Наталия Небылицкая - Рассказы, повести, сценарии и другое

Ольга стоит возле окна, застывшее лицо-маска, взгляд в пустоту. Ей слышится удары молотка, так забивают гвозди в крышку гроба, и как стучат комья земли, засыпающие могилу, и о крышку гроба, и тонкий, далёкий плач ребёнка…

3. Натура. Светофор на площади переключается на зелёный цвет. Он словно плывёт в воздухе, увеличиваясь в размере, пока не закрывает почти весь экран.

4. Интерьер. Окно квартиры Сомовых. Ольга всё ещё смотрит через стекло, приближается зелёный круг, заполняет всё пространство, кажется, что это уже не огонь светофора, а огромный кошачий глаз с поперечной полоской чёрного зрачка.

Ольга вздрагивает, заслоняется рукой от этого странного, слепящего глаза.

– Ольга! Садись, – произносит ровным, тусклым голосом Мария Петровна, – помянем девочку нашу бедную… по русскому обычаю.

За столом – Мария Петровна, Пётр и две молодые женщины, которые были на похоронах. Пётр жадно опрокидывает в себя гранёную стопку с водкой. Женщины чуть пригубили, Мария Петровна выпивает содержимое стопки мелкими глотками. Ольга даже не притрагивается.

– Выпей, выпей, – советует одна из женщин. – Полегчает.

– Давай, дочура, – поддерживает гостью Мария Петровна, – жизнь-то продолжается, завтра легче станет.

Ольга молча смотрит на мать. Повисает тяжёлая пауза. Никто не знает, что и как надо говорить на этих поминках.

– Я бы Олю, Марь Петровна, подменила завтра на уроке, да как? Я ж не математик! – бормочет вторая женщина, ловит языком кислую капусту, повисшую на вилке. Жуёт с хрустом. Петя подливает ей и себе ещё водку. Пьют с явным удовольствием.

– Работа и только работа спасёт от депрессии, – сентенция матери повисает в воздухе: ну, что тут скажешь?!

Так и не выпив ни капли, Ольга встаёт, уходит в другую комнату. Петя накладывает на тарелку винегрет, наливает себе ещё выпивки. Ольга появляется из своей комнаты: одета в джинсы и свитер, голова повязана чёрным платком по самые брови, за спиной рюкзачок. Она открывает входную дверь.

– Куда? – почти кричит Мария Петровна.

– Оля! – зовёт муж.

Но Ольга выходит, аккуратно и плотно прикрыв дверь – всё, отрезано, поставлена точка.

5. Натура. Беговой круг. Трибуны.

Зрители, смотрящие в бинокли, или изучающие программки. Мчатся лошади, жокеи в разноцветных костюмах.

На одной из трибун ложа VIP-персоны. Среди них мужчина с биноклем – Игорь Нездольев. Грубоватое, с высокими скулами лицо, не лишённое привлекательности, плечи широкие, вся фигура коренастая, похож на бывшего спортсмена. Движения скупые, чуть замедленные, словно он боится «расплескать» таящуюся в нём силу.

Игорь весь внимание, лошади мчатся по кругу.

– На кого поставил, Нездольев? – раздаётся хрипловатый голос за спиной Игоря.

– На Незабудку. А ты, Антон?

– Тоже. У тебя глаза на затылке? Даже не обернулся.

– Твой бас невозможно перепутать.

– Как дела – делишки? – Антон трубно смеётся.

– Первое хорошо, второе никак.

– И что ты имеешь ввиду?

– Делишками-то я, как известно, не балуюсь, остальное всё в порядке. Кстати, обещания выполнять надо.

– Вьюченко сегодня здесь. После награждения победителя представлю тебя. Учти, на его ангельскую внешность не покупайся, ушлый, обведёт вокруг пальца, чихнуть не успеешь. Незабудка, между прочим, вьючинская.

– Такой любитель?

– У него ещё четыре рысака, конезавод, конюшня и многое другое.

– Дорогонькое удовольствие.

– Рациональное вложение денег, никаких эмоций.

– Не скажи. Лошади болеют, ломают ноги, да и мало ли что…

Гонг извещает об окончании забегов. Антон и Игорь подходят к Вьюченко – у него лицо утомлённо-удивлённое, похожее на маску пожилого грустного клоуна. Антон представляет Игоря:

– Игнат Львович, познакомьтесь. Игорь Нездольев, когда-то вместе служили.

Вьюченко улыбаясь, протягивает узкую ладошку – рука ухоженная, тонкие пальцы, над которыми явно поработала маникюрша; на среднем пальце перстень: на чёрной эмали бриллиантовое милле монограммы, буквы «И.В.» выведены прописью. Несколько вычурно, но изящно. Таков и весь облик Игната Вьюченко – рубашка апаш, шёлковый шарф с булавкой в стиле перстня, дорогой свободный пиджак. Всё в тон.

– Приятно познакомиться, наслышан от Антона, – голос Игната очень высокого, какого-то скрипучего тона, – у вас, похоже, дело ко мне, – без вопроса, с утверждением.

– Да.

– Предлагаю два варианта. Либо созвонимся на неделе, либо приглашаю сейчас отпраздновать победу Незабудки. Ставили на мою любимицу?

– И выиграл немножко. Я завтра улечу по делам, так что уж после возвращения.

– Прекрасно. Но говорят, вы привыкли всё сразу и сию минуту? Ну, что ж, и такой стиль работы понимаю, хотя…

– Хотя вас-то привлекает другой – сто раз обдумать и не рубить с плеча, не так ли?!

– Угадали! – Игнат Львович хохотнул довольный.

6. Натура.

Раннее утро. Поле почти до горизонта. Едва взошедшие озимые. Высокое бледно-голубое небо. И сверху на пробуждённую весной землю льётся песня жаворонка.

Ольга стоит на кромке поля, запрокинув вверх голову.

– Тот, кто никогда не слышал жаворонка, считай и не жил, – раздаётся чей-то голос, сзади, за Ольгиной спиной.

– О, Господи, – Ольга вздрагивает и резко оборачивается.

– Не страшись, девонька, это всего лишь я.

Бричка, на облучке лохматый и кудлатый мужик. Лицо его, задубевшее от ветра и солнца, без возраста. Но чуть улыбнётся – мальчишка, посерьёзнеет – старик.

– Я уже ничего не боюсь, – произносит Ольга.

– Зря. Бойся побед, они всегда обернуться поражением. Бойся правды, она ещё не истина. Ты когда в последний раз ела, девонька?

Ольга пожимает плечами.

– Ясно. Забирайся, бричка хоть и не лимузин, но нам места хватит.

– Нет.

– А говоришь, уже ничего не боишься. Давай, давай. Отвезу к себе, накормлю, да напою, да спать уложу. Прозрачная какая! Одни глазищи, даже кожи и костей нет. Я вон тамочки обретаюсь, за полем.

И вот под этот завораживающий трёп мужик берёт за руку Ольгу, затягивает в бричку, усаживает рядом.

– И кроссовки мокрые, и брючки. Дрожишь? Понятно дело. После восхода холодает всегда. И росы сегодня обильные, значит быть жаре.

– А откуда знаете?

– Я много чего знаю.

– Вы кто?

– Кто был, после расскажу, а кто нынче сама поймёшь. У тебя что в рюкзачке-то? Кофта, иль свитер есть? Доставай, надевай.

Ольга, словно заворожённая, открывает рюкзак, достаёт свитер, натягивает на худенькие плечи. А мужик продолжает говорить, а бричка почти бесшумно, на мягких рессорах катится по дороге между полями, а жаворонок поёт и поёт.

– Ты поплачь, девонька, поплачь, со слезами горе вытекает. Ведь у тебя горе, правда?

– Не хочу.

– Ну, понятное дело, не хочешь душу выворачивать. Что делать умеешь?