Дэвид Ван - 4 руки. 18+

– Привет, Билли, – поздоровался я и пожал ему руку, немного присев на его стол. – Что за суета, скажи-ка мне?

– Убийство, Марк, – ответил Билли, повернувшись на кресле ко мне. – Похоже, что-то серьезное. Шеф у себя, – Билл махнул в сторону кабинета.

– Ясно. Спасибо, сынок, – сказал я, похлопав его по плечу, и, пройдя мимо остальных товарищей по службе, приблизился к кабинету шефа. Постучав два раза, не дожидаясь разрешения, я зашел внутрь, аккуратно закрыв за собой дверь.

Шеф лишь иногда улыбался, но за двадцать восемь лет службы в департаменте на должности детектива я никогда не видел его таким хмурым, как в тот день.

– Ну что ж, Миткинс. Нашлась наконец-то стоящая работенка для такого скверного старого разгильдяя, как ты, – угрюмо сказал шеф.

Что? Как ты, старый хрен, посмел назвать меня, работающего на блядское благо этого умирающего и задыхающегося в собственных испарениях человечества, разгильдяем?! Чмо…

– Слушаю вас.

Шеф сидел на высоком кожаном коричневом кресле и, пожалуй, это была единственная дорогая вещь в его кабинете. Он не смотрел на меня, а ковырялся в своих старых пальцах.

Я уважал шефа. Когда-то он был славным прокурором, пытающимся защитить невинных и наказать виновных. Строгий, но справедливый. Когда я приехал сюда и начал работать здесь, я очень хотел стать похожим на него. Надеюсь, у меня это получилось.

Стол, стоявший у него в кабинете, был обычный деревянный стол для переговоров каштанового цвета, Т-образной формы, и шеф сидел во главе этого стола. Вокруг стола стояло шесть дешевых деревянных стульев, по три на каждую сторону. Я сел на самый дальний от шефа, поближе к выходу, и почувствовал, что ножки немного съехали в сторону. Этому стулу недолго оставалось. Мне не очень нравился кабинет шефа. Он был ничем не приметный, в плохом смысле этого слова: серые стены, на которых ничего не висело, кроме портрета президента, окна с вечно закрытыми или с полуоткрытыми шторами, две лампочки на потолке с дешевыми пластиковыми белыми абажурами. Шеф одевался слишком легко, хотя в кабинете было прохладно.

– Ты помнишь Пьяного Джо? – спросил шеф.

Я знал, что это был риторический вопрос, поэтому решил немного помедлить с ответом, чтобы подумать, почему он спросил это. На время своей кончины Пьяный Джо был старым толстым мафиози, который был виновен в Ее смерти. Я давно о нем ничего не слышал.

Никогда не забуду его отожравшуюся морду в тот день, когда вершился суд, после которого он вышел свободным человеком с довольной улыбкой на лице.

Тогда он был еще относительно молодым. Я пытался догадаться, о чем будет идти речь дальше, но ни одна мысль меня так и не посетила.

– Ты ведь помнишь, Марк? – снова спросил шеф, на миг взглянув на меня, подняв брови так, что были заметны все его морщинки и маленькие старческие веснушки на лбу.

Видимо, я слишком долго думал над ответом. Я кашлянул.

Он редко называл меня по имени. Меня это насторожило.

– Это было семь лет назад, шеф, – ответил я, положив ногу на ногу.

– Да, – шеф взял дешевую ручку и, немного покрутив ее, положил обратно на стол. – Я знаю, что прошло уже семь лет.

Шеф откинулся назад, наклонился вправо к выдвижному ящику стола и достал белую папку. Она была с несколькими фотографиями, немного вылезающими изнутри, и очень тонкая, а это значило, что мне придется наполнить ее уликами, писаниной, докладами и сделать из нее в итоге толстую папку, которую затем уберут в архив. Шеф подтолкнул папку в мою сторону, и она, прошуршав, подъехала ко мне. Я положил на нее руку.

– В чем суть дела? – спросил я.

Шеф секунду помолчал, затем пару раз постучал пальцами по столу и посмотрел на меня. Несмотря на то, что он был старше меня, да и вообще старым, его взгляд всегда был прямым, хладнокровным и сильным. Был еще порох в пороховницах, черт возьми.

– С тобой поедут Гарри и Крис, – отрезал шеф. – Ты их знаешь. Они уже должны ждать тебя на улице. Ступай.

Секунду помолчав, я спросил:

– Дополнительные инструкции будут?

– Все, что тебе надо знать – в папке, Миткинс, – сказал он и повернулся на кресле в сторону окна. Я видел его седые виски и небольшую проплешину на затылке. – Ступай.

Я вышел из кабинета и решил немного постоять возле двери в кабинет шефа. Суета понемногу перебиралась на второй этаж. Билли что-то строчил на компьютере, периодически снимая трубку и кладя ее обратно. Это были журналисты. Кто-то надевал кобуру и ехал патрулировать город, кто-то, торопясь, выезжал на вызов.

Я посмотрел на папку, подняв ее на уровень живота. Мне не хотелось пока ее открывать. Иначе чем я буду заниматься в машине по дороге туда, куда я сам не знаю? Спустившись на первый этаж, я поздоровался с молодой офицершей полиции, которая поднималась наверх, а затем заметил худощавого неказистого паренька в черной кожаной куртке, который что-то спрашивал у полицейского в приемном отделе. Он был явно не местный, но кого-то напоминал мне. Мне показалось, что раньше я знал его.

Я вышел на улицу и спустился с больших бетонных ступеней, которые вели ко входу в департамент. Солнце виновато зашло за облака, и холодный сквознячок прошелся по улице.

Мимо меня прошла женщина с коляской. На ней было черное теплое пальто и небольшая стильная темно-зеленая шляпка. У нее были стройные ноги и заспанные глаза. Больше в ней не было ничего примечательного. А вот в красном воздушном шарике, плывшем по воздуху за коляской – было. Шарик был окрашен в цвет паники и страсти, опасности и наслаждения. Я любил красный цвет. Таким цветом Она красила губы.

Вдохнув во всю грудь и пустив в теплые легкие немного обжигающий холодный воздух ноября, успевший мне приесться, я посмотрел вперед. Впереди была дорога, ведущая прямо, никуда не сворачивающая. Она была похожа на реку, по берегам которой стояли малоэтажные дома и по которой люди сплавлялись на работу, а затем обратно домой. Солнце уже взошло, и я решил отметить это, выкурив сигарету. Врачи не рекомендовали мне курить, но пошли они на хер.

Я достал сигареты, спички и закурил. В воздухе на секунду почувствовался уже родной запах серы.

Затянулся. Сладкий-сладкий сигаретный дым окутывал мои старые-старые легкие и медленно, неохотно выходил наружу. Вдох. Выдох. Мне нужен был перерыв.

– Марк, дружище! – раздался голос Гарри, перебивая мои размышления о людях, лодках и прочей ерунде.

Гарри был весьма дружелюбным молодым офицером, и мне очень нравился его подход к работе. Он мне чем-то напоминал меня в молодости. Гарри был одним из тех людей, которые умеют быстро располагать к себе и за счет этого очень быстро добиваются таких высот, каких захотят. Я улыбнулся при виде него и переложил папку из правой руки в левую.