Стюарт Макбрайд - Колыбельная для жертвы

– Если тебе что-то нужно, Лора, я все готов для тебя сделать.

Господи ты боже мой, ну кто же вообще так говорит?

– Они должны выделить нам больше сотрудников. Пристойное оборудование. Санитаров, которые чистят на самом деле, а не просто развозят грязь. И я не собираюсь сдаваться до тех пор, пока они этого ни сделают, – говорит она.

Он кивает. Несколько секунд молчит.

– Я, пожалуй, пойду. Больные сами себя не вылечат. – Поворачивается и скрывается в тенях, поводя плечами, как Джон Траволта.

Блестяще. Можно «Оскара» дать.

Лора вертит ключом в замке зажигания, и мотор ее «рено» заводится. Она накидывает ремень безопасности, смотрит в зеркало заднего вида и…

Кричит.

Пара черных глаз блестит на заднем сиденье. Уставились на нее.

Это синий плюшевый медведь с красным бантом на шее, держит в лапах большую открытку с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ СО СЧАСТЛИВЫМ 6-М ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ!».

Воздух с шипением выходит из ее легких, когда она, бессильно обмякнув в кресле, роняет руки на колени.

Дергается, как испуганная школьница. Это же чертов плюшевый мишка, а не Джек-Потрошитель.

Идиотка.

Затем кто-то стучит по крыше машины, и бледно-голубой цвет формы медперсонала заполняет боковое водительское окно. Наверное, Стив вернулся, чтобы замутить еще один диалог.

Она нажимает на кнопку и опускает окно:

– Чем еще я могу помочь…

Кулак врезается в видеокамеру, и экран становится черным.

Элис нажала на паузу:

– Я приготовлю еще чаю, если хочешь, или сок еще есть, и еще у меня есть печенье, ты любишь со сливочным кремом или песочное с джемом, глупый вопрос, правда, кто же не любит песочное с…

– Удиви меня.

Она кивнула, взяла чайник и скрылась на кухне.

На самодельном кофейном столике, рядом с ноутбуком, лежала коробка от видеодиска: «ОКУТАННАЯ МГЛОЙ. ПУТЕШЕСТВИЕ ОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ В АД И ОБРАТНО». Подзаголовок был столь же мелодраматичен, как и весь фильм-реконструкция.

Явно, режиссер хотел сделать из этой истории художественный фильм, но ему либо бюджета, либо таланта не хватило, чтобы со всем этим справиться.

О’кей, с идеей все более или менее правильно, но что касается деталей…

Если Лора Страхан и ее приятель Стив на самом деле так разговаривали в день, когда ее похитили, то я готов съесть стул, на котором сижу.

Пока на кухне закипал чайник, я на быстрой перемотке прокрутил какого-то бородатого типа, болтавшего перед презентационной доской. Никогда не доверяйте мужчинам с бородой – большинство из них низкие лицемерные ублюдки.

По линии резинки моего левого носка замаршировали бродячие муравьи. Вот ведь чертова штуковина.

Я задрал штанину и заскреб ногтями вдоль края электронного браслета. Благословенное облегчение.

Из кухни появилась Элис с чайником и тарелкой печенья в руках:

– Не надо там чесать, в смысле, кожу поранишь, подхватишь инфекцию, а потом…

– Чешется.

Я снова нажал на «плей».

Лора Страхан, настоящая, а не актриса, которая играла ее в реконструкции. Руки глубоко засунуты в карманы, ветер развевает кудрявые каштановые волосы и играет с полами длинного пальто, пока она идет вдоль зубчатой стены замка. Останавливается, смотрит с обрыва вниз, вдоль Кингз Ривер, на Монтгомери Парк и Блэквол Хилл. Солнечный свет блестит на широком изгибе воды, превращаясь во взрывы пурпура и янтаря.

Ее голос перекрывает фоновую музыку, хотя губы не двигаются.

– С момента нападения на меня и до того момента, когда я пришла в себя в реанимации, все было как в тумане. Какие-то фрагменты яснее, другие… как будто глядишь на дно колодца, а там, на дне, блестит что-то острое. Острое и опасное.

Она прислоняется к бойнице и смотрит вниз. Камера переключается и наплывом идет ей на спину.

Новая сцена. Ярко освещенная белая комната, стены затянуты чем-то вроде прозрачной полимерной пленки, но сказать наверняка трудно. Что-то происходит с картинкой, и самые яркие участки изображения тянутся вверх через весь экран. Комната пульсирует, приближаясь и удаляясь, затем кренится на одну сторону, пока в центре кадра не появляется большая тележка из нержавеющей стали с лежащей на ней актрисой, изображающей Лору, только актерская версия моложе и привлекательней. Ее руки и ноги привязаны к стойкам тележки, и еще несколько витков веревки – одна по груди и под мышками, другая по бедрам – удерживают ее накрепко. Голая, за исключением пары положенных в нужные места полотенец.

– Я помню запах больше, чем что-либо другое. Что-то вроде моющего средства и хлорки, и еще что-то… немного походит на горячий пластик? И еще играла классическая музыка.

Затихают звуки «Лунной сонаты» Бетховена.

– А он… – Ее голос прерывается. Пауза. – На нем был белый фартук, а под ним… Под ним… Скорее всего, это был хирургический костюм. Я точно не… Я была как в тумане.

В кадр входит мужчина, одетый так, как описала его Лора. Рот скрыт под хирургической маской, остальная часть лица размыта, просто неразличимое месиво, полученное с помощью видеоэффекта.

Затем крупным планом шприц – игла становится громадной, приближаясь к камере. Потом экран чернеет. Потом на экране появляется что-то, напоминающее отдельную больничную палату.

– Следующее, что я помню, это четыре дня спустя, я лежу на кровати в реанимации. Задыхаюсь от аппарата искусственной вентиляции легких, подключена к полудюжине мониторов, и медицинская сестра бегает и вопит, что я пришла в себя.

Элис налила чай.

– Всю мою жизнь, с тех пор как я была маленькой девочкой, я хотела иметь детей. Мою собственную семью, чтобы любить и заботиться о ком-то так, как мой отец никогда не заботился обо мне.

Я взял печенье с ванильным кремом.

– Но доктора сказали, что теперь это невозможно. Что Потрошитель вынул это из меня, когда… Когда он меня вспорол.

Новая картинка. Роскошный кабинет, стены обшиты деревом, по стенам куча сертификатов в рамках. За большим дубовым столом сидит худой лысеющий мужчина. На нем темно-синий костюм и ярко-красный галстук. Сопроводительная надпись под кадром: «ЧАРЛЬЗ ДАЛЛАС-МАКАЛПАЙН, СТАРШИЙ ХИРУРГ-КОНСУЛЬТАНТ, БОЛЬНИЦА КАСЛХИЛЛ».

В голосе напыщенность закрытой частной школы и едва скрытая презрительная усмешка.

– Конечно, когда Лора попала ко мне, у нее вместо внутренностей было месиво. Просто чудо, что она не экс-сангвинировала в машине «скорой помощи». – Холодная улыбка. – Это значит «истекать кровью до смерти».

Да что ты? А не пошел бы ты куда подальше со своими важными словами мальчика из частной школы.

– К счастью, ей очень повезло оказаться у меня на операционном столе. В противном случае…