

Дети в ожидании нового кошмара всё теснее жмутся друг к другу. Последний лепесток, словно предупреждение, – оборван, – плавно опускается на пол. Его улыбка гаснет. Взрыв неожиданной жестокости. Пожилой человек, цепко, крепкой рукой вырывает одного из них. Детский крик, почти животный вопль. Интеллигентный пожилой мужчина начинает с удовольствием искусно, умело и злобно мучить, постепенно убивая очередную жертву – невинного ребёнка. Медленно и нарочито, чтобы видели они все, – мальчики и девочки. Это составная часть его программы. Он искренне верит: всё, что происходит в этой комнате – ради великой цели. Ребёнок в его руках – не человек, – кукла, висящая на ниточках, управляемая только им, его властью. Он виртуоз, маг и волшебник. Перед ним – великая цель, итог эксперимента – расщепить, растворить личность на несколько, – абсолютно чуждых, – подчинённых только его воле…

Недовольно, даже с ненавистью, вот уже битый час она бессмысленно рассматривала свою небольшую коллекцию. Уставившись на фигурки животных, олицетворяющих каждый год по восточному китайскому календарю, пыталась развеять тяжёлые мысли. Кролики, мыши, собаки, коты, тигры, собранные за последние шесть лет, приобретённые в разных странах и городах, отличались качеством исполнения, – удивительно, – их озорные мордочки сейчас не вызывали ничего, кроме тоски и неясного, взявшегося непонятно откуда, тупого раздражения.

Короткая, холодная, совсем незаметная весна пролетела. Снова лето. И эта неотвратимая жара. Беспросветно нависшая над городом, она, подчиняя себе людей, равно как от стужи, заставляет замирать всё вокруг. Где-то читала: вибрации земли в этой части света летом вызывают сонливость, лень и неприсущее активным натурам, вроде неё самой, равнодушие ко всему. Летний зной с самого утра отрывает от дел, вынуждает отсиживаться под кондиционером. Страшно не хочется покидать прохладную квартиру. Возможно, сказывается хлопотная прошлая неделя, а впереди – деньки покруче. Переезд. Дел невпроворот. Представила лишь один шаг в эту плотную завесу летнего марева. Даже озноб прошёл по всему телу. Усталость. От жары, забот. И ещё. Тревога. Очертить, установить, хотя бы её границы. Но, нет! Не получается. Выше сил. Что и говорить, как водится, вся эта канитель, так принято, – молча и безоговорочно, – на её плечах.

Солнечный тонкий луч прорезался через жалюзи, упал на стол. Протянув руку, не глядя, провела по столешнице. Улыбающиеся мордочки полетели одна за другой в коробку.

– Вот так!

Встала из-за стола. Порылась в карманах лёгкого кардигана, нащупывая пачку сигарет.

Придирчиво осмотрела стены, бросила взгляд на опустевшие полки шкафов, – всего, что было частью их когда-то уютной квартиры. Внезапно навернулись не прошенные слёзы. Поспешила на балкон, налетела на пирамиду коробок и ящиков. Чертыхнулась. Дрожащей от волнения рукой, попыталась открыть раму. Интересно, кому из них первому пришла в голову эта странная, казалось, бредовая идея? Мужу или ей? Не вспомнить. Хотя, всё правильно. Каждому из них нужен простор. «Своя» территория. Задумалась. Она с мужем, взрослая дочь – студентка и ещё эти родственники. Дальние.

Очень пожилые. Откуда-то внезапно свалились на голову. Уголок рта непроизвольно дёрнулся. Стала неприятна самой себе. Что ж поделать, когда-нибудь и она будет старенькой.

– Нет уж! Не заставишь! – Именно такой была реакция ещё каких-то дней десять назад на предложение мужа переехать из бабушкиной квартиры в центре города, что досталась ей по наследству, в дом на окраине, нет, скорее на дальние – дальние выселки.

Немного успокоилась. Вздохнув, погасила окурок в крошечной пепельнице, спрятанной за широким цветочным горшком. Помахала рукой, разгоняя сигаретный дым, заранее зная, – не поможет. Муж и так унюхает. Да и пусть! Она тоже не робот. Вон сколько всего навалилось сразу. Ну, всё, довольно! Уж слишком увлеклась этой проклятой жалостью к себе. Потёрла виски, плавно убрала золотистую прядь со лба. А вот хорошая чашка кофе не помешает! Сидя на кухне, подперев голову рукой, вяло прикидывала:

– Эту рухлядь под названием «мебель» в новый дом не потащу. Купим всё новое. Жалко выбрасывать, но комнату стариков обставлять старой мебелью неудобно, да и некрасиво. Сделав хороший глоток, огляделась, вздохнув, вслух произнесла:

– Кто знает, может и правда, всё к лучшему!

Подумала немного, вспомнив. Откровенно говоря, – призналась себе, – дом понравился. Замечательный дом. Наполовину бревенчатый, как в стародавние времена, наполовину стилизованный современными конструкциями. Со вкусом, очень гармонично. А природа? Просто чудо! А воздух? Чего уж там! Не сравнить!

В десяти метрах от дома – сосновый бор. Приятно удивило и особенно порадовало её, – мало ли как сложатся отношения с новыми членами семьи, – так это вход в дом. Вернее, целых три входные двери. С разных сторон. Переделывать ничего не надо! Опять же, поиск рабочих и всё остальное легло бы на её плечи. В первый приезд, осматривая дом, услышала: – Собаку заведём! Ты ведь мечтала! Будем жить большой семьёй, – улыбаясь, заявил муж, – вроде вместе, но с преимуществом, видишь, – три входа! Можем неделями их не видеть, – грустно глядя на жену, добавил, – если захочешь!