Нонна Ананиева - Красавец и чудовище

Dosage: 3 capsules x 3 per day

10) Magnesium / Potassium Aspartate

Dosage: 1 capsule x 3 per day

11) L-Arginine Amino Acid

Dosage: 2 capsules x 3 per day

12) L—Creatine Amino Acid

Dosage: 2capsules x 3 per day

13) L-Catnitine Amino Acid

Dosage: 2 capsules x 3 per day

14) N—Acetyl L Cysteine Amino Acid

Dosage: 2 capsules x 3 per day

Важное замечание: принимать все препараты с яблочным пюре или йогуртом.

Как же они примут от меня такой инструктаж? Надо срочно найти какого-нибудь независимого и авторитетного доктора. Независимого и авторитетного… Где же его искать, и сколько он тут сто́ит? Да ещё и благосклонного к натуропатии. Я быстро вернулась в реанимацию.

– Доктор Розенталь вас ждёт, – сказала медсестра за стойкой напротив двери в палату Игоря. Я мельком заглянула внутрь палаты и увидела жующего Стефана и Сару. Заходить не стала.

– Простите, а где доктор Розенталь?

– Пройдите в ту сторону, он стоит у второй колонны, – любезно ответила медсестра.

Я подошла. Лицо показалось знакомым. Надо же, он утром приходил в палату вместе со студентами и доктором Сокол, но я настолько тогда перенервничала из-за этой помпы, что даже не разглядела в нём врача, не говоря уже о том, что это был главный врач.

– Понимаете, доктор, все в один голос говорят, что мой муж обречён. И вы тоже так считаете, я знаю. Разрешите мне использовать натуропатический протокол. Пожалуйста!

Симпатичный и молодой, около тридцати пяти. Я понимала, что даже если он хочет мне помочь, разрешить такое в медицинском учреждении, то есть нарушить их принципы лечения, он не в состоянии, потому что получит серьёзные неприятности.

– У вас есть ваш протокол в напечатанном виде? – неожиданно спросил он.

– Да, есть, – напряглась я.

– Перешлите нашим фармацевтам. Мы обсудим вашу просьбу.

Я вытаращила глаза.

– Спасибо, доктор…

Найти фармацевтов было непросто. Наконец пришла какая-то незнакомая врач и сказала, что она мне постарается помочь. Что это значило, я не очень поняла и на всякий случай встала у стойки как вкопанная. Через минут десять она дала мне адрес электронной почты, я тут же метнулась в мраморный зал и отправила туда Викин протокол, приписав «срочно!».

В палате народу прибавилось. Пришли два братца, старые знакомые Игоря по Киеву: Виктор и Михаил, плотно державшиеся за антивитаминную версию и делавшие вид, что своим присутствием безмерно помогают уже давно находящемуся без сознания Игорю. Оппозиция была почти в сборе. Ей не хватало Дэвида, который улетел в свой Лос-Анджелес, передав, так сказать, эстафету законной опеки над Игорем в мои руки, так как права на эту самую опеку, согласно американским законам, должны быть сначала у жены, а если её нет, то у взрослого ребёнка.

Буквально через три дня после моего приезда в Америку, когда Игорь ещё лежал в больнице в Бруклине, а не на Манхаттэне, я, вернувшись часа в четыре утра в нашу квартиру, чтобы принять душ, переодеться и немного поспать, заглянула в его опустевший кабинет и открыла свой Facebook. Дэвид выставил пост на обозрение всем моим и своим друзьям:

София, не могли бы вы, пожалуйста, пойти домой и помочь моей 92-летней бабушке. Она еле живая, поэтому, пожалуйста, будьте снисходительны к ней, не кричите и не оскорбляйте её. Я думал, что смысл Вашего приезда в Соединенные Штаты заключался в том, чтобы помочь ей и моему отцу. Моя бабушка очень одинока, Вы наорали на всех наших друзей и на членов семьи, и никто не хочет более приходить к моему папе, потому что они боятся Вашего плохого отношения. Если Вы не можете справиться с ситуацией, я рекомендую Вам вернуться в Москву, а его друзья и семья преодолеют все сложности на этом жизненном пути.

Внизу стояло пять лайков. Далее последовали комментарии жены Дэвида, живущей с ним и их тремя детьми в одном доме. Возмущённая Елена писала:

Это выше простой неприязни или шока от чьего-либо неправильного поведения!

В её эмоциональном ответе, написанном на компьютере, который, скорее всего, стоял на том же самом столе, что и компьютер Дэвида, чувствовалась недоученная грамматика английского и с трудом законченная средняя школа.

Женщина, (извини, но я не могу произнести слово «жена» по отношению к ней) которая приезжала к нам в Америку не один раз (!!!), которая обнимала и целовала твоего отца, пользовалась комфортом, который он предоставлял ей здесь в Америке, показывает ноль привязанности и кричит (!!!) на 92-летню женщину, да так, что она плачет. Как можно относиться так к матери твоего отца, благодаря которой он жил? Нормальный человек будет всячески помогать ей в данную тяжёлую минуту, а не хоронить твоего отца заживо! Она явилась сюда за деньгами и Green-картой! Голодная! Вот и все! Подумать только! Она возмутила всех: на востоке и на западе!

Тут она показала масштаб внимания к моей скромной персоне.

Эта никчемная красавица провела весь день, развлекаясь в Манхэттене? С кем? Она должна была сидеть с твоим отцом у его постели весь день напролет… бедной старушке пришлось позвонить нам и попросить нас, чтобы мы позвонили в больницу и узнали, как дела у папы? Эта женщина должна быть завтра же депортирована обратно в свою маленькую низкую грязную жизнь в эту авторитарную бесправную и нищую Россию!

Дэвид:

Ты абсолютно права. Это очень грустно, Елена. Она, к сожалению, является центром, к которому все нормальные люди из окружения моего отца обращаются за информацией о состоянии его здоровья, а она не отвечает на телефонные звонки, вешает трубку. Это позор.

Елена:

Это полуживотное должна дать бабушке отдохнуть. Она четыре недели сидела у постели больного сына. Эта София должна убрать всю квартиру, выстирать бельё, приготовить ей еду, а не гулять по Нью-Йорку. Может быть, она настолько тупа, что не видит на своём допотопном телефоне, кто звонил, не видит, что это звонят, например, дети её мужа. Они действительно беспокоятся.

Надо сказать, что сама Елена Сару в глаза не видела, и никакого интереса к ней, насколько я помню, никогда не проявляла. Затем в комментах появился новый персонаж.

Эдвард Хурутян:

Я не могу поверить, чтобы женщина отправилась развлекаться, когда её муж в таком состоянии. Настоящий монстр. Как жалко бедную бабушку! Если эта женщина запрёт её одну в квартире, бабушку надо спасать.

Дэвид:

Ночью она вообще не пришла домой. Оставила бабушку одну. А у неё день рождения! Но Софии всё равно. Она безразлична к человеческой цивилизованной жизни.

Я ко многому была готова. Я знала, что Дэвид жестокий и чёрствый эгоист, который бьёт своих маленьких детей, скандалит в доме, предаёт близких, изменяет жене и помешан на деньгах. Я часто слышала от мужа, что у Дэвида очень занижена самооценка, потому что он так и не осилил высшее образование, что у него полно комплексов и страхов. Всё это Дэвид ставил в вину, прежде всего, отцу. Игорь часто давал понять, а иногда и говорил напрямую и не только мне (а иногда назло Саре, которая впутала его в этот кошмар с привлечением сынка в бизнес), что его старший сын настоящий подлец, и что никакие отцовские или религиозные, или национальные чувства роли в данном случае не играют. Зная всё это, я не была готова встретиться один на один с этим подлецом. Сразу, с первого дня после приезда я почувствовала себя, словно в окружении враждебной стаи. Почти все его друзья из бывшего СССР, с некоторыми из которых я была хорошо знакома, и родственники сбились в порицающую меня команду. А почему, собственно? Почему? Меня толком никто и не знал. Я подолгу в Америке не жила, общалась с ними редко и иногда неохотно, но вежливо. И это в такой тяжёлый момент, когда мы все должны были сплотиться и желать одного – помочь Игорю, которого все так сильно любили и уважали, по их словам. Тут что-то не так.