Петр Алешкин - Беглецы. Роман

«Русская трагедия» – название сериала книг П. Алешкина. А мне при чтении этого романа кажется, что можно было бы назвать ее и «Немецкой трагедией». Ибо ситуация, в которой оказался честный предприниматель России, адекватна тысячам тысяч трагедий, свершающихся на территории объединенной Германии. Я сам был уничтожен властями Берлина по указке неонацистов: закрыл единственный в Западной Европе русский детский музыкально-драматический театр, ушел в сторону, преданный и депутатами Бундестага от ПДС, и испугавшимися этой силы своими сотрудниками, и разом попрятавшимися только вчера еще восторженными зрителями. Ушел в сторону, ибо на чужбине не нашел в себе сил выстоять с той силой, с какой столкнулся Дмитрий Анохин в Москве.

В жизни прообраз главного героя романа «Беглецы» оказался в ситуации, созданной прихвостнями из окружения М. Горбачева и Б. Ельцина, поставившими перед собой цель как можно больше национальных богатств СССР перевести из страны в обшорные банки Запада – и уже оттуда ввозить в Россию деньги мелкими частями для того, чтобы создавать банки и заниматься ростовщичеством на легальной основе. В жизни таких ситуаций с созданием с помощью государственной поддержки очень успешных производств и фирм, а потом их исчезновением по указке сверху, были тысячи. Именно таким образом было практически легально вывезено то, что сейчас называют «золотом партии» и о чем пишется так много абсолютно лживых книг, ставящих задачу запутать сознание обывателя и сокрыть от него истинных похитителей общенародного богатства общества общинного типа. Состояния Собчака, Гавриила Попова и прочих практически не упоминаемых ныне в СМИ плутократов создавались в большей части своей именно таким образом. И Дмитрии Анохины были лишь крохотными частичками в хорошо организованной и успешно проведенной бандитской операции.

Потому героя «Беглецов» следует ко всему прочему оценивать еще и как «маленького человека» – персонажа литературы нового времени. Античный герой и маленький человек – симбиоз в мировой литературе уникальный. При этом, персонаж этот проявляет себя не на поле брани, где порой одно отчаяние или тупое согласие на готовность принести себя в жертву делает человека в глазах оставшихся в живых героем, а в жизни обыденной, какая проходит мимо нас и возле нас, сущности перемен в которой мы порой и не замечаем. При этом Дмитрий Анохин вельми грешен, аки всякий из нас, все его оправдания своим неблаговидным поступкам схематичны и не выдерживают не то, что критики, а даже не стоят внимания. Точно так, как делаем это мы в жизни. То есть автор делает персонаж свой человеком во плоти. А читатель очень скоро обращается с Дмитрием запанибрата, почитая его таким же, как и сам он, не хуже, ни лучше, своим, словом, парнем.

На этом аллюзии героя романа с судьбой автора заканчиваются. Далее идет то, что литературоведы называют развязкой, и что по-настоящему делает «Беглецов» высокой литературой. Дмитрий Анохин покидает Россию, становится возлюбленным девушки, которую взял с собою из Москвы и, промчав едва ли не через все Штаты на автомобиле, вдруг осознает себя чужим в этой стране, чуждым самому духу державы Желтого Дьявола, породившей того самого мафиозно-государственного монстра, от которого он бежал из России.

Круг замкнулся. Будущего у человека порядочного, способного принести пользу и добро людям, нет. Все мечты о создании нового издательства, продолжении дела И. Сытина превращаются в прах.

Понимание этого происходит на уровне подсознания у главного героя и у читателя. Никакой дидактики, никакого моралите не допускает автор. Это – как бы высший пилотаж писателя, уникальный в русской литературе вообще, а уж в литературе после Ф. Достоевского, приучившего литераторов разжевывать каждую «слезинку ребенка», и вовсе до П. Алешкина невозможной. Потому – и только потому – писатель принимает неожиданное решение, которое сродни именно античным сюжетам: обвиняет героя своего в кровосмешении.

Ситуация для современной европейской литературы и быта стран с католическим и протестантским воспитанием обычная. Здесь даже в очередь на видеосъемки встают прелюбодеи с собственными потомками, а потом эти видеоматериалы тиражируются, продаются и выдаются на прокат. Сейчас если античную «Медею» или даже пьесу недавно еще жившего среди нас Ж-П Сартра «Мухи» поставить на европейской сцене, большой процент зрителей просто не поймет сути происходящих событий. Подумаешь: сын спал с матерью или отец с дочерью. Их дело. Хотят – пусть спят. Еще и скажут: «Надо быть толерантным».

Но герой Петра Алешкина – продукт цивилизации общинной, православной и, если хотите, коммунистической. Для него грех, пусть даже совершенный по незнанию, случайно, есть событие, равное крушению основ мироздания. Вместе с осознанием бесплотности своей мечты вновь стать полезным людям впечатление о том, ЧТО ИМЕННО совершил он в период поиска нового места для выживания, приводит его к единственному решению – тому, какой делал античный персонаж трагическим героем.

По сути, кульминацией романа «Беглецы» является его развязка. Послесловий не пишется в таких случаях. Тем паче – критиком после того, как роман прочитан, концепция автора стала ему ясна. Однако, ряд собственных замечаний морально-этического характера и замечаний религиозного толка вынуждают тему Дмитрия Анохина, как героя романа равно, как античного, так и нововременного, продолжить…

Мы живем в период, как это уже было выше отмечено, смены не просто культур, а вообще таких основополагающих для человечества явлений, как типов цивилизаций. Едва ли не краеугольным камнем в этом понятии следует признать морально-этических фактор, а писателей – каменщиками, которые, порой даже невольно, формируют процесс перехода человечества из одной ипостаси в другую. Названные выше братья Стругацкие в ряде произведениях своих («Гадкие лебеди», например) пытались предупредить своих современников о грядущих изменениях в среде русскоязычного этноса, но ясновидение их было признано и в СССР и на Западе в 20 веке за остроумную гипотезу – не более. Только по истечении 15—20 лет после начала так называемой перестройки сознанию обывателя стали ясны те колоссальные сломы в сфере обыденного сознания жителей России, о которых их предупреждали эти писатели за двадцать лет до появления на советском престоле человека с бесовской отметиной на лбу.

Про антиутопии бр. Стругацких теперь предпочитают не вспоминать, предпочитают почитать их книги чтивом для развлечения и для школьников. То же самое может случиться и с замечательным писателем школы критического реализма П. Алешкиным, который на уровне подсознания нашел уже сегодня ответ на вопрос, который обязательно сформулируют наши дети и внуки: